И отряд Зельмана не подвел! Ребята проделали все без криков, четко выполняя приказы разведчика. Их командир одним взглядом направлял своих бойцов в нужном направлении.
Перед тем как тронуться, Глеб высунулся из машины и быстро объяснил Алоизу еще одну задачу:
— Моя машина будет идти первой, остальные — следом. Дистанцию держать не меньше тридцати метров. Мы должны обогнать начало колонны, в грузовиках под тентами едет личный состав, много бойцов. Я думаю, даже уверен, что это для охраны дамбы! Их надо остановить, иначе придется с ними столкнуться, когда они будут на месте. Но такой бой мы наверняка проиграем.
— И что вы предлагаете? — отозвался Зельман.
Он уже убедился в опытности разведчика, который так неожиданно оказался в его отряде и теперь целиком доверял капитану Шубину.
Глеб уточнил:
— Вы говорили, у вас есть небольшой запас гранат?
Алоиз кивнул в ответ:
— Совсем немного, чуть меньше десятка. Мы хотели воспользоваться ими при обороне дамбы.
Разведчик понимал, что их планы меняются на ходу:
— Нам придется дать бой сейчас, остановить тех, кто направляется к дамбе. Я поеду первым, обгоню колонну и заставлю ее замедлить движение. Остальным машинам надо будет выстроиться в линию параллельно немецким грузовикам, чтобы ваши люди могли атаковать. Распределите гранаты по машинам, их надо закинуть на крыши. Очень точно, чтобы ни одна не пропала даром. Сможете?
Алоиз был серьезен:
— Обязательно, на медленной скорости это вполне возможно! Ребята справятся. Но они же окажут сопротивление, от взрыва гранат не погибнут все, кто сидит в кузове. Думаю, не больше половины, а то и того меньше.
Капитан был согласен, от гранат будет больше шума и суеты, чем убитых фашистов. Но его замысел был не в том, чтобы ликвидировать колонну, которая направлялась для охраны хаджибейской дамбы. Задача была — остановить транспорт и нарушить сложившийся в немецких рядах порядок. Неожиданные взрывы застопорят дальнейшее движение и создадут сумятицу среди немецких военных. Двигаться вперед, бросив раненых на дороге, они не станут. А на возвращение и доставку в госпиталь покалеченных осколками людей понадобится время — самое важное то, что сейчас отсчет шел на часы и минуты. И пока советские подпольщики были на шаг впереди своих противников, хотя по численности и сравниться не могли с гитлеровскими соединениями.
Обсуждать и долго совещаться времени у отряда не было, понимал это и Алоиз Зельман. Поэтому выслушал распоряжение разведчика и кивком дал понять — выполняем. От одного бойца к другому он передал по четырем машинам инструктаж, и автомобили тронулись вперед. Водители выжимали все силы из моторов, чтобы нагнать остальных. Сильно ускоряться и не пришлось, капитану Шубину было хорошо видно, что вереница едет едва-едва, дожидаясь отстающих. Из одного кузова свесился офицер, который что-то сердито выкрикивал и показывал жестами водителю приближающегося автомобиля. Поначалу в германском строе из машин никто ничего не понял. Оставшиеся автомобили вдруг ускорили движение, первая машина обогнала всех, не обращая внимания на крик дежурного офицера, и проскочила вперед. А потом резко дернулась в сторону, вылетела прямо перед капотом первой машины, так что шофер едва успел ударить по тормозам. Его движение замедлило движение остальных, только автомобили рванули вперед, растянулись на встречной части дороги и пошли параллельно остальным, став с ними в пары.
Над кузовами взметнулись руки, что-то мелькнуло в сером предрассветном воздухе, и тут же загрохотали взрывы на брезентовых чехлах крытых кузовов.
Багровые всполохи разнесли тенты на куски, разодрали их раскаленными металлическими осколками и проникли внутрь, будто облако смертоносных злых ос. Они жалили и убивали, впиваясь в людей.
Взрывами гранат подпольщики внесли страшную сумятицу в германских грузовиках. Заполыхали тенты, из кузовов принялись прыгать те, кто мог еще двигаться. Водители еще не успели остановиться, и из медленно катящихся по дороге машин на дорогу, сбивая друг друга с ног, валились шутце. С криками и воем они метались по лежащим товарищам, попадали под колеса автомобилей и наконец совсем застопорили движение.
Отряд охранников был обезглавлен: безжизненное тело старшего офицера повисло на борту в прорехе брезента; второй офицер беспомощно метался между горящей машиной и грудой из раненых и что-то кричал.
Первый автомобиль, что так ловко подрезал колонну, остановился, и оттуда стремительно выскочил капитан Шубин. Он побежал, но не прямо на противника, а зигзагами, используя застывшие машины как укрытие. Разведчик не обращал внимания на крики и стоны людей. Капитан ловко взобрался в кузов и вырвал автомат из рук скорчившегося в предсмертных судорогах рядового.
И в несколько очередей добил врагов, чтобы те даже не пытались оказать сопротивление. Внизу те, кто еще мог ходить, бросились бежать, лишь пара немецких рядовых попытались взяться за оружие. Их порыв тут же остановили новые выстрелы. Остальные подпольщики во главе с Алоизом сразу поняли, почему разведчик не уехал стремительно прочь. Они как один кинулись разоружать немецких автоматчиков, а те почти и не сопротивлялись.
Побросав своих раненых и убитых, те, кто еще был на ногах, кинулись бежать с поля боя. Никто не хотел больше сражаться, желали только лишь спасти свою жизнь. Подпольщикам было не до поверженных и трусов, они спешили дальше, собирая автоматы, чтобы потом с их помощью атаковать фашистов у хаджибейской дамбы.
Оружие летело в кузовы захваченных автомобилей. А Ева вдруг скривилась, на лице ее отразилось сочувствие к стонущим, умирающим людям. Некоторые из них с ненавистью смотрели на напавших на них подпольщиков, но не решались открