— Кое в чём он прав, дорогой братец, мы, эльфы, действительно лучшие воины Пангеи. А ты лучший из нас, — Сказал Корриан.
— И что нам это даёт, Кор? Те кто ни стоят моего мизинца, живут в замках, окруженные десятками слуг. А мы скитаемся по степи, сами заботимся о свих лошадях и сами ставим наши шатры. Даже орки, ничтожные орки, и те живут комфортнее чем мы!
— Берриан, — вступил в разговор Родерик, — я уже много раз говорил, и тебя и твоих братьев будут рады видеть на землях империи. Ты с братьями мой друг, а мои друзья, это друзья моего отца. Только скажи и любой приграничный имперский город будет твоим.
— И кем мы там будем? Мальчиками на побегушках у твоего отца, а потом, учитывая что живем мы дольше чем вы, у тебя, у твоих детей и внуков? Нет, спасибо. Если и принимать такое предложение то не троим. А вот если за мной пойдут конные тысячи, тогда да.
Но пока эльфы слушают Хур Хана и Хурри, этого не будет. Наш народ слишком привержен традициям.
— Кстати, раз ты заговорил насчёт традиций, — сказал Перриан, — Завтра тебе вручат самоцветную уздечку и ты должен будешь выбрать свою избранницу. Понятно, что это будет дочь Хур Хана, но какая из двух? Ты же был с обеими и зная тебя, я уверен, что ты обеим пообещал выбрать её.
— Я и сам ещё не знаю. Завтра решу. Родерик, сегодня ты на разливе, У тебя же есть снадобье богов? — спросил Берриан, имея ввиду средство от похмелье, дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, — тогда чего ты ждёшь? Наливай!
В то же время на другой стороне стойбища, в шатре дочерей Хур Хана разворачивалась нешуточная драма.
— Ах ты тварь! Как ты посмела? Отвечай!
— Посмела что? Я не понимаю тебя.
— Не понимаешь? Так я тебе объясню! Я всё знаю! Ты соблазнила Берриана! А он мой, только мой!
— Почему это он твой? Это я луна на его небосклоне! Я, а не ты!
Ярость женщины страшная штука. Особенно ярость влюблённой женщины. Особенно, если эта ярость направлена на другую женщину которая, по прихоти богов, влюблена в того же мужчину. Поэтому, перед старшей дочерью Хур Хана сейчас была не её сестра а злейший враг.
Выпад кинжала был молниеносным и смертоносным, любая другая пала бы замертво. Но две сестры были равны по силам и умениям. Поэтому сталь скрестилась со сталью. Итогом их схватки стали два клинка, застывшие в сердцах прекрасных эльфиек, чей разум омрачили речи воина-поэта.
По установленной, в начале времён, традиции юрта дочерей Хур Хана была в центре стойбища, отделённая от остальных широкой полосой отчуждения. По этой же традиции, у её входа не было охраны. Именно поэтому о разыгравшийся трагедии никто не узнал.
— Берриан, ты стоишь предо мной и перед всем Народом травы, — голос Хур Хана слышали все эльфы, — слушай меня и внимай! И вы, эльфы, слушайте и внимайте!
Долгое время я был хранителем самоцветной уздечки, символа величайшей доблести. Я был лучшим среди нашего Народа. Но всё когда-то заканчивается. И сегодня закончилось время когда я был лучшим среди Народа. И я рад этому! Да, я рад! Рад тому что есть тот, кто доказал, что он лучше меня! И ты Берриан, доказал что ты лучше! Отныне не я, а ты лучший воин Великой степи! Поэтому, я с гордостью вручаю тебе самоцветную уздечку! Бери её и владей ею! — Берриан, встав на однро колено принял из рук Хур Хана уздечку и надел её на своего скакуна.
После этих слов тридцать и три кругов эльфов, внимавших Хур Хану тридцать и три раза пропели славу Берриану. Когда хор смолк, Хур Хан продолжил:
— Народ травы и ты Берриан! все вы знаете Закон установленный отцом моего отца. Хур Ханом может быть только лучший, поэтому ты, Берриан, возглавишь Народ. Закон также гласит что ты, Берриан должен взять в жёны одну их моих дочерей. Когда ты сделаешь это, я вскрою себе вены и моя кровь скрепит ваш союз.
Сейчас пред тобой предстанут мои дочери и когда ты выберешь, твоя избранница подаст мне кинжал, которым я совершу ритуал!
Хур Хан кивнул Хурри, Хранителю Закона и тот, выслушав тихие слова Берриана, направился в Юрту Дочерей. Народ травы замер в молчании, ожидая кого приведёт с собой Хранитель.
Как будто вся Степь застыла в этот момент. Сейчас Народ обретёт новую Мать. Но Хурри вышел из юрты один и подойдя к Хур Хану, что-то зашептал ему на ухо. Тот выслушал его и вместе они зашли в шатёр…
— Мой Хан, ошибки быть не может. Берриан был с обеими твоими дочерьми. Обеим он посвящал стихи и обеим обещал, что именно она будет луной на его небосклоне. Убей меня если не веришь мне, но сначала прочитай его письма…
— Странник, дай мне вина, — попросил Хурри. Клаудиус и Прима молча ждали когда эльф утолит свою жажду. Когда Хранитель закона напился и продолжил:
— Лицо Хур Хана было мрачнее тучи когда он читал письма к его дочерям. Закончив, он попросил меня позвать Берриана. Я выполнил его просьбу. Когда тот зашёл в Юрту Дочерей Хур Хан, обратился к нему:
— Беги, тварь! Беги, забейся в самую глубокую нору, какую только сможешь найти! Я не буду убивать тебя потому что не могу раскрыть бесчестье моих дочерей. Поэтому, просто беги! Беги и забудь путь в Великую Степь!
