Но она все равно сделает все для того, чтобы вернуться. Несмотря ни на что. Потому что она ползун, а значит, уже не существует. Она отверженная и никому не нужна кроме самой себя, следовательно, свободна и может умереть в любой момент, когда пожелает. Отсюда простой логический вывод: если можешь умереть, когда захочешь, то спешить не стоит, потому что второй жизни не будет.
Выжить назло всем! Ее жизнь ошибка, так пусть она будет длинной ошибкой!
Но почему отец сказал, чтобы птаха потеряла право на смерть и обязательно должна вернуться? Мрачная шутка? Попытка ее поддержать или часть нового плана, которого она не понимает?
В любом случае она сможет это узнать, только если сумеет выжить. Будет очень любопытно посмотреть в его глаза, и тихо сказать.
— Ты хотел, чтобы я выжила? Я сделала это, несмотря ни на что.
Алана прошла в каюту. В ней имелось место для сидения, стол, сделанный в виде обычной кормушки, насест для сна, а рядом в небольшом отсеке ванна для купания, устроенная таким образом, что даже в невесомости купаться в ней комфортно — небольшая гравитационная установка включалась сразу после открывания двери.
Птаха плюхнулась в воду и закрыла глаза. Слишком много событий произошло в короткое время, ей следовало их обдумать, или просто привыкнуть к тому, что они произошли.
Глава третья
Опасность существует всегда. Если ты ее не видишь, значит, плохо смотришь.
Евгений проснулся, почувствовав, как что-то неуловимо изменилось в окружающем его пространстве, а через мгновение почувствовал, как мимо него пошел постепенно усиливающийся поток горячего воздуха. Он замотал головой, чтобы сбросить с себя сонное оцепенение. Сердце суматошно забилось, пытаясь помочь ему проснуться.
Ему стало нестерпимо жарко, а еще через мгновение тело потащило завихрениями воздуха к воздуховоду.
Он схватил в руки спальник, надел рюкзак на плечи и прижался к стене рядом с отверстием — здесь было единственное место, где можно стоять, не опасаясь, что унесет в каменную трубу.
Стена за спиной ощутимо нагрелась. Капли пота обильно выступившие по обнаженному телу падали на горячий пол и тут же испарялись. Дышать приходилось через ткань мешка, так как горячий воздух обжигал нос и горло. Пол под ногами раскалился, поэтому приходилось переступать с одной ноги на другую, чтобы не обжечься. Ботинки он держал в руке: надеть их оказалось невозможно, так как ветер не давал вздохнуть, все сильнее прижимая к гладкой стене.
Температура продолжала расти, и когда он решил, что от жара у него начинает слезать кожа, как поток воздуха внезапно замедлился, подул легкий прохладный ветерок, и в отсеке стало так же спокойно и тихо, как раньше.
Евгений ожесточенно вытер мокрое тело комбинезоном и залез в горячий мешок.
— Это надо же, — проворчал он. — Девица нашла самое худшее место на этой планете для жилья. Всегда считал, что с мозгами у нее не все в порядке.
Торк, захлебываясь, с наслаждением выпил всю воду из фляжки, восполняя потерянную влагу. Он хорошо помнил о том, что обезвоживание убивает не хуже любого оружия. Этому его научили, когда на третьем курсе десантной академии их выбросили на парашютах на планету, превратившуюся в пустыню много тысяч лет назад. Им не дали ничего, кроме обычного снаряжения, и только внизу будущие десантники поняли, что попали в настоящий ад.
Через две недели погибла половина роты, потом еще треть.
Как выжил он сам, Евгений не помнил, его мозг давно научился забывать неприятные события. В памяти осталось только ощущение жуткого холода, когда он брел ночью по серому в цвете двух лун песку, и невыносимой жары днем, от которой можно было спрятаться, только вырыв себе нору в песке. Предварительно приходилось натягивать на себя всю одежду, чтобы не дать испариться влаге, которая чудом оставалась в теле, потому что как только солнце начинало подниматься к центру небосвода, сразу возникало чувство, что тебя засунули в духовку и жарят на медленном огне.
Он в полузабытье терпел и ждал, когда жара вновь сменится невыносимым вечерним холодом, от которого можно спастись только движением. Тогда на песок выходили на ночную охоту ящерицы и змеи, которых требовалось поймать и съесть, чтобы прожить еще один день
Именно их мясо давало влагу силу телу.
Потом Торк заставлял себя идти вперед, чтобы попасть к указанному на карте месту, больше всего на свете боясь, что опоздает, и челнок улетит без него — тогда он будет обречен на бесконечные страдания.
Все, кто закапывались в песок — выжил, остальные погибли.
Так шел отбор в академии, именно поэтому десантники были самой мощной силой империи, они не боялись ничего, не щадили никого, потому что привыкали к жестокости уже на первом курсе.
Так что жаром его не напугать, да и Марину тоже.
Торк полежал пару минут, потом начал медленно и глубоко дышать, погружаясь в транс — в то состояние, в котором тело лечило себя, а мозг отдыхал. Он обязан спать, иначе не выжить. Опасность рядом, он чувствует ее даже сквозь толщу каменных стен.
Через мгновение его понесло в темную глубину сна, и он не стал этому сопротивляться.
