ся признаки некоторой дисгармонии. В то время как остальное тело продолжает наслаждаться Провансом и отдыхом, пищеварительная система выказывает позывы к бунту. Первые его признаки — колебание перед продолжительными поездками в авто и живейший интерес к местонахождению ближайшего туалета. По мере развития симптоматики туалет занимает в жизни отпускника доминирующее положение. Визиты туда учащаются, и можно сказать, что valse provençal в полном разгаре. От наблюдательного взгляда не укроется мелкий взволнованный шаг индивида, затронутого этим вальсом; легкая согбенность его еще вчера статной фигуры; искаженные черты лица, настороженно прислушивающегося к категоричным приказам желудочно-кишечного тракта. Лечение радикальное: постельный режим и строгая диета из минеральной или питьевой воды в бутылках (банках) до тех пор, пока взбунтовавшийся ЖКТ не вернется к нормальному функционированию.
За выздоровлением следуют оживленные дискуссии с участием отстрадавшегося, живописная детальная реконструкция его страданий; выдвигаются смелые гипотезы относительно анамнеза. На солнышке перегрелся. Слишком много чесноку. Слишком мощное оно все-таки, это оливковое масло… или же припоминаются особенности другого масла, местного сливочного. Кто-то вспомнит и подозрительный saucisson, и мою любимую причину — водопроводную воду, из которой я готовлю кубики льда для скотча. Странным образом никто не обратит внимания лишь на неумеренные возлияния с преобладанием розовенького, содержащего внушительные тринадцать процентов алкоголя.
Veillée. Сумерничание
Долгой, холодной зимой, в январе и феврале, ночная тьма рано окутывает землю, вызывая в памяти стародавние дотелевизионные времена, когда бытовала среди провансальцев привычка приглашать соседей на вечерние посиделки. Отужинав, они встречались семьями. Мужья играли в карты и хвастались охотничьими успехами. Жены рукодельничали и перемывали косточки соседям, а то и мужьям. Дети, довольные тем, что никто не гонит спать, играли перед камином или сидели тихо-тихо и слушали сказки и истории. Для поддержания настроя подкреплялись стаканчиком-другим вина в сопровождении домашнего печенья и beignets, пирожков. Вечер завершался приглашением на следующее мероприятие такого же рода у очередного соседа на следующей неделе. Такие veillées представляли собой распространенную форму общения в мелких деревнях, разбросанных по всему Провансу, сплачивали коллективы, на неформальном уровне определяли курс местной политики, не требуя затрат на приемы в деревенском зале празднеств, salle de fêtes. Прелестная привычка милой старины, к сожалению уступившая место телеэкрану.
Vents. Ветры
Каких только страстей не насочиняли о нем впечатлительные писатели и поэты! Драматическую роль играет он во множестве сказок и легенд. Мистраль, самый знаменитый из ветров Прованса, настолько известный за его пределами, что приезжие, почуяв дуновение легкого бриза со стороны Средиземного моря, сразу настораживаются. «Это мистраль, да?» — спрашивают они, судорожно хватаясь за стопку пастиса, опасаясь, как бы коварный ураган не проглотил напиток вместе с емкостью. Услышав, что это не мистраль и опасаться нечего, они кажутся несколько разочарованными. Скоро они узнают, что, если нагрянет мистраль, вопросы не потребуются. Если же они пробудут в Провансе достаточно долго, то получат шанс познакомиться со всеми ветрами Прованса, каждый из которых, естественно, гордится собственным именем.
Le Trémontano (лё тремонтано), к примеру, врывается с севера и приносит полярный холод. С юга прилетает La Marinière (ла мариньер), приносит прихваченный в африканских пустынях песочек и рассеивает его по всему Провансу, не обходя и тарелок с вашим ланчем. С востока прибывает Le Levante (лё левант) с багажом дождевых туч, с запада — Le Traverse (лё траверс). Но это отнюдь не все. Спросите любого информированного провансальца (а неинформированных среди них не встретишь), и он сообщит вам, что в семье ветров более трех десятков братьев (и сестер, ибо они разного грамматического рода). Le Montagnero (лё монтаньеро) дует с северо-северо-востока, с гор, La Biso — с северо-северо-запада, Le Grégau (лё грего), напротив того, представляет собой ост-норд-ост и так далее. Не следует забывать также обладающих собственными характерами Le Mange Fange, Le Vent di Damo, La Cisampo, каждому (каждой) из которых отведен собственный румб каждого уважающего себя компаса.
Скромными, неощутимыми движениями воздуха порой объясняют с первого взгляда непонятные природные явления. Помню, однажды летним вечером на нас ни с того ни с сего налетели тучи мельчайших черных мушек. Случившийся рядом местный connaisseur, эксперт, с умным видом сделал жест в неопределенном направлении и заявил, что мушек этих принес один из petits vents, ветерков. Я робко возразил, что вот уже который день господствует мертвый штиль, никаких движений воздуха не наблюдается, ни petits, ни иных, но знатока это обстоятельство вовсе не смутило. Как и tremblements de terre, ветры, оказывается, могут оставаться совершенно не замеченными несведущими вроде меня. Этакие микротурбулентности атмосферы, осмотические субпотоки воздушных масс. Мы их не замечаем, но мушки… Больше я вопросов не задавал. Какие могут возникать сомнения в сверхъестественных способностях провансальских знатоков!
