«Агентам-маршрутникам “Лёле” и “Голубевой” было дано задание проследовать по маршруту за Лазаревым и наблюдать за его передвижением до Пскова, регистрировать все его остановки и их причины. Агенту “Блондинке” было дано задание принять Лазарева под наблюдение в Пскове и проследить за эвакуацией. Необходимость контрольного наблюдения была вызвана сомнениями Г.И. Птякина в искренности Лазарева… Кроме того, наблюдение помогло бы проверить качество полученных документов.
29 октября 1943 года “Лёля” и “Голубева” сообщили о том, что Лазарев по дороге никем не задерживался и в Псков вошёл беспрепятственно. В городе купил на рынке табаку и бутылку шнапса, а затем отправился на станцию, где собирались выезжающие в Германию. Там он познакомился с девушкой, с которой сел в вагон и отбыл из Пскова. Удачная эвакуация подтвердила также, что документы оформлены по-настоящему и не вызывают подозрений».
Внедрение, а скорее возвращение Лазарева в «Ваффеншуле» прошло успешно. Как пишет псковский историк Елена Сторокожева, Лазарев буквально из кожи вон лез, дабы доказать свою преданность врагу, и ему это вполне удалось – Лазарев стал одним из руководителей охраны школы:
«Иногда он опасался, что переигрывает. Однажды услышал в свой адрес от одного из сослуживцев: “Все мы тут суки, но таких, как ты, ещё не встречали”. Местные его ненавидели, ведь карьеру в школе Лазарев делал стремительно – немцы ему доверяли…»
Спустя полтора месяца, 13 декабря, партизаны от Лазарева получили сообщение:
«Намеченной цели достиг. Ваше задание выполнено полностью. Высылаю схему постов “Ш” и две фамилии с установленными на них данными. Жду ваших указаний на дальнейшие действия».
Две фамилии – это как раз Хорват и Гурьянов…
Вот именно тогда Лазарев и получил задание на их похищение. 20 декабря он отправил партизанам следующее сообщение:
«Согласно Вашего задания ночью всё будет сделано, высылаю декадный пароль на руководящий состав школы, но не полностью. Вхожу в авторитет командования, меня уже назначили командиром роты охраны школы, завожу знакомства вне гарнизона, а в особенности тут в 150 метрах домиках, в которых проживают начальник “Х” и его заместитель “Л”… Жду дальнейших указаний, во мне не сомневайтесь, всё будет выполнено. С приветом Ваш П.»
Спустя неделю он доложил:
«Для выполнения задания приготовился. В расписании дежурств по охране включён на 1 января ответственным дежурным, моим заместителем будет дежурить хороший парень. Высылаю пароль на 1-е число. Жду в назначенном месте».
Пяткин разработал следующую разведывательную комбинацию. Захватить начальника школы и его заместителя предстояло Лазареву. А ему в помощь выделялись три разведчика, хорошо владевшие эстонским, латышским и немецким языками. Они должны были играть роль офицеров СД, прибывших из Пскова. Им выдали настоящие немецкие документы, которые партизаны захватили во время налёта на деревню Жарки. А для солидности ещё и навесили Железные кресты и медали «За зимнюю кампанию 1941–1942 гг.» – по словам Пяткина, эта медаль пользовалась у немцев большим уважением. Впрочем, есть информация, что в группу входило не трое, а пять человек.
«В группу захвата входили партизаны Василий Кузнецов, Сергей Ребров (он в последний момент остался из-за болезни), Женя Тарасов, Лёня Гладковский, Толя Мышинский, эстонец Карел (фамилия неизвестна), – пишет историк Елена Строкожева. – Форму подгонял сам Г. И. Пяткин – она должна сидеть идеально. В ход пошли заранее подготовленные немецкие сигареты, одеколон, награды. Под руководством переводчицы Ольги Захаревич разучивались команды, пароли и даже анекдоты»…
Операцию было решено проводить в день, когда дежурным по школе был Лазарев. Согласно плану, он должен был сымитировать телефонный звонок, после чего сообщить своему заместителю о том, что его якобы вызывает начальник школы. После этого Лазарев идёт на конюшню, запрягает в сани двух лошадей и выезжает на условленное место, где его уже поджидают «офицеры СД» из партизанского отряда. Они вручают Лазареву пакет с указанием маршрута следования. С «офицерами» Лазарев направляется на квартиры Хорвата и Гурьянова, которым объявлялось, что они якобы задерживаются службой СД и отправляются во Псков. Затем все следуют на условленный хутор, где уже ждёт партизанская засада…
Сам же Пяткин для подстраховки вместе с десятью бойцами и тремя пулемётами выдвинулся во вторую засаду, на один километр вдоль дороги на хутор. Это на случай предательства и возможной ответной немецкой игры. Если что-то пойдёт не так, то эта группа, пропустив людей из Печков на хутор, зайдёт к ним в тыл и ударит сзади – чтобы не только уничтожить врага, но и попытаться захватить хотя бы одного языка из школы…
Но всё прошло успешно и чётко по плану. Не вышло только с арестом Хорвата – того неожиданно вызвали в Германию. К сожалению, Игорю Николаевичу Подлесскому (Хорвату) удалось уйти от возмездия. Ещё в середине 50-х годов он числился в розыскных списках КГБ как опасный шпион и диверсант. Остаётся только догадываться, где и на каких эмигрантских задворках он закончил свою жизнь…
А вот Гурьянов-Лошков был захвачен и получил своё сполна. Один из участников операции Василий Кузнецов после войны вспоминал обстоятельства захвата (цитирую по статье Николая Владимирова, газета «Псковские новости»):
«Точно к 12 ночи, как было условлено, мы подъехали к воротам школы. Мощный прожектор с крыши освещал территорию. Навстречу вышел начальник караула (Александр Лазарев. – Авт.), тихо спросил: “Пароль?” Я ответил.
