Отель Le Grand Balcon
— Из Школы изящных искусств?
Старый господин смотрит на меня поверх съехавших на кончик носа очков-половинок. Под слезящимися глазами мешки, руки усеяны темными пятнышками.
— А кого вы там знаете? Профессора Филиппа Форе? Ах, вы там преподаете… Ну хорошо. Надолго? Громче, пожалуйста… Я плохо слышу. Этот шум с улицы… Запишитесь, пожалуйста. Вот здесь…
Подсовывает мне большую книгу. На красной коже тисненная золотом надпись: L’Hôtel Le Grand Balcon. Открываю. Начало записей — 1955 год. Должно быть, вид у меня разочарованный, и старик это замечает.
— Гостевая книга, которую вели сестры Маркес, у меня в офисе. Если желаете, завтра я вам ее покажу. В конце декабря тут была целая группа с France-Culture…[263] Завтрак с 6.30, вон там, слева.
Гостиница старая, давно не ремонтировавшаяся. Обои помнят межвоенные (если не более ранние) годы. Обивка тяжелых кресел выцвела: красная когда-то ткань теперь грязно-розовая, прежний цвет сохранился только на сгибах. Круглые деревянные столы; на темных фанированных поверхностях светлые пятна — следы от стаканов и бокалов. Вытертый ковер, прикидывающийся бухарским. Лестница на второй этаж выстлана дорожкой, тоже вытертой, придерживаемой латунными прутьями. Рядом лифт в затянутой ажурной металлической сеткой шахте. Кабина из кованого железа украшена в стиле столь милого французскому сердцу ар-нуво, следы которого где только не видишь: в мелких предметах повседневного обихода, в малых архитектурных формах, даже в кузове производившегося до восьмидесятых годов «ситроена 2CV».
Лифт устацовлен в 1929 году. В 2003-м его включили в список охраняемых государством объектов. На ажурной решетке табличка: classé Monument historique[264].
На стенах фотографии: маленькие, большие, с паспарту и без, в деревянных, алюминиевых, светлых или темных рамках — сразу видно, что оправляли и развешивали их в разное время, любовно, как семейные реликвии.
На фотографиях самолеты — в воздухе, на летном поле, перед ангаром: Farman 70, Laté 28 и 300, Potez 26 и 28; рядом с самолетами механики, пилоты в комбинезонах, кто-то прислонился к борту Bréguet 14, кто-то держится за крыло Farman, а кто-то — в кокпите[265], высунул голову из обтекателя; знакомые лица в кожаных шлемах с большими очками на лбу: Дидье Дора, Жан Мермоз, Анри Гийоме, Эмиль Барьер, Пьер Жаладье, Марсель Рейн, ну и разумеется, Антуан де Сент-Экзюпери — легендарные личности, пилоты Aéropostale[266].
Самолет Aéropostale линии Тулуза — Дакар.
Пилот, опирающийся о крыло, — вероятно, Жан Мермоз.
Фотография в салоне гостиницы Le Grand Balcon
Из Первой мировой войны Франция вышла победительницей, но ослабела: в окопах Вердена, Шмен-де-Дама, на Сомме, на Марне погибли сотни тысяч. На последнем этапе войны большую роль сыграла авиация. К моменту подписания мирного договора в стране были уже сложившаяся авиационная промышленность и опытные кадры пилотов, штурманов, механиков и наземного обслуживающего персонала. При этом сохранились воспоминания о схватках с врагом в воздухе, об отчаянно смелых: поступках и осталась неутоленная жажда славы, нежелание уходить на покой. Все было готово для новых подвигов: и оборудование, и люди с их опытом и энтузиазмом.
Это понял Пьер-Жорж Латекоэр, промышленник, пионер воздухоплавания, умелый организатор. В середине 1918 года он основал Ассоциацию линий Латекоэра; безумное это предприятие казалось обреченным на неудачу. В начале года Латекоэр писал одному из своих друзей:
J’ai refait tous les calculs. Ils confirment l’opinion des specialistes: notre idée est irréalisable. Il ne nous reste plus qu’une chose à faire: la réaliser.
Я еще раз проверил все расчеты. Они подтверждают мнение специалистов: наш замысел неосуществим. Нам остается только одно: осуществить его.
В 1921 году ассоциация превратилась в Главную компанию по аэроперевозкам, а затем, в 1927-м, была переименована в Генеральную компанию «Аэропосталь». Однако «Аэропосталь» просуществовала недолго. В 1933 году большие и маленькие авиакомпании, выкупленные государством, объединились под общим названием «Эйр Франс».
Ассоциация Латекоэра первой (уже с 1 октября 1918 года) организовала регулярную линию для перевозки почты, а затем и людей по маршрутам Тулуза — Рабат, Тулуза — Касабланка, Касабланка — Дакар (с запасными аэродромами в Агадире, Кап-Джуби, Вилья-Сиснеросе, Порт-Этьене, Сен-Луи). Впоследствии «Аэропосталь» пересекла южную часть Атлантического океана и добралась до Южной Америки — до столиц Аргентины, Бразилии, Эквадора, Перу и Чили.
Очередной вызов рождающейся гражданской авиации был брошен, когда начались беспосадочные полеты Тулуза — Дакар, перелеты через Атлантический океан, наконец, ночные полеты над Андами.