Во сне Евгений почувствовал несильный, хоть и неприятный удар по голове, тут же проснулся и с ужасом обнаружил, что падает вниз с высоты примерно двух метров. Он находился в спальном мешке, поэтому едва успел вытянуть руки и сгруппироваться.
Удар оказался довольно болезненным, хоть плотная, упругая ткань смягчила удар.
— С этим определенно надо что-то делать, — недовольно пробурчал Торк, вылезая из мешка. — Это хорошо, что потолок невысокий, а если бы я заснул в том огромном зале, куда выходит лифт — что бы со мной произошло тогда? И вообще что происходит с моим телом?!
Он поморщился, растирая ногу, на которую пришелся удар, натянул комбинезон, пропитавшийся мелкой кремниевой пылью, которой в воздуховоде скопилось немало, и пополз к Марине.
Она спала, и даже не проснулась, когда он сел с ней рядом, что говорило о том, что врагом его не считает, иначе встретила бы холодным блеском обнаженного ствола.
Он усмехнулся и потянулся, чтобы потрясти ее за плечо, но тут ему в бок уткнулся ствол пистолета.
— Еще раз подкрадешься незаметно, и я тебя убью!
— Не убьешь, — проговорил Торк, ложась рядом. — Раз перестала реагировать на мое присутствие, значит, не считаешь неблагонадежным, следовательно, убивать не станешь.
— Ты посмотри, какие мы стали умные! — улыбнулась девушка. И Евгений отметил, что улыбка у нее чудесная, какая-то светлая и мягкая, правда, это чудо быстро исчезло с лица. — И с чего бы?
— Не злись, я к тебе не приставать пришел, хоть и очень хочется. Лучше, скажи, у тебя здесь не было такого, чтобы ты ложилась спать, а просыпалась оттого, что падала с высоты?
— Пока не было. А что ты этим хочешь сказать?
— Уже второй раз после того, как начинаю входить в транс, поднимаюсь над землей, но как только открываю глаза, начинаю падать.
— Не хочешь ли ты сказать, что начал летать?!
— Похоже на то, только не смейся, пожалуйста. Я уже спать боюсь, потому что страшусь того, что засну, а проснусь метрах в десяти от пола.
— А как это происходит?
— Откуда мне знать? Я и пришел, потому что хотел узнать, не испытывала ли ты что-то подобное?
— Мне тебе рассказать нечего.
— Тогда поможешь разобраться? — Торк с надеждой посмотрел на нее. — Может быть, я поймал какой-нибудь местный вирус? Знаю, таких наша наука не знает, но на этой планете может быть все, что угодно. Наверное…
— И как же он действует?
У каждого разведчика имелась несколько специализаций, медицина и биология входили в их число, а как иначе разобраться в чужой жизни, иногда довольно агрессивной и всегда странной? Марина не хуже его понимала, что таких вирусов просто не может быть.
— Может, крылья отращивает, или вес уменьшает?
— Вообще-то задача любого вируса — размножение, ничего другого они не делать не умеют.
— Знаю, что предположение глупое, но ничего другого придумать не могу. Помоги разобраться, пожалуйста…
— Что ты заладил: помоги да помоги? — девушка убрала пистолет. — Я тебя ничего не должна, просто помогла спрятаться от киотов, а ты уже садишься мне на шею. Наверное, хочешь, чтобы я твоей мамочкой стала? Не перегибаешь палку? Я же могу расстроиться, что у меня такой непутевый сыночек появился и пристрелить тебя, чтобы не мучился. Отвернись! То, что мы с тобой здесь одни, отнюдь не значит, что тебе разрешено на меня глазеть.
— А я думал, ты стеснительность еще в банде потеряла, — Евгений послушно отвернулся. — Да и перед всеми нашими испытаниями в десанте нас всегда врачи осматривали, заставляя раздеваться догола. Я лично спокойно отношусь к своему и чужому обнаженному телу.
— То врачи, а то ты, поэтому заткнись! — разведчица быстро натянула на себя комбинезон. — Как будем проверять?
— Для начала было бы неплохо, чтобы ты просто посмотрела за мной, а то у меня крепнет ощущение, что схожу с ума. Думаю, такое вполне возможно после сотрясения мозга.
— Было бы что трясти, наверное, стряс бы! — Марина хотела еще что-то сказать, но, увидев его тоскливые глаза, замолчала, правда, тут же хихикнула — Извини. Как-то на тебя я не так реагирую, как на других — может, тоже вирус подцепила?
— Что значит — не так?
— Убить мне тебя очень хочется, раздражаешь сильно.
— Извини, похоже, это само как-то получается. А на самом деле хотелось бы наоборот…
— Лучше не продолжай, иначе это для тебя плохо закончится, — девушка села, обхватив колени руками. — Давай, лети!
— А как?
— Не знаю, это твоя проблема, а не моя, показывай, как ты это делаешь.
— Хорошо, я попробую, — Евгений отодвинулся, чтобы при падении случайно не задеть девушку, не сомневаясь в том, что она пристрелит его и не задумается. Решит, что он к ней пристает, и убьет. Чувства страха у него не было, разведчиков приучают к нему довольно быстро, но ощущение какого-то внутреннего неудобства внутри осталось. Может, дело во взгляде? В этих прозрачных голубых глазах, и в губах, полных и налитых, таких притягательных и сочных? — Это происходит, когда я крепко сплю или погружаюсь в транс. Сейчас покажу. Смотри.