на высоте. Они решительно встречали воздушного врага, и гитлеровские летчики вынуждены были в беспорядке сбрасывать бомбы и спасаться. И все-таки Гудериан упорствовал. Собрав силы, он предпринял новую танковую атаку против дивизии Гетмана. Но и эта атака захлебнулась. Наши танкисты продолжали крепко удерживать свой рубеж.
Труднее была обстановка на левом фланге 49-й армии. Здесь противник овладел городом Алексином и, продвигаясь северо-восточнее Тулы к Лаптеву, одновременно начал усиленную разведку в сторону Тулы. Чтобы помочь соседу, мы решили контратаковать вклинившиеся части противника. Эту задачу я поручил 258-й стрелковой дивизии. Командир дивизии полковник Сиязов вскоре сообщил, что контратаковать будет лучший в дивизии 999-й полк подполковника А. Я. Веденина. Во взаимодействии со 124-м танковым полком веденинцы контратакуют в направлении Клешня, Манышино.
Утром 30 ноября пехотинцы 999-го полка и танкисты 124-го полка после артиллерийской подготовки и двух залпов гвардейского минометного дивизиона с двух направлений ударили по противнику, взаимодействуя с частями 49-й армии. Бой был напряженный и ожесточенный. Через семь часов 999-й стрелковый полк овладел рядом населенных пунктов и вынудил противника отойти на запад.
999-й стрелковый полк мы обычно называли три девятки, или попросту веденинским. Веденинцам пришлось выдержать жестокие бои за Тулу. И каждый раз враг на себе испытывал силу их ударов.
Спустя много лет после войны мне довелось встретиться с Андреем Яковлевичем Ведениным, уже генерал-лейтенантом, комендантом московского Кремля. Умные глаза глядели чуть устало. Но как только мы начали вспоминать оборону Тулы, Веденина точно подменили. Передо мной снова был по-прежнему горячий, бесстрашный, ищущий боя с врагом командир полка три девятки.
К началу декабря битва за Москву приняла особо острый характер. Советские войска вели кровопролитные сражения на дмитровском, клинско-солнечногорском, истринском и звенигородском направлениях. В районе Тулы также шли ожесточенные бои. 1 декабря 50-я армия частью сил во взаимодействии с 238-й дивизией 49-й армии продолжала контратаки на правом фланге. В то же время 31-я кавалерийская дивизия, активно действовавшая в тылу мордвесской группировки противника, нарушила ее коммуникации. Маневр 31-й кавалерийской дивизии во многом содействовал 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу генерала П. А. Белова, наступление которого успешно развивалось к югу от Каширы.
В свою очередь враг яростно рвался на шоссе Тула - Серпухов, чтобы полностью окружить Тулу. 2 - 3 декабря его 3-й и 4-й танковым дивизиям удалось выйти в район села Ревякино. Единственная железнодорожная магистраль, связывающая Тулу со столицей, по которой шло снабжение города и 50-й армии, оказалась перерезанной. Правда, у нас оставалась шоссейная дорога, проходившая западнее Ревякина. Автотранспорт доставлял по ней нашим войскам и осажденной Туле вооружение, боеприпасы, продовольствие, различное военное имущество, обмундирование, медикаменты. Но враг прилагал все силы, чтобы лишить нас и этой дороги.
Тем не менее защитники Тулы и в этой тяжелой обстановке ни на минуту не теряли веру в способность выстоять в битве за Тулу и победить. Эта внутренняя убежденность помогала нам легче переносить суровые испытания тех дней. И все же я понимал, что необходимо предпринять решительные меры. Командный пункт армии в Туле. Срочно созвал заседание Военного совета. Присутствуют на нем члены совета тт. Сорокин и Жаворонков, полковник Аргунов, генерал-майор Попов, начальник артиллерии армии полковник Леселидзе, командир 154-й дивизии генерал-майор Фоканов и командир 217-й дивизии комбриг Трубников, члены городского комитета обороны, несколько офицеров оперативного отдела штаба армии.
Обсуждаем обстановку. Все смотрят на большую карту, висящую на стене, по которой я вожу указкой, обращая внимание на наиболее опасные участки в обороне. Одно совершенно ясно: нужно обязательно разгромить противника, прорвавшегося в район Ревякино. От выполнения этой первоочередной задачи во многом будет зависеть дальнейший ход боев за Тулу.
Неожиданно скрипнула дверь. Вошел дежурный офицер и вручил мне телеграмму. Командующий фронтом сообщал: 340-я стрелковая дивизия полковника С. С. Мартиросяна, свежая, полнокровная, передана в нашу армию. Новость приятная. Зачитал телеграмму.
Выступает полковник Леселидзе.
- Считаю, что нам следует лучше использовать приданные три дивизиона гвардейских минометов РС, - доказывает он.
- Что вы предлагаете?
- Нужно, чтобы они действовали более энергично, чаще меняли позиции, отвечает он. - У противника следует создать мнение, что у нас не три дивизиона, а вдвое, может, и втрое больше. Кроме того, необходимо улучшить разведку, всегда знать, где враг накапливается для атаки, и использовать минометы на этих участках.
Его предложение одобрено и принято.
