поставить усилитель, чтобы вой разносился на несколько километров по округе.
Но и это еще не все. Мгновенно партнер Робера, находящийся возле Горда, дом которого подключен к системе, выедет на место с заряженным пистолетом и здоровенной овчаркой. Гарантированная многослойная защита. Я могу оставаться совершенно tranquille.[147]
Ничего себе tranquille! Я сразу представил себе, как Фостен в шесть утра грохочет мимо ворот в тракторе, направляясь на свой виноградник и сотрясая датчики; как среди ночи включаются прожектора от пробегающей мимо лисицы или пары кабанов, а то и чьей-нибудь заблудившейся кошки. Да мало ли, вдруг эта звуковая какофония включится от какой-нибудь случайности. И извиняйся потом перед этим господином из Горда под грозным взглядом его собаки. Жить в Форт-Ноксе — благодарю покорно. Даже в качестве баррикады против августовского нашествия вся эта система неприемлема.
К счастью, Робер отвлекся от делового разговора. Изабель, удовлетворенная состоянием ногтей, позицией очков и облеганием одеяния, решила, что пора удаляться. Она негромко проворковала через двор:
— Bobo, j'ai faim.[148]
— Oui, oui, chérie. Deux secondes.[149]
Робер повернулся ко мне и попытался вернуться к теме, но в нем уже включился личный воющий дом, и безопасность нашей недвижимости отступила на второй план.
Я спросил, куда они собираются на ланч.
— «Ля Бастид». Знаете? Там была раньше жандармерия. Когда-то flic — всю жизнь flic, во как.
Я сказал, что вроде это еще и отель, и он подморгнул. Большого искусства достиг он в этом. Складно подмигивал.
— Уж мне ли не знать.
Гастрономический экскурс гурмана — спортсмена
О Режи мы узнали от знакомых. Они как-то пригласили его к обеду, и утром назначенного дня он позвонил, чтобы полюбопытствовать, что будет подано на стол. Даже во Франции такое повышенное внимание к меню показалось хозяйке несколько неестественным, и она поинтересовалась причиной. Почему он спрашивает? Будут холодные фаршированные moules,[150] свинина в трюфельном соусе, сыры, домашние сорбеты. Какая-нибудь проблема? Аллергия на что-нибудь? В вегетарианцы записался? Упаси боже, сел на диету?
— Нет-нет, — ответил Режи. — Все превосходно. Хотя небольшое неудобство все-таки имеется. Видите ли, у меня обострение геморроя, так что высидеть весь обед я не в состоянии, выдержу только одно блюдо. Вот и хочу выбрать. Извините, конечно.
Естественно, хозяйка вошла в его положение. Ради Режи можно многим поступиться. С редкой самоотверженностью всю жизнь свою этот человек посвятил столу, еде и питью. И ни в коем случае нельзя назвать его обжорой. Нет, Режи — гурман с хорошим, возможно, несколько гипертрофированным аппетитом. В нем много занятного, а если послушать его воззрения на отношение англичан к пище… В общем, нам следовало бы с ним как-нибудь встретиться, как только он оправится от своего crise postérieure.[151]
И однажды вечером, по прошествии нескольких недель, мы встретились с Режи.
Прибыл он в спешке, запыхавшись, нянчась с бутылкой шампанского «Крюг», недостаточно, по его мнению, холодного. Первые пять минут он провел в возне с бутылкой и ведерком льда, дабы довести вино до «питьевой» температуры между двадцатью и двадцатью пятью градусами. Нежно поворачивая бутылку во льду, он рассказал нам о недавнем обеде, крайне неудачном, настоящем гастрономическом провале, если не считать одного из моментов прощания, когда одна из покидающих дом дам улыбнулась хозяйке и промолвила:
— В высшей степени необычный вечер. Все было холодным, за исключением шампанского.
Режи заколыхался от смеха и настолько аккуратно извлек пробку, что бутылка издала лишь еле слышный вздох.
Режи почтенных размеров, весьма плотен, с темными кожей и волосами, с неожиданно голубыми глазами, которые здесь, в Провансе, вовсе не редкость. В отличие от всех нас, он оказался одетым в спортивный костюм, бледно-серый с красным и с вышивкой на груди: «Ле Кок Спортиф». Обувь тоже спортивная — разноцветные кроссовки бегуна на длинные дистанции с многослойной подошвой. Режи заметил мой интерес к его обуви и пояснил:
— Мне необходимо удобство, когда я ем. А удобнее спортивного костюма ничего, пожалуй, не придумаешь. Кроме того… — он оттянул резинку пояса, — всегда найдется место для добавки. Очень существенно. — Он улыбнулся и поднял бокал. — За Англию и англичан… С условием, что они оставят свою кухню для себя.
Большинство французов недолюбливает английскую кухню, не имея о ней представления. Режи не таков. Он изучал англичан и их систему питания, так что смог объяснить нам наши национальные заблуждения.