Villages Perchés. Деревни на возвышенности
На заре цивилизации, когда войны за правое дело велись не только между государствами и племенами, но даже между деревнями, обитатели каждой деревни старались использовать в тактических интересах и стратегическое положение своей малой родины. Естественно, они заметили, что сверху видно дальше, и villages perchés стали излюбленным типом деревенского строительства. Причин тому несколько.
Во-первых, враг виден на дальних подходах. Вам хватит времени, чтобы вскипятить масло, которым вы будете поливать макушки неприятеля.
Во-вторых, проще решаются проблемы очистки территории. Отбросы любого рода, начиная с обглоданных козьих костей и кончая налоговым инспектором, можно спустить под откос, не засоряя ими улицы населенного пункта.
В-третьих, прекрасные перспективы разнообразят скучный досуг в деревне, где порой не с кем пообщаться, кроме своих коз, ослов да цыплят.
Наконец, в-четвертых, удовлетворяется присущая человеку жажда жить на высоте, позволяющей глядеть свысока на окружающих. Этот стимул действует и по сей день во всех краях, на всех широтах, от Канады до Новой Зеландии.
Таким образом, понятно, почему большинство возвышенностей Прованса захвачены предшественниками современных застройщиков еще восемь-девять веков тому назад. Выстроенные тогда villages perchés обеспечивали жителям безопасность, удобство, скрашивали досуг и льстили чувству собственного достоинства примерно так же, как нынешние огороженные деревни толстосумов во Флориде или на юге Испании, только что без лужаек для выгула гольфистов. С тем еще существенным различием, что тогдашние застройщики, архитекторы и строители зачастую обладали развитым вкусом и тактом, которым редко отличаются их современные коллеги. Возможно, именно этим объясняется привлекательность старых деревень, вовсе не оскорбляющих взора, несмотря на их почтенный возраст.
Начнем с общего облика деревни, как будто созданного для видовой почтовой открытки. Стены бледного песчаника, сутолока черепичных кровель, колокольня деревенской церкви на фоне пронзительно-голубого неба. Все выглядит так же, как и сотни лет назад, — если отвлечься от тарелок антенн спутникового телевидения. Не хуже и открывающийся отсюда вид, на многие километры вдаль, до виноградников соседней деревни, вырисовывающейся в отдалении — вид, которого не в состоянии испортить даже пятна розовых, как попка младенца, свежевылупившихся вилл.
Может быть, самая знаменитая и наиболее часто фотографируемая люберонская троица — Горд, Менерб, Боньё — и в самом деле наиболее живописна, но, по моему мнению, ничем не хуже и многие другие: Лакост, Сэньон, Мюр, Симен-ла-Ротонд, Банон, Ле-Бо и десятки других, каждая — сувенир блаженного добетонного прошлого.
Vin. Вино
Элизабет Давид, одна из наиболее квалифицированных и влиятельных кулинарных экспертов, вышедших из недр кухни, от кухонной плиты, когда-то провела ужасающе скучную зиму в Провансе. День за днем свирепствовал мистраль, подавляюще действовавший на природу и психику. «Казалось, мы все подходим к той гибельной грани, за которой рассудок ввергается в пропасть, — жалуется госпожа Давид и продолжает: — Хотя ради справедливости следует добавить, что свою долю в упадок сил и настроения вносило воистину кошмарное местное вино. Такое вино лучше всего пить из больших бокалов, чтобы можно было пожиже разбавить его водой».
С момента появления этих строк прошло более сорока пяти лет. За это время вина Прованса настолько изменились к лучшему, что госпожа Давид вряд ли узнала бы их. В наши дни здешние вина регулярно собирают урожай медалей на конкурсах в Маконе. Их с уважением принимают на Guide Hachette des vines — Винном справочнике издательства «Ашетт» (33 000 вин дегустируются там вслепую, из них лишь 10 000 попадают в этот авторитетный справочник). Вина Прованса не редкость в винных картах парижских ресторанов. Что бы этакое волшебное могло приключиться с кошмарными винами прежних дней?
В качестве наиболее общего и поверхностного ответа могу констатировать, что изменилось отношение к винограду; не исключено, что в результате наплыва жаждущих туристов. Даже в кооперативах, где столовое вино, vin de table, считают коробками, а не бутылками, стандарты существенно повысились. Древнее оборудование уступило место новому, больше внимания уделяется производственному процессу, расширился ассортимент, вина стали более надежными. Покупая бутылку дешевого вина, вы более не подвергаетесь опасности проснуться на следующее утро с тяжелой головой. Главной причиной улучшения вкуса и репутации вин Прованса я бы предложил считать укрепление независимых частных виноградников.