Жрецы Брута исцелили раны короля и воина который был рядом с ним. Столица пылала кострами, на которых жгли «неугодных богам» и Хурм, предчувствуя беду оседлал своего алита[5] и рванул домой. Он мчал что было силы но не успел…
Поместье пылало. Частокол был разметан по бревнышкам, хозяйственные постройки догорали а на крыше дома дома весело играл огонь. Повсюду лежали тела челяди и трупы погромщиков. Трупов было много. В тот проклятый вечер, Ашог, сын Ашога, принял свой первый и последний бой. До последней капли крови он защищал свою беременную жену и пал замертво у её ложа убив их всех…
— Хурм, ты пришёл… ты здесь… — Киида закашлялась, выплёвывая из лёгких кровь. К груди она прижимала окровавленный свёрток.
— Да, маленькая, — так он называл жену названного сына, — я здесь, потерпи, всё будет хорошо.
— Нет… не будет… они убили Ашога… я скоро присоединюсь к нему… не спорь, я знаю. Прошу, позаботься о нашей малышке… прошу тебя, Хурм… ради нас, сделай… это, — женщина протянула ему младенца, — пообещай мне! — Когда орк принял из рук Кииды ребёнка, она умиротворённо вздохнула и испустила дух.
Хурм, держа младенца, стоял посреди горящего дома. Потолочные балки стали обваливаться и он, опрометью выскочил наружу. Едва он покинул здание как объятая пламенем крыша рухнула, погребя под собой тела названного сына и его молодой жены.
Мужчина, рыдая, рухнул на колени и закричал, что есть мочи:
— Боги! Я знаю, вы слышите меня! За что вы сделали это! Что вам сделала моя семья? Будьте вы прокляты! Я проклинаю вас! Всех вас!
И Хурм ушёл, покинул пепелище, еще недавно, бывшее его домом. В кошельке на его поясе было достаточно серебра, чтобы оплатить место на одном торговых коггов, которые, нет-нет да захаживали на волчьи острова…
Он отправился на материк. Хортерия, Вутрана, Вольные Маноры. Страны и города мелькали у него перед глазами как картинки калейдоскопа. Нигде он не останавливался больше чем на несколько дней. Все эти государства страдали от алчной ярости орков и нигде ни он, ни малышка у него на руках не могли быть в безопасности.
Спустя пять месяцев он пересёк границу Империи. Только она не подвергалась набегам его народа и Хурм надеялся обрести тут свой дом…
— Ей человек, где тут дом старосты?
Бишка, владелец крепкого двора и пяти десятин земли, испуганно посмотрел на, сидящего на усталой кобыле, орка, перед всадником была грубая деревянная люлька.
— А вам какое дело до старосты? — спросил он.
— Это тебя не касается, отвечай давай.
— Езжайте прямо, вам нужен дом с зелёными ставнями…
— Зовут меня Октав, господин орк. Ваши умения нам не нужны, но если хотите, живите. Село у нас мирное, никто и слова не скажет. По первости, остановитесь у меня, а там посмотрим что к чему. Найдём вашей внучке кормилицу, вон как исхудала малышка.
— Спасибо Октав, я заплачу. Деньги у меня есть, немного но есть.
— Приберегите ваше серебро. Вам же надо дом ставить, вот на него и потратите. А ежели останется что-то, так купите себе живность. Корову, или коз с овцами. А если нет, так поможем, как не помочь, — Хурм подумал и остался, подкупили его эти простые, но отзывчивые люди.
Так получилось, что за время своих скитаний, он так и не придумал имя внучке своего побратима. В этом мирном селе оно пришло само собой, Октавия, в честь старосты.
Ох и много было выпито вина и съедено мяса в день, когда крошка с оливковой кожей и слегка выступающими клыками обрела имя. В тот же вечер, когда костры весело горели а сельчане распевали свои немудреные песни, нашёл Хрум свою половинку. Красивую и мудрую Аннеке, вдову, чей муж погиб на службе мператору а дети прочно осели в столице. Аннеке стала верной женой Хруму и любящей бабушкой малышке Октавии.
Потянулись счастливые и беззаботные годы. Октавия, услада сердца Хурма, росла и радовала не только его, но и всё село. На много миль вокруг не было добрей и отзывчивей ребёнка. Тихо почил старый Октав и сельчане, на большом сборе, выбрали старостой Хурма. Он управлял селом строго но справедливо, не раз и не два он ставил на место тех, кто поступал не по совести.
Шли годы, Октавия стала красивой девушкой, чей тонкий стан и бездонные глаза лишили сна чуть ли не половину сельских парней. Старый орк тратил немало времени, уча внучку науке самозащиты, он только усмехался, слушая про очередного незадчливого ухажёра которому внучка преподала пару его уроков.
Беда пришла откуда не ждали. В один дождливый вечер приютил староста у себя тройку путников. На вопрос Аннеке почему они не остановились на постоялом дворе в часе пути, те ответили что денег у них нет а кони очень устали. Размяк Хурм и не обратил внимания на странный вид тех путников.
А вот их предводитель на всё обратил внимание, и на дорогие доспехи старосты, и на его оружие. И на жемчужное колье на груди жены Хурма и на её сережки и на дорогое кяхтское вино, которым их потчевал радушный хозяин. На зажиточность «Полного колоса», так звалось то село, на дома, крытые не соломой а черепицей, на мощёные камнем улицы и отделанный мрамором, фонтан на уютной площади, он тоже обратил внимание.
