имым, Лиза чувствовала себя на своем месте.
А бабушка помешалась на Интернете. В Германии она освоила компьютер в необходимых для этого пределах и теперь часто с горящими глазами встречала Лизу, сообщая той последние новости из самых разных областей. Да еще и переписывалась по электронной почте с подругой из Германии и с новыми знакомыми на юге Франции. Но вот работать на компьютере у нее получалось плохо.
– Знаешь, меня компьютер отвлекает, – говорила она Лизе, – вероятно, сказывается привычка всей жизни – когда вожу пером по бумаге, я лучше соображаю.
Вскоре после приезда Ксения Леонтьевна спросила:
– Лиза, а ты не хочешь пригласить своего адвоката на рыбу под бешамелью?
– Не хочу! – мрачно ответила Лиза.
– А почему? Он тебе разве не нравится?
– Нет!
– Почему? Что-то произошло? Ты не хочешь мне рассказать?
– Нет, не хочу ворошить эту историю. Могу сказать одно, бабушка, я хотела стать «женщиной с игрой», ты всегда говорила, что мне не хватает игры… Ну и заигралась! А дальше неинтересно!
Ксения Леонтьевна внимательно посмотрела на внучку. Похоже, девочка потерпела фиаско и не надо бередить ее рану, решила бабушка. Но все-таки это ненормально, что умная, интересная, еще молодая женщина живет одна, без мужчины, и с этим надо что-то делать… Но что?
В середине августа Ксения Леонтьевна сказала, глядя на Лизу с неодобрением:
– Ты плохо выглядишь!
– Просто устала!
– Значит, надо отдохнуть!
– Сейчас попью чаю и завалюсь спать.
– Это не поможет, – довольно сурово заметила бабушка.
Лиза удивленно подняла глаза:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что тебе необходимо отдохнуть, и не надо рассказывать мне про Египет, в котором ты не была!
– И не собиралась. Но я не могу сейчас никуда поехать, мне просто не дадут отпуск.
– Дадут!
– Сильно сомневаюсь!
– Лиза, я говорила с твоим Булатовым, он обещал дать тебе десять дней в самое ближайшее время.
– Ты звонила Булатову? – совершенно ошалела Лиза.
– Боже меня сохрани! Но я встретилась с ним во французском посольстве, ты же помнишь, я третьего дня ходила на прием…
– Там был Булатов?
– Был, а что тут удивительного? Кстати, очаровательный человек! Знаешь, он очень мне напомнил того прелестного актера, ну такой крупный, с украинской фамилией, он еще прекрасно поет…
– Степанченко, что ли?
– Да-да, Степанченко!
– Пожалуй, есть сходство… Значит, ты познакомилась с Булатовым и потребовала у него отпуск для внучки? – развеселилась Лиза.
– Я ничего не требовала, и, если хочешь знать, он первый ко мне подошел и спросил, правда ли, что Елизавета Федоровна Кот моя внучка? Ему кто-то сказал… Ну, мы разговорились, и я даже пригласила его в гости.
– Ты с ума сошла! Зачем это?
– Он очень милый и к тому же разведенный.
– Бабушка!
– Ты успокойся, он в ближайшее время не обещал прийти, сказал, что до выхода в эфир у него нет никакой возможности, но потом он почтет за честь. Он хорошо воспитан, надо сказать. И очень тепло о тебе отозвался!
– О господи!
– Не закатывай глаза! Тебе действительно надо отдохнуть!
– Где, когда, с кем?
– Ну где, это мы придумаем, когда – в середине сентября, Булатов сказал, что это возможно, а с кем… Это уже твое дело. Но я лично считаю, что на недельку можно поехать и одной. Если в принципе ты согласишься, я этим займусь, пошукаю в Интернете…
– Займись! – махнула рукой Лиза. Она знала, что лучше не спорить, авось бабушка воодушевится какой-нибудь другой идеей.
Но надежды были напрасны. Каждый день бабушка выкладывала перед ней распечатанные на принтере рекламные проспекты отелей в разных концах света. Но все они нагоняли на Лизу тоску. А однажды она заявила:
– Бабушка, успокойся. В сентябре я еду в Канны.
– Ну и что? Ты каждый год туда ездишь, но на этом телерынке ты только устаешь как собака! Съезди в Канны, а потом на недельку езжай, к примеру, на Канары. Ты же не была на Канарах, а все говорят, там просто рай!
– Говорят… Слушай, а давай поедем вместе! Побываешь на Канарах, будет здорово!
– С ума сошла? Туда лететь семь часов и нельзя курить! Я же рехнусь! Мне и два-то с лишнем часа до Германии было невмоготу, а до твоих Канар я совсем спятить могу! И потом, нам не с кем оставить Лизу! А вот ты поезжай, я присмотрела чудный отель, на берегу океана, там, кажется, черный песок, это на Тенерифе… Ты подумай, детка, когда ты родилась, никто в стране и помыслить не мог об отпуске на Канарах…
– Бабушка, давай тогда поедем куда-нибудь поближе, а Псюшу подкинем Инке…
– Чтобы она сожрала у нее всю мебель? Ерунда! И вообще, в моем возрасте менять климат не рекомендуется. А ты поезжай!
– Вот вернусь из Канн, тогда и решу!
– Тогда решать будет поздно! Ты думаешь, в сентябре много свободных мест в отелях? Глупости! Немедленно свяжись с туристическим бюро! Предстоит тяжелая работа, надо набраться сил!