Одним из пилотов линии, которой от лица компании управлял Дидье Дора (Ривьер из «Ночного полета»), был Антуан де Сент-Экзюпери — поэт, провидец, один из лучших писателей первой половины XX века. Это благодаря ему история «Аэропостали» стала легендой гражданской авиации.
«Южный почтовый», «Ночной полет», «Планета людей», «Цитадель» — не просто рассказы о самолетах, пилотах и великом приключении, это моралите, воспевающие понятия солидарности, верности, чести, ставшие опознавательным знаком целого поколения. Из книг Сент-Экзюпери черпали нравственную силу молодые люди, которым вскоре пришлось ответить на страшный вызов Второй мировой войны, грозивший потерей не только жизни, но и человеческого облика.
(Мне рассказывали об одной сцене — будто извлеченной из романа Сент-Экзюпери, — которая произошла во время войны на авиабазе в Северной Англии. Командир дивизиона ночных истребителей раздавал пилотам задания. Особое — поистине самоубийственное — задание получил молодой летчик.
— Вы посылаете меня на смерть, — сказал он.
— Да, я оказываю вам такую честь, — ответил командир.)
«Аэропостали» суждено было прожить всего пять лет. Крах американской биржи 1929 года и последовавший за ним кризис подорвали основы мировой экономики. Один за другим разорялись крупные концерны. Эффект домино настиг и Генеральную компанию «Аэропосталь», однако последний удар был нанесен с самой неожиданной стороны: когда в 1931 году решалась судьба «Аэропостали», французское правительство отказало ей не только в кредитных гарантиях, но даже в поддержке для получения кредита во Французском банке. Полная катастрофа! На продажу были выставлены 200 самолетов и 17 гидропланов. Без работы остались полторы тысячи квалифицированных механиков, обслуживающего персонала аэродромов, более полусотни пилотов, десятки штурманов и радиотелеграфистов. «Аэропосталь» перестала существовать.
Как же много с тех пор изменилось! Еще недавно биплан пугал скотину на пастбище, а люди изумлялись и восхищались, будто завидев парящего в небесах ангела.
Навсегда исчезли самолеты, которые, словно луговые стрекозы, вслед за мечтой взмывали в воздух; ушли люди, для которых равнозначны были звездное небо над головой и нравственный закон внутри.
Сейчас небо над Тулузой исчерчено белыми полосами от реактивных самолетов. Недалеко от центра, в районе Коломьер на другом берегу Гаронны (там, где 12 июня 1218 года во время осады города погиб предводитель Крестового похода против катаров Симон де Монфор), располагается огромный комплекс авиационных предприятий компании Dassault Aviation, производящей самолеты Caravelle, Falcon, Airbus (в том числе самый большой из современных пассажирских лайнеров Airbus А380). Там же находится знаменитая Высшая школа аэронавтики и космоса, где учатся конструкторы кружащих по земной орбите спутников и будущие командиры межпланетных кораблей.
Старый господин, стоя ко мне спиной, долго смотрит на деревянный шкафчик, где висят ключи с номерами комнат. Ключей этих около сорока. Под ними две прислоненные к стенке шкафчика эмалированные таблички: на одной надпись complet[267] (похоже, ею давно не пользовались), на другой, поменьше, — résérvé[268]. Выбрав наконец ключ, он поворачивается и, помолчав, протягивает его мне, словно вручает высокую государственную награду. На ключе бирка с номером 32. Он не знает — откуда ему знать! — что мне эта цифра давно известна, что, направляясь сюда, я мечтал хотя бы подержать в руках этот ключ.
— Мы очень редко сдаем эту комнату, — говорит он. — Там, наверно, пыльно. Но вы ведь из Школы изящных искусств… Что пьете утром — кофе или шоколад?
(О причинах такой благосклонности я узнал позже. Оказывается, 29 июня 2000 года, в столетнюю годовщину рождения Антуана де Сент-Экзюпери, студенты профессора Филипа Форе из Высшей школы изящных искусств и студенты Национальной высшей школы аэронавтики и космоса (SUPAERO) высадили на поле бывшего аэродрома «Аэропостали» тысячи цветочных луковиц; когда выросли цветы, на земле появились в точности повторяющие рисунок автора очертания фигуры Маленького принца в характерных широких штанах, с развевающимся шарфиком на шее. Взгляду пассажиров приземляющихся или взлетающих самолетов предстал герой одной из самых прекрасных книжек для детей — и для взрослых. На вернисаж этого события как почетные гости были приглашены владельцы отеля Le Grand Balcon — месье Жан Брусс с супругой.)
Волоча за собой чемодан на колесиках, я поднялся по лестнице на второй этаж. Почти все двери в комнаты были приоткрыты, за исключением двух — под номером 32 и под номером 20, где когда-то жил Жан Мермоз. Я не рассчитывал никого встретить в длинном полутемном коридоре и, краем глаза заметив какое-то движение, замер, не решаясь пошевелиться. Напряжение спало, когда я услышал дружелюбное мяуканье: ко мне, задрав хвост, подбежал и стал тереться о ноги бесшумно спрыгнувший с кресла в конце коридора большой рыжий кот. Эта встреча была словно бы дружеским приветствием в точке пространства, где время остановилось, где вокруг полно следов, голосов, жестов людей, которые здесь жили, сталкивались в коридоре, разговаривали, смеялись, ходили туда-сюда, хлопали дверьми, с топотом сбегали вниз по ступенькам, а ночью, смертельно уставшие, возвращались сюда после долгих одиноких полетов над вершинами гор, морскими волнами, песками Сахары.