Но особенное внимание главаря «диких волков», самой сильной и кровожадной банды запада Империи, привлекла Октавия. Столь экзотичные наложницы очень ценились в Зорристане. Даже если они порядком попользованные. Ну а что? У всех богатеев стоят на службе маги и жрецы-целители. Поправят всё что нужно, невелика печаль.
Поэтому, поблагодарив радушного хозяина за заботу, путники уехали. А через неделю вернулись.
Они вернулись, да не втроём. Пять десятков головорезов окружили мирно спящее село. Клыч, так звали главаря, щедро отсыпал серебра командиру отряда конных вигилов, который должен был патрулировать этот район. Плата была столь велика, что едва ли не четверть бандитов составили обладатели серых плащей. Воинов, чьей задачей как раз являлась борьба с такими как Клыч.
Дождавшись полуночи, «дикие волки» бросились в атаку. Перекрыв двумя десятками оба выезда из села они принялись потрошить село. Дюжина лучших бойцов во главе с Клычом, устремилась к дому старосты.
На их беду, Хурм в это время давал Октавии уроки ночного боя, неотъемлемой части воинского искусства. Едва услышав характерные звуки, старый орк всё понял.
Глава 7. Счастье старого орка и крысы империи. Часть 2
— Внучка, беда! Беги в дом! Одевай кольчугу и скажи бабушке, чтобы та была готова! — ему не нужно было облачаться для боя. Это его малышка Октавия постигала воинское умение в холщовой рубашке и кожаных штанах. Он же, по привычке был облачен в доспехи. В своей руке Хурм был уверен, а в руке внучки нет…
Всем был хорошо план Клыча, не учёл он только то что старый орк, его жена и внучка оказались слишком хорошими воинами. В доме старосты головорезов встретили двуручник сабля и лук.
Постепенно, вся банда собралась вокруг усадьбы старосты. Ценой двух десятком бойцов Клыч разделил Хурма с Октавией и Анненке:
— Хрен с ним с орком. Убейте старуху а девчонка мне нужна живая!
Когда старый воин прорвался к своим, его жена сидела, сжимая обеими руками дротик, пригвоздивший её к стене.
— Они схватили Октавию… оглушили ударом сзади и схватили. Поспеши Хурм…. мне ты уже ничем не поможешь…но может быть, сможешь спасти нашу девочку. Беги, муж мой, беги…
Всё повторилась для старого орка. Снова, как и много лет назад, место, которое он считал своим домом пожирал огонь и снова, те за которых воин был в ответе пали под ударами погромщиков.
Но кое что изменилось, его жена была еще жива, как и названная внучка.
В трёх милях от «Полного колоса» недавно поставили постоялый двор и Хурм помчался к нему…
— Всем слушать меня! Парни, быстро приняли снадобье богов и по коням! надо догнать этих тварей, — громко сказала Секунда, выслушав старого орка, — куда они могли увезти твою внучку?
— Я не знаю, — ответил Хурм.
— Госпожа, — привлёк внимание Секнуды мальчишка лет пятнадцати протиравший столы, — тут рядом есть один овражек…
— Молчи, дурак! — закричал хозяин постоялого двора. После этих слов Угги встал и внимательно взглянул на него.
— А ведь этот опарыш что-то знает. Наверняка он у них в доле. — Трактирщик побледнел и, внезапно, рванул к выходу.
Ему бы удалось бежать, но на пути встал широкоплечий мужчина, главный у скотопогонщиков, чьё стадо паслось на ближайшем луге. Одним ударом он отправил «спать» беглеца и обратился к Секунде.
— Госпожа, мы покараулим эту падаль. Поспешите.
— Детка, — сказал Угги, — вы с Олафом справитесь и без меня. Вигмар, останься, надо побеседовать с нашим радушным хозяином. — Девушка кивнула и обратилась к мальчишке:
— Как тебя зовут?
— Муций, госпожа.
— Хорошо Муций, ты умеешь держаться в седле? — когда парень кивнул, она продолжила, — давай, веди нас.
Уже выходя на улицу, дочь Керона посмотрела назад. Угги облил трактирщика вотдой, приводя его в чувства, Вигмар, со скучающим видом раскладывал на столе различные ножи и щипцы а один из скотоводов приладил к потолочной балке верёвку.
«Будь проклят этот зеленорылый ублюдок и его старуха! Три десятка парней! Твою мать, три десятка остались в этом проклятом селе! Но ничего, на их место придут другие, они всегда приходят. А вот за эту клыкастую девку я возьму хороший куш. Надо только подождать пару дней. И она скрасит ожидание и мне и остальным» — такие мысли были в голове Клыча, когда он дополнительно связывал Октавию. Девушка была в сознании и отчаянно сопротивлялась. Её сапог со стальным носком вонзился точно в промежность бандита.
— Ах ты, орочье отродье! На, сука, получай! — кулак Клыча, в шипастой перчатке, нанёс несколько тяжёлых ударов, превращая лицо девушки в кровавое месиво. Сейчас ему требовалось от неё совсем другое а потом маги всё поправят.