Спорить с бабушкой иногда бывает так утомительно, что Лиза сдалась. В конце концов, чем я рискую? Это не так уж дорого… И всего одна неделя. Пока прилечу, акклиматизируюсь, а там уж и назад пора, даже не успею соскучиться. Сметанин как-то говорил, что бывал на Канарах… Как странно, он практически никогда не упоминал о жене. Я даже не знаю, как ее зовут, с удивлением сообразила Лиза. После безобразной ссоры она запретила себе вспоминать о нем, да и не до того ей было, а сейчас вся история представлялась достаточно комичной… И почти не было боли. Так, чуть-чуть шевельнулось что-то в области диафрагмы… Да, он никогда сам не заговаривал о жене, только если я что-то спрашивала. А я впрямую и не спрашивала, разве что походя… Даже не знаю, есть ли у него дети и какая по счету эта безымянная жена… Однако это странно… Конечно, я могу позвонить Беате, только зачем? Сыграла в дурацкую игру, поняла, что это не мое, и довольно. Вот поеду на Канары, может, там и найду свою любовь… Вон нашла же Инка канадского венгра в Доминиканской Республике. Чем я хуже? Но Инка, она сексуально озабоченная, а я нет… С одной стороны, это лучше, спокойнее, а с другой – мужики не чувствуют призыва… Ну и черт с ними, от них одни неприятности, а кстати, Адка что-то исчезла, не прислала приглашения, и вообще от нее ни слуху ни духу… Может, у нее что-то стряслось? Надо бы узнать, связаться с ней по электронной почте… Хотя чем я отсюда смогу помочь? И все равно поездку в Австралию я не потяну, да и Рой Шелли, наверное, уже женился. И слава богу! Трудно придумать что-то более чуждое, чем австралийский Рой Шелли. Даже канадский венгр как-то ближе, все-таки общие корни, один соцлагерь в прошлом…
На другой день Лиза заехала в туристическое агентство, выбрала себе отель на Тенерифе и привезла бабушке весьма завлекательную картинку: четырехэтажный, не слишком большой, но совершенно белый отель на берегу океана, весь увитый бугенвиллеями. Правда, в агентстве ей объяснили, что на самом деле отель стоит на некотором возвышении, а чтобы искупаться в океане, надо спуститься и пройти еще ряд ресторанчиков и кафе. Но Лизу это уже не смутило. Ей захотелось туда, в городок под названием Лас-Америкас! Но до этого еще предстояла утомительная, ответственная поездка в Канны, когда не то что насладиться красотами знаменитого города, но даже спокойно поесть не всегда представляется возможность. К тому же в этот раз с ней должен поехать заместитель Булатова с подозрительной фамилией Стырин. А при новом начальстве не расслабишься. Так что отдых от всего и всех «в синем и далеком океане» уже казался сказкой.
– Знаешь, мне не понравился твой адвокат, – заявила как-то вечером бабушка.
– Что? – не поняла Лиза. – Какой адвокат? О чем ты?
– Его показали в передаче «Человек и закон». И он мне не понравился.
– Мне тоже, – покривила душой Лиза.
– Слишком красивый и самодовольный.
– Пожалуй.
– Но неглупый, надо признать. И весьма красноречивый. Только все время говорит «замечательно»!
– Ты тоже заметила? – оживилась Лиза. – Меня это иной раз доводило до белого каления!
– Надо было ему сказать!
– Господи, зачем? Какое мне дело до его лексики?
– Тоже верно. И он, конечно, страшный бабник – нет сомнения, так что не стоит о нем жалеть, детка.
– А я и не жалею. Просто был в жизни такой эпизод, причем довольно интересный, и кончился. Что толку сожалеть об эпизоде?
А ночью ей приснился идиотский сон: Елена Арнольдовна, сияя красотой, сидела за столиком кафе и с удовольствием ела торт большой ложкой, прямо из коробки, и после каждой ложки жмурилась от наслаждения и облизывалась. А рядом с коробкой лежала крышка, обычная крышка от торта с надписью «Торт Сметанин»! Проснувшись, Лиза подумала: какой примитивный, какой прямолинейный бездарный сон! Конечно, такая особа вполне может кого хочешь сожрать, только мне-то какое до этого дело?
Через два дня они со Стыриным улетели в Канны, где и в самом деле некогда было даже вздохнуть, не то что любоваться городом и морем. Почему-то сидя с начальником в ресторане, Лиза все время опасалась, что он непременно что-нибудь стырит – вилку, пепельницу, подставку… Но он оказался довольно приличным человеком и, разумеется, ничего не стырил. Мои ассоциации столь же примитивны, как и мои сны, грустно думала Лиза, вероятно, телевидение мало-помалу дебилизирует всех, кто с ним близко соприкасается, особенно если от Бога отпущено так мало ума, как мне. После истории со Сметаниным Лиза сильно упала в собственных глазах.
В самолете, когда они летели обратно в Москву, Стырин сказал:
– Елизавета Федоровна, класс! Я за вами наблюдал, вы классно держались, даже не ожидал. И вообще… вы классная!
– Что? – оторопела Лиза от некоторой интимности в его голосе.
– Ну вы красивая… Умная… И ноги у вас… просто классные!
– Боже, где вы видели мои ноги?
– Ну у вас вчера на приеме было платье с разрезами… Я глаз не мог оторвать… Классное платье, между прочим!