Он начал обзор с раннего детства. Английского младенца пичкают чем-то невразумительным, не имеющим вкуса, что можно было бы скормить цыплятам. К его сверстнику французу, еще даже не отрастившему зубов, уже относятся как к существу, имеющему свои вкусовые предпочтения. Режи сослался на ассортимент фирмы «Галлия», одного из крупнейших производителей детского питания во Франции. Мозг, рыбное филе, poulet au riz,[152] баранина, печень, говядина, сыры, супы, фрукты, овощи, ягоды, пудинги, crème…[153] Все это еще до того, как ребенку исполнится полтора года. Развивается вкус! Режи сделал паузу, поправил салфетку на воротнике своего спортивного костюма и занялся только что поданной курицей в эстрагоне.
Затем он перешел к периоду более позднего детства, когда будущий гурман поступает в школу. Он спросил меня, помню ли я, чем питался в школе. Такой ужас действительно забыть невозможно, я вспомнил и содрогнулся. Он сочувственно кивнул. Английская школьная пища знаменита на весь мир. Серая, печальная, таинственная какая-то. Не знаешь, что тебя заставляют в себя впихивать. А в деревенской школе, куда ходит его пятилетняя дочь, меню на неделю вывешивается, чтобы родители не дублировали блюд дома. И каждый день ланч из трех блюд. Вчера, к примеру, Матильда ела салат из сельдерея с ветчиной, сырный quiche, riz aux saucisses[154] и печеные бананы. Voilà! Продолжается воспитание вкуса! Конечно же, став взрослым, француз лучше оценивает пищу, лучше в ней разбирается и ожидает от нее большего, чем англичанин.
Режи разрезал грушу, чтобы съесть ее с сыром, указал на меня ножом, как будто обвиняя в задержке развития английского вкуса, и предложил перейти к ресторанам. Он печально покачал головой и широко развел руки, положив их на край стола по обе стороны от себя, ладонями кверху. Вот вам le pub — он приподнял на несколько дюймов левую руку. Живописно, но пища в нем — лишь губка для пива. А здесь — он приподнял правую руку — дорогие рестораны для hommes d'affaires,[156] за которых платят их фирмы.
А между ними? Режи разочарованно обозрел пространство между двумя руками. Между ними пустыня. Rien.[157] Где ваши бистро? Где добрые буржуазные рестораны? Где дорожные закусочные? Кто, кроме богача, может позволить себе в Англии нормально питаться?
Я с удовольствием бы с ним поспорил, но крыть было нечем. Вопросы, которые он мне задавал, мы с женой задавали себе, путешествуя по сельской Англии, где выбор ограничивался пабами или много мнящими о себе ресторанами с раздутыми под стать лондонским счетами. В конце концов мы сдались и обратились к микроволновкам и столовым винам в церемониальных корзинах, комплектуемых очаровательными, но не слишком компетентными Джастинами и Эммами.
Режи помешивал кофе и колебался между кальвадосом и высокой запотевшей бутылкой eau-de-vie de poires[158] от Мангена из Авиньона. Я спросил о его любимых ресторанах.
— Конечно, «Лебо», — сказал он. — Но счет у них внушительный. — Он потряс кистью, как будто обжег пальцы. — Не на каждый день. В любом случае я предпочитаю места более скромные, не столь интернациональные.
— Иначе говоря, более французские, — уточнил я.
— Вот-вот. Более французские, где можно найти rapport qualité — prix, справедливое соотношение между качеством и ценой. И такие места здесь все еще можно найти. Я изучил вопрос.
В этом я не сомневался, но он еще не назвал ничего, кроме «Лебо», для которого нам сначала надо было выиграть в лотерею. Хотелось услышать о чем-то менее шикарном.
— Если пожелаете, я мог бы предложить ланч в двух ресторанах такого рода, очень разных, но одинаково высокого уровня. — Он долил себе кальвадоса. — Это для пищеварения. — Откинулся на спинку стула. — Пусть это станет моим вкладом в образование les Anglais. Вы, безусловно, с супругой придете.
Разумеется. Так же бесспорно и то, что жена Режи останется дома, хлопотать у плиты.
Готовясь разоблачить первый из двух ресторанов, Режи назначил нам встречу в Авиньоне, в одном из кафе на пляс д'Орлож. Шумно поцеловав в трубку кончики пальцев, посоветовал на вечер планов не строить. После намеченного ланча ничего более энергоемкого, чем digestifs,[159] себе не позволишь.
Под нашими внимательными взглядами он быстро и удивительно легко для его габаритов пересек площадь. На нем черная баскетбольная обувка и самый парадный из его тренировочных костюмов, тоже черный, с розовой аббревиатурой UCLA на объемистом бедре. В руке у Режи плетеная корзина и сумка на молнии вроде тех, в которых во Франции деловые люди носят бутылки одеколона «на всякий случай».