Лазарев вернулся в караулку, видимо, для каких-то распоряжений. Через минуту прыгнул к нам в сани.
Подъехали к церкви. Рядом – дом, у порога которого топтался часовой. Лазарев направился к нему:
– Господа офицеры из Пскова. Пропустить.
Поднялись на крыльцо. Стучим. Дверь открыл вестовой. Лазарев отодвинул его плечом, кивнув в нашу сторону: смотри, мол, кто пожаловал. Тот вытянулся по стойке “смирно”, глаза вылупил – не знает, что делать.
По всему было видно, что хозяин дома давно уже отпраздновал Новый год. В комнате воняло перегаром, на столе стояло несколько бутылок. А сам он храпел на кровати.
Лазарев сорвал со стены автомат, сунул руку под подушку и извлёк парабеллум. Всё это он проделал молниеносно.
– А ну, Гай, в шкаф! – скомандовал он вестовому. – Не то пристрелю.
Скрутили ему руки, кляп в рот забили.
Самым трудным оказалось разбудить Лашкова. Трясли его и по щекам хлестали: не помогает. Вылили на голову графин воды. Чуть-чуть очухался, замычал что-то нечленораздельное.
– Берём сейф, – показал Лазарев на ящик, стоявший в углу.
Попробовали поднять – не тут-то было. Он к полу привинчен.
Где ключ? Обыскали карманы Лашкова – пусто. А время идёт. В любую минуту могут хватиться: куда подевался начальник караула? Что за гестаповцы объявились в деревне? Часовой у крыльца ходит…
Лазарев приставил к виску Лашкова пистолет:
– Ключ от сейфа!
У того в глазах появился страх. Поёрзал руками по груди, потом показал на китель, висевший на спинке стула. В правом кармане была связка ключей. Два поворота – и массивная дверца подалась. За ней лежало несколько папок. Лазарев кинул на пол байковое одеяло и вывалил на него документы из сейфа. В его глубине оказалась ещё одна дверца. Лазарев открыл её, вынув одну-единственную папку с грифом “Строго секретно! При малейшей опасности уничтожить!”.
Завязали узел, помогли Лашкову одеться. Два “гестаповца” (Переодевшихся в немецкую форму разведчики-партизаны. – Авт.), поддерживая под руки, вывели его и вестового на улицу, посадили в сани. Лазарев закрыл дверь на замок, повесил пломбу. Вручив охраннику ключ, предупредил, что вернётся к утру…
Через полчаса мы подъезжали к хутору».
Однако, судя по документам государственной безопасности, всё проходило не так кинематографично – во всяком случае, без шума, кляпов и ломаных сейфов. Кроме того, и по рапорту Пяткина, и по архивной справке питерского УФСБ партизанских разведчиков всё-таки было всего трое. Четвёртым был Лазарев. Из справки:
«На санях группа подъехала к дому, где жил заместитель начальника школы. На стук вышел вестовой, который доложил, что Гурьянов-Лошков спит. Оставив вестового у двери, партизаны прошли в комнату, разрядили висевший на стене автомат, вытащили из-под подушки пистолет и разбудили Лошкова.
Проснувшемуся заместителю начальника школы было объявлено, что он арестован и будет направлен в г. Псков. Лазареву приказали следовать в качестве сопровождающего. В сани партизаны усадили Лошкова, вручили ему разряженный автомат (о чём тот не знал), чтобы “оборонятся в случае нападения партизан”, а другие – Лазарева и вестового. Не вызвав подозрения, группа направилась на хутор Безымянный».
Там Гурьянову и объявили, что он задержан советскими партизанами…
Впрочем, как бы там ни было, операция действительно прошла очень успешно – хотя без стрельбы и погонь. А ведь именно такой «бесшумностью» всегда и определяется успех любой операции спецслужб.
Из рапорта Пяткина:
«Комбинация оказалась составлена удачно, операция прошла хорошо, но только неудачно получилось с арестом Хорвата, т. к. арестовывать его не пришлось ввиду его отъезда в Германию. Арестовывать пришлось только его заместителя Лошкова-Гурьянова. После сообщения Гурьянову о том, что его арестовали партизаны, а не гестапо, последний был поражён, удивлён и высказал: “Я не знал, что так удачно могут партизаны работать”.
Так была мной проведена операция по захвату языка из немецкой агентурно-диверсионной школы. Агент “Печковский” после отдыха при общей операции бригады по налёту на железную дорогу Псков – Карамышево 29 января 1944 года погиб»…