Иванов, как мне показалось тогда, был уж в годах. Четверо детей в семье. Я подумал: в случае провала все до единого могут погибнуть. Население хорошо знало приказ командующего 16-й армией генерала Буша: «Партизаны подлежат расстрелу. Если возникнет подозрение, что население покровительствует партизанам, то необходимо взять заложников и при первом же нападении на германских солдат их расстреливать. Населенные пункты, со стороны которых совершено нападение на немецкие войска, должны немедленно подвергаться массовым репрессиям».
Но до разговора о риске у нас дело не дошло. Его снял сам Иван Степанович, который давно был готов к этой встрече. Как заправский разведчик, он выложил немало ценных данных, удивив меня своей наблюдательностью. Спустя час я уже не сомневался, что лучшей кандидатуры для руководителя псковского подполья нашей бригады и не надо. Иванов был старше меня но все же я его основательно проинструктировал. Ведь в Пскове на каждом шагу ждали ловушки, сюрпризы подсадные утки. Абвер действовал методично, планомерно и не без успеха.
Разветвленной вражеской агентуре необходимо было противопоставить свою разведывательную сеть. Без этого мы просто не могли бы успешно действовать.
Говорят, что у партизан фронт без флангов и без тыла. Если у нас не было флангов, то передним краем конечно же было псковское подполье. Оно регулярно питало особый отдел информацией, без которой нам было не обойтись.
Скажу больше, задумав операцию в Печках, мысленно расставляя своих людей по боевым постам, я никогда не упускал из виду наших разведчиков, действовавших в псковском подполье. Именно они, как никто из нас, были осведомлены о намерениях врага и могли в любой момент подать нам сигнал тревоги.
Псковские подпольщики и чекисты особого отдела наши связные, разведчицы-маршрутницы были единым коллективом, одним фронтовым подразделением действовавшим по общему плану.
Что такое подполье? Это продолжение партизанской воины, только другими средствами. Это борьба в самом логове врага. Несравнимо легче воевать, чувствуя плечо товарища, на глазах у боевых друзей. А каково выполнять боевое задание в одиночку да нередко еще и под чужим именем?
Подполье заслуживает особого разговора. Оно было нашей надежной опорой практически во всех операциях из леса далеко не увидишь. А подпольщики были нашими глазами и ушами, можно сказать, на передовой. Это были люди настоящего подвига.
Работая над материалом для книги, я изучил немало документов из истории псковского подполья. У него своя сложная и героическая судьба.
Партизанское движение начало формироваться в первые же недели Великой Отечественной войны. Руководством послужило постановление ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск». Ленинградский областной комитет партии возглавил народную войну в фашистском тылу, придав ей строго направленный характер. В обращении к населению оккупированных районов говорилось: «Организуйте партизанские группы и отряды, захватывайте оружие и боеприпасы у врага, беспощадно уничтожайте его днем и ночью, из-за угла в открытом бою».
За первые четыре месяца войны Ленинградская область послала в тыл противника 6 партизанских полков, 4 батальона, 94 партизанских отряда – всего 8 тысяч бойцов. Из местного партийного и советского актива было создано 84 партизанских отряда, которые насчитывали более 3 тысяч человек.
Псковское подполье возглавляли испытанные партийные и советские работники. Они создали разветвленную сеть самостоятельно действующих групп. Диверсии на электростанции, железной дороге, самом городе наносили ощутимый урон врагу. Большой пропагандистский заряд несли листовки, написанные от руки или напечатанные патриотами. Свежие сводки Совинформбюро рассказывали о делах на фронтах, вселяли веру и надежду в сердца советских людей, оказавшихся на оккупированной территории. Ценная информация разведывательного характера передавалась в наш тыл. Гитлеровцы сулили крупные суммы за выдачу руководителей псковского подполья, но эта лакомая подачка – 25 тысяч марок – оказалась невостребованной. Не давали желаемых результатов облавы, повальные аресты. Тогда началась тотальная слежка. Практически все подозреваемые оказались в поле наблюдения немецкой разведки. Так абверу удалось напасть на след псковских патриотов. Сослужили свою подлую службу и провокаторы. Весной сорок второго года многие руководители подполья погибли.
Немцы считали, что с подпольем покончено, и просчитались. Пришли новые силы, К этому пополнению я Уже имел непосредственное отношение.
На Псковщине раньше мне бывать не доводилось. Готовили нас под Валдаем. Учился ходить по азимуту ориентироваться днем и ночью на местности, пользоваться разными видами оружия, в том числе и трофейного, не раз прыгал с парашютом. Не одну сотню километров набегали на лыжах. Крепкую закалку получили, и здорово она пригодилась.
Перешли линию фронта 12 декабря 1942 года. Около двух месяцев базировались в Ругодевских лесах. До седьмого пота долбили мерзлый грунт, строили землянки. Печей в них не было, спали на нарах, постелив ветки хвои, согревались собственным дыханием. Только обжились – каратели нагрянули. Почти два дня шел бой держали круговую оборону, но затем лагерь пришлось оставить. Особенно жалко было лишаться котла который с таким трудом раздобыл где-то наш начальник хозчасти. Напряженно было с боеприпасами и продуктами, а котел баловал нас то горячей кашей, то похлебкой, то чаем, заваренным на брусничнике.