Выступают другие товарищи. Каждый предлагает что-то новое, и все это вместе взятое направлено на одно: сдержать натиск врага, перемолоть побольше его сил, ликвидировать угрозу окружения Тулы. Приятно сознавать, что среди моих помощников в это трудное для армии время нет равнодушных, каждый проявляет разумную инициативу. Слушая участников совещания, их рекомендации, я все более убеждался в том, что для нас лучшей формой обороны является контрудар против каширской группировки противника, охватывающей Тулу с северо-востока. Постепенно вырисовывается план операции. Новая дивизия Мартиросяна и 217-я дивизия нанесут с разных направлений удар на Торхово. Часть сил 413-й дивизии атакуют с юга Колодезную, а 31-я кавалерийская дивизия поведет наступление в направлении села Волынцево. Свое решение тут же излагаю Военному совету, и оно одобряется единогласно.
Далее я говорю о необходимости усилить сопротивление войскам противника, охватывающим Тулу с северо-запада. Объявляю, что для координации действий наших частей и соединений в этом направлении с частями 49-й армии мною принято решение в район Лаптева выслать оперативную группу во главе с генерал-майором Поповым.
После заседания Военного совета армии, когда нас в комнате осталось трое Сорокин, Жаворонков и я. Сорокин предложил от имени Военного совета написать обращение к войскам армии, чтобы морально поддержать их, поднять боевой дух и наступательный порыв. Жаворонков заметил:
- Обращение следует адресовать не только войскам армии, но и трудящимся Тулы, всем ее защитникам.
- Правильная мысль. Предлагаю тт. Сорокину и Жаворонкову подготовить текст обращения.
3 декабря противник продолжал развивать наступление. Около 60 его танков с моторизованной пехотой перешли железную дорогу Тула - Серпухов в районе Ревякино и заняли несколько населенных пунктов. Через некоторое время мне доложили, что вражеские войска в нескольких местах перерезали Московское шоссе в 15 - 20 километрах севернее Тулы. Враг прилагал усилия, чтобы соединиться со своими частями, наступавшими с запада, и завершить окружение Тулы.
В Туле и вокруг нее ни на минуту не умолкает артиллерийская канонада. По телефону вызвал командира 258-й стрелковой дивизии полковника Сиязова.
- Михаил Александрович, немедленно предпринимайте меры по освобождению Московского шоссе от немцев. В ответ доносился отдаленный голос:
- Товарищ генерал, приказ будет выполнен. На Московское шоссе высылаю 999-й полк.
Затем раздался телефонный звонок из штаба фронта. Меня вызывал командующий Западным фронтом. Предчувствую, что разговор будет не из приятных. Так оно и оказалось.
- Что же, генерал Болдин, - начал командующий фронтом, - выходит в третий раз за несколько месяцев войны попадаете в окружение. А ведь я вам говорил, что штаб армии и командный пункт нужно перевести в Лаптеве.
- Товарищ командующий, если бы я со штабом армии оставил Тулу, положение наше было бы куда хуже, чем теперь, - отвечаю ему.
- Какие меры принимаете? - снова послышался голос командующего.
Я докладываю, что 999-й стрелковый полк 258-й дивизии начал бой за освобождение Московского шоссе. Кроме того, ряд соединений армии готовит удар по каширской группировке противника.
- Какая вам помощь нужна? - спрашивает командующий фронтом.
- Прошу с севера вдоль Московского шоссе, навстречу веденинскому полку, пустить танки дивизии Гетмана.
- Сейчас прикажу, - говорит он. - Но и вы принимайте решительные меры по ликвидации вражеской группировки, перерезавшей шоссе...
Каждый час Сиязов докладывает обстановку на шоссе, а я в свою очередь сообщаю о ней штабу фронта. Уже семнадцать часов ведут бой веденинцы. В который раз за это время раздается телефонный звонок. Снимаю трубку, слышу взволнованный, радостный голос Сиязова:
- Товарищ командующий, только что звонил Веденин. Его полк соединился с подразделением танковой дивизии Гетмана. Шоссе Москва - Тула освобождено.
Затем с каким-то особым ударением добавил:
- Движение по шоссе можно открывать.
Я поблагодарил Сиязова, приказал представить к награде отличившихся в бою.
Известие об успешных действиях 999-го полка и танкистов 112-й танковой дивизии в боях за Московское шоссе мгновенно облетело всю Тулу, все наши войска. Об этом стало известно и в соседней 49-й армии.
Чувствуется, что в борьбе за Тулу наступил переломный момент. Планы врага по овладению городом рушились. Более того, предприняли контрудары наши 340, 413 и 217-я стрелковые и 31-я кавалерийская дивизии. Наши войска, измотавшие противника активной обороной, постепенно брали инициативу в свои руки. 4 декабря войска армии нанесли поражение 3-й танковой дивизии, прорвавшейся в район Руднево, станция Ревякино, Торхово. Весть об этом разнеслась по армии и вселила в войска еще большую уверенность в скорой победе под Тулой. Правда, противник яростно сопротивлялся, кое-где он еще пытался атаковать. 4 декабря, например, два его пехотных полка при поддержке 30 танков начали наступать на узком участке перед 413-й стрелковой дивизией. Им удалось овладеть несколькими населенными пунктами.