И Берриан с братьями бежал в Империю. Я и Хур Хан пообещали друг другу до конца наших дней молчать о том что произошло в Юрте Дочерей.
Это была ошибка, Народ видел что Хур Хан изгнал Хранителя Самоцветной уздечки и в сердцах эльфов зародилось сомнение. Многие усомнились в действиях Хур Хана и Берриан этим воспользовался.
Прельстивые письма, которые начал рассылать воин-поэт соблазнили многие роды эльфов. В них Берриан обвинял Хур Хана в вероломстве. Да, эти письма соблазнили многих и в Великой Степи началась братоубийственная война.
Хур Хан победил в той войне но едва ли не треть народа откочевала в Империю. Именно они и пошли на Остейзию, когда Гюнтер затеял свой поход.
Хурри обвел тяжелым взглядом Приму и Клаудиуса.
— День, который должен был стать днём великой радости, превратился в день великой скорби. После изгнания нечестивца мы похоронили дочерей Хур Хана. Тридцать и три скакуна окропили своей кровью их погребальный курган и тридцать и три дня мы оплакивали их, — Хурри снова приложился к фляге с вином:
— Теперь ты, Корнелия Свонн, рожденная под иными небесами, и ты Клаудиус, Вечный Странник Пангеи, знаете то что, до сего дня знали, только я и Хур Хан. Теперь у вас есть слова для Хур Хана.
Когда вы предстанете перед ним, я буду рядом. Мой голос будет и вашим голосом. Вместе мы можем убедить Народ что настало время отмщения. И пришло время, чтобы открыть Народу правду о ложных богах! Я, Хранитель Закона, верю в это!
— Это надо ломать. Безжалостно ломать через колено. Ломать и жечь. Всё это. Все королевства, племена, султанаты и империи. Всё, что происходит на этой чёртовой планете, неправильно. Кучка дегенератов возомнили себя невесть чем и издеваются над целым миром. Но ничего, дайте срок, эти кукловоды получат по заслугам! И когда мы победим, если буду жива, я пригоню на орбиту Пангеи авианосец и наведу тут порядок! Чего бы мне это не стоило, я сделаю это! — Прима буквально кипела от злости.
— Юная леди, позвольте спросить. А в каком вы звании? — сказал Клаудиус.
— Старший лейтенант запаса.
— То есть ты, сейчас, в лучшем случае, можешь быть командиром эскадрильи, как то мелковато для командования тяжёлым носителем, по вашему авианосцем.
— Это ты к чему?
— К тому, что не стоит строить далеко идущих планов. Ни к чему сейчас думать о том, что будет после победы. Сейчас мы от неё очень далеки. Прибереги свою ярость для врагов которые рядом.
— Можешь не сомневаться, ярости у меня на всех хватит. Ладно, Хурри, где сейчас Хур Хан?
— Один дневной переход и вы достигнете его лагеря.
Вернувшись в лагерь, Прима и Клаудиус отдали необходимые распоряжения и армия двинулась в путь. По началу воины то и дело недоверчиво смотрели на гигантское дерево, плывущее над ними, но, в конце концов, это зрелище им приелось и на обитель Хурри перестали обращать внимание.
Хурри настоятельно рекомендовал не высылать дозоры и не пользоваться беспилотниками, чтобы не провоцировать эльфов. Прима, скрипя сердцем, согласилась, поэтому появление на горизонте очень большого конного отряда стало полной неожиданностью.
— Капитан, полная боеготовность. Это эльфы, они нам и нужны но надо быть готовыми ко всему.
— Да, госпожа, я понял, — Каст кивнул трубачу стоявшему рядом и тот подал сигнал который тут же продублировал десяток труб.
Масса воинов пришла в движение. Четыре сотни лучников во главе с папашей Джоном выдвинулись вперёд, накинули тетивы на луки и открыли колчаны. Позади них ровными рядами выстроилась остальная пехота, первые три ряда составляли копейщики с каплевидными ростовыми щитами, за ними замерли в ожидании мечники. Хирд Олафа под командования Хроки застыл стальным ежом на левом фланге а на правом встала конница.
Возницы обоза распрягли лошадей и поставили повозки и фургоны кругом, в центре которого были лошади. Закончив, они надели кольчуги и взяли арбалеты.
Перестроение заняло три четверти часа. Всё это время конный отряд шагом приближался. Когда пришельцы закончили эльфы перешли с шага на рысь а затем и на галоп. Очень скоро вокруг армии Примы, но на безопасном расстоянии, кружилось кольцо конных воинов.
— На слабо проверяют, — ни к кому не обращаясь, сказала девушка. Она частично активировала броню и без шлема выехала вперед, рядом с ней были Клаудиус и Хурри. Едва их кони сделали первый шаг как эльфы тут же собрались вместе и из рядов показался одинокий всадник. Они медленно приблизились друг к другу.
Это был сам Хур Хан. Высокий статный мужчина с полностью белыми волосами, и в чешуйчатом панцире метеоритного железа. Длинный меч из того же металла висел у него на поясе, Составной лук был за спиной а к седлу были приторочены копье и щит. Его, поистине, богатырский конь также был облачён в броню.