Потом, когда мы окрепли, значительно расширили свои владения, стало уже полегче. Жили чаще подеревням. Под нашим началом были целые районы, бригада квартировала одновременно в десятках населенных пунктов. Среди местных жителей провели мобилизацию, много пришло добровольцев Одним словом, родилась настоящая партизанская республика.
Но возвратимся к моей встрече с Иваном Степановичем Ивановым. Вид у него был интеллигентный, а ноги, видать как у лося. Семьдесят километров отшагал, и никакой усталости незаметно. Когда я сказал ему об этом он с улыбкой ответил.
Для меня это прогулка, не такие концы хаживал, Лен подгонял, надо было везде поспеть.
Советы и инструкции мои он схватывал быстро. Под конец я заметил ему:
– Экипировочка у вас, Иван Степанович, не совсем подходящая. Надо одеться проще, неприметнее.
– Это можно, – согласился он.
Как рассказывали мне потом связные, и этот мои совет Иванов не оставил без внимания. Даже, пожалуй, немного переборщил.
По нему можно было сверять часы. Вильгельм Дидрихсон никогда не опаздывал на службу. Утром он деловито усаживался за стол, надевал нарукавники и, обмакнув перо в чернильницу, погружался в работу. За окном диспетчерской грохотали тяжело груженные эшелоны, но ничто, казалось, не отвлекало усердного работника от составления графиков и отчетов. Круг его обязанностей требовал максимальной пунктуальности, которой он обладал в полной мере.
Оккупанты ценили его аккуратность. Ценили его за то же и партизаны. Вильгельм Мартынович Дидрихсон, один из лучших работников диспетчерской службы Псковского железнодорожного узла, всегда вовремя передавал с моими связными графики движения воинских составов. А уж партизаны умели распорядиться сведениями как следует. Группам подрывников оставалось лишь четко выполнить боевую задачу.
Немец по национальности, Вильгельм Мартынович был коренным псковичом. До войны он работал бухгалтером на мясокомбинате, а во время оккупации предположил свои услуги новым хозяевам. Доверие завоевал быстро, с работой справлялся отменно. И вряд ли кто-либо мог заподозрить его в двойной жизни
Я был из числа немногих, кто знал Дидрихсона как одного из активных членов нашей подпольно-диверсионной группы, действовавшей на железной дороге. Не без моего ведома и участия это боевое звено было сформировано Иваном Степановичем Ивановым. Сам он оставался в тени, а дочери его Фросе удалось устроиться в штат дистанции пути счетным работником Она тоже стала членом группы.
На станции Псков многие были знакомы Иванову лично – проводники и сцепщики вагонов, составители поездов, кондуктора, слесари. Его заместителем по группе стал Николаи Семенович Деткин, работавший на сцепке. Как никому другому, ему было удобно проследить, какие и куда отправляются грузы и своевременно сообщать об этом нам.
Не раз от песка, подсыпанного Деткиным в буксы выходили из строя вагоны. 4 ноября 1943 года вместе с членом группы Василием Ивановичем Петровым он подорвал передвижную электростанцию обслуживавшую паровозное депо, а на другой день вывел из строя телеграфно-телефонную линию Остров – Псков и Псков – Карамышево. Четырнадцать часов потребовалось гитлеровцам, чтобы устранить повреждения. Отличился он и 1 января 1944 года, организовав взрыв, в результате которого было уничтожено девять вагонов с мукой.
Гитлеровцев приводила в ярость потеря каждого вагона, но их ожидали сюрпризы и почище: 1 ноября 1943 года они недосчитались сразу четырех локомотивов. Стали расследовать – не диверсия ли? Но никаких концов не нашли. Так мастерски сработали два товарища – слесари паровозного депо Николаи Емельянович Богданов и Виктор Дмитриевич Немцев. Спустя три месяца они преподнесли фашистам еще один «подарок» вывели из строя пять паровозов.
На случай провала был у Иванова второй заместитель – проводник вагонов Алексей Иванович Устинов. Человек смелый, инициативный, он регулярно снабжал партизан важной информацией о делах на железнодорожном узле. Но самую нашумевшую операцию Устинов организовал на другом объекте.
Почти круглосуточно работала у гитлеровцев мельница на реке Пскове. Мука отсюда шла исключительно в воинские пекарни. Лишь изредка немцы разрешали воспользоваться мельницей местному населению. 7 Февраля 1944 года сюда приехал с мешком зерна Алексей Иванович. Оказалось – поздно: мельница закрывалась. Упросил оставить мешок до утра – приволок мол, на санках из дальней деревни, не тащить же назад. Ночью на мельнице грянул взрыв, начался пожар, который так и не удалось погасить. Сработал часовой механизм, и заряд тола, спрятанный в зерне, сделал свое дело.