Поднявшись на семьсот метров, «сестры» провели селекцию целей и навесные плазмомёты, их Клаудиус и Прима выбрали для решения задачи, разверзли ад по ногами артиллеристов узурпатора.
Когда в накопители было подано достаточно количество энергии, девушки сделали второй залп. он пришёлся на порох и разрывные ядра, приготовленные людьми Гюнтера. Без малого шесть десятков бочонков взорвались так, что огненной волной слизало первые два ряда копейщиков орков. Вдобавок к взрыву, произошла детонация ядер, и это было, пожалуй, также разрушительно.
Центра позиции орков буквально не существовало. Вместо него зияла огромная дыра. И в эту дыру пришёлся удар тяжёлой эльфийской кавалерии.
Всего этого Прима и Секунда не видели. Второй залп выбрал энергию практически полностью. На оставшейся половине процента они практически приземлились, но на высоте тридцать метров реактивные ранцы всё-таки отключились и девушки камнем рухнули вниз…
Эльфы прошли через ошеломлённых орков как нож сквозь масло и это сразу поставило Гюнтера на край, не по просто поражения, а катастрофы. Конники Стайна перегруппировавшись, попытались спасти союзников и ударить во фланг. Это была неудачная попытка. Шесть тысяч, оставленные ханом в резерве, разметали их как ветер разносит плохо сложенный стог сена.
Рейтары Примы, чётко, как на параде развернулись направо и начали свою смертоносную караколь против центра противника. Сзади ревела, спешащая изо всех сил к месту боя, пехота железных островов.
Армия узурпатора не просто стояла на краю, она с него сорвалась и летела вниз. Сражение было проиграно.
Когда прогремел взрыв, Гюнтер был на левом фланге во главе тяжёлой конницы, надо отдать ему должное, он сразу всё понял и моментально отдал приказ на отход. Но центр его попросту не получил, а оркам и конникам Стайна было уже всё равно.
В результате, так получилось, что король ушёл от Коллодена всего с пятнадцатью тысячами воинов. Борух погиб при взрыве, тяжелораненый Барон Стайн попал в плен, граф Сбарре сдался вместе со всеми своими воинами а Урог Грон Конкаш и его сын Дурзог, во главе небольшого отряда лучших воинов орков, смогли бежать, впрочем как и тысячи их соплеменников, буквально наводнивших окрестности Эльфы их не преследовали, это было не нужно. Беспилотники Клаудиуса фиксировали расположение каждой банды. Когда придёт время, их всех переловят.
Увидев, что случилось с «сёстрами» Клаудиус рванул к месту падения. Он успел вовремя, их медицинские системы также не работали и девушки могли просто умереть от полученных травм. Могли, но не умерли. Бывший секретарь Растуса вколол обеим лошадиные дозы лекарств и распорядился, чтобы их перенесли в большой шатёр, служивший полевым госпиталем. Там он поместил, находящихся без сознания девушек, в мобильные медицинские капсулы и оставил их на попечение Сабины.
— Хур Хан, это Клаудиус, приём, — вызвал он вождя эльфов.
— Слушаю тебя, Клаудиус.
— Прима и Секунда тяжело ранены. Они без сознания, но жизнь вне опасности. Сейчас ты главный.
— Понял тебя, мои воины дорубают орков.
— Гюнтер ушёл, бросил пехоту и уходит по королевскому тракту в Аласкиви.
— Ясно. Я отправляюсь в погоню, — ответил Хур Хан Клаудиусу. Затем он переключился на общий канал и обратился ко всем командирам армии:
— Слушайте меня, начальные люди нашей непобедимой армии. Я, Хур Хан, народа травы поведу моих детей в погоню за нечестивым Гюнтером. Олаф, добей орков, их король пытал твою возлюбленную, стань орудием мести за это. Каст, Угги и Конрад, наёмники врага готовы сдаться. примите их капитуляцию. Впереди нас ждут намного более тяжёлые бои, воины нам еще пригодятся. Прима и Секунда выиграли для нас эту битву, давайте просто доделаем нашу работу.
Закончив свою речь, Хур Хан отключился и отдал приказы своим тысяцким. Вскоре ему подали заводного коня и он пересел на него. Его примеру последовали те тысячи, которые были в арьергарде. Ударив пятками в бока скакуна, Хур Хан взял с места в карьер.
Десять минут скачки и смертное поле Коллодена осталось за спиной. Впереди был королевский тракт, по которому сейчас удирал Гюнтер.
Глава 14. По делам вашим
Корнелия, дочь барона Керона открыла глаза и первое, что она увидела сквозь стекло медицинской капсулы, было обеспокоенное лицо Олафа. Она улыбнулась и мужчина ответил взаимностью.
Через мгновение стекло отъехало в сторону и молодой конунг заключил девушку в свои объятия.
— Когда мне сказали что ты сильно разбилась я места себе не находил, хотел сразу мчаться сюда, но не мог, бой был в самом разгаре, — сказал он ей через минуту.
— Ты всё правильно сделал, мой дорогой Олаф, — ответила ему Корнелия.
— Совершенно верно, дорогая сестра, — услышали они голос Примы, — что с нами сделается в этих малышках? — она сопроводила эти слова стуком по капсуле. Если сразу не убились, вероятность выживания почти сто процентов. Но как же это больно! Секунда, когда я в следующий раз предложу подобное, можешь смело послать меня… а куда захочешь, туда и посылай.
Услышав это Секунда и Олаф рассмеялись, своим смехом они заразили и Приму и дежурившую в палатке Мириам. Когда смех стих, Прима продолжила:
— Ладно, голубки, хватит смеяться и миловаться. Олаф, что произошло, пока мы тут валялись, и где Клаудиус? Странно, что его здесь нет.
— Мы победили и благодаря вам победили разгромно, и почти не понеся потерь. Клаудиус вместе с Хурри допрашивает пленных. Хур Хан со своими воинами погнался за Гюнтером, а дядюшка Угги и Бъёрн руководят поиском Урога и Дурзога.
— И при этом оба короля смогли улизнуть, ну вы даёте! — в словах Примы слышалось удивление, впрочем, она быстро продолжила, — но это не важно, никуда они от нас сейчас не денутся.
Королевский тракт, в ста милях от Коллодена.
Гюнтер был опустошён, всё, что создавалось последний год, рухнуло, вернее, взорвалось в одну секунду. Он не знал что произошло, но понимал, что допустил страшную, непростительную ошибку.
Он недооценил противника и теперь пожинал плоды этого. Совершенно очевидно, что Остейзия для него потеряна, даже если запереться в Аласкиви, это только отсрочит неизбежный конец. Ели у его врагов столь мощное оружие, что разом смогло уничтожить его артиллерию, стены точно не будут помехой.
Значит надо бежать, и бежать через Штирию в Империю. А там уже разберемся, что к чему. Очевидно, что новая остезийская власть не будет продолжать сотрудничество с Фуггерами, разрабатывать месторождение на Нордмарских болотах они будут, а вот отстегивать процент имперским банкирам, конечно же, нет.
И это давало Гюнтеру определённую надежду. Кто бы не стоял за его нынешними врагами, братья Фуггеры всё равно сильнее и влиятельнее. Да, скорее всего, новое соглашение будет совсем уж кабальным, но лучше так, чем снова влачить жалкое существование в нищем Хикори.
Думая о нищенском существовании, он лукавил, как-никак пятьсот тысяч талеров лежали на его счету в фуггеровском банке, еще год назад это были немыслимые деньги для скряги-герцога, но сейчас он вкусил роскоши королевского дворца и не хотел от неё отказываться.
«Да, надо так и сделать, сейчас двигуаюсь в Аласкиви, забираю Бабетту, как ни печально, она снова становиться мне нужна не только как мать моего ребёнка но и сама по себе. Если я её увезу то любая власть в Остейзии будет нелегитимна, ни к чему оставлять её тут.
Потом сразу в Штормград а оттуда в Штирию, тем более там застрял Берриан. Мои двенадцать тысяч, плюс гарнизон столицы, плюс его сорок, нормально, поборемся. Да и казну из Аласкиви надо с собой забрать», — эти мысли улучшили настроение короля и он с аппетитом вгрызся зубами в зажаренную на углях утку.
А вот его люди напротив, не видели для себя хоть, сколько-нибудь светлого будущего. До Аласкиви еще две сотни миль, а эти проклятые эльфы, буквально висят на хвосте. Бегство короля они прикроют, в этом нет никаких сомнений. А сами?
Умирать никому не хочется, тем более что из этих двенадцати тысяч непосредственно подданных Гюнтера из Хикори было не больше трёх сотен а остальные наёмники. А судьба наёмника переменчива. Сегодня он служит одному хозяину, а завтра другому. И как это часто бывает, нашёлся тот кто сказал и тот кто выслушал…
— Ну что, Ганс, дело скверное, — голос Кнута Фоггеля, капитана рейтаров звучал тускло.
— Да, ты прав, — ответил ему Ганс Циммер, — командир одной из наёмных тысяч конных копейщиков.
— Завтра эти сраные остроухие возьмут нас в клещи и всё, не увидит твоя Ирма отца своего ребёнка.
— Ты умеешь подбодрить старого боевого друга.
— Да брось, ты не хуже меня знаешь, что это так. И знаешь что самое паршивое? — Ганс вопросительно посмотрел на него, — а хуже всего то, что лентяи этого тупицы Сбарре наверняка уже служат новому хозяину.
Услышав, как приятель охарактеризовал наёмную пехоту и её командира, Ганс улыбнулся.
— Почти наверняка, граф не отличается умом, но чутье у него отменное. Но к чему этот разговор.
— А к тому, что из Хикори тут всего несколько сотен. Что твои, что мои парни с лёгкостью их передавят, и на утро мы передадим Гюнтера эльфам тепленьким.
— А ведь это измена, друг мой.
— Ага, и что с того. Я лучше буду живым и богатым изменником, чем мертвым глупцом.
— А если остальные нас не поддержат?
— Я тебя умоляю! Мы все служим за деньги. Ни у кого в этом лагере, за исключением трёх сотен, нет ни грамма верноподданнических чувств по отношению к этому человеку. Так что, давай решать.
— Хорошо, твоя взяла. Не мы первые, не мы последние…
Король лежал в походной кровати и сон не шёл к нему. Слишком много мыслей, слишком большие перемены ждут его. Внезапно, ему послышался какой-то странный шум на улице.
Гюнтер потянулся к мечу и тут в его шатёр ворвалась дюжина рейтар в заляпанных кровью доспехах. Их командир, капитан Фоггель, подскочил к королю и поставленным ударом руки в тяжёлой латной перчатке отправил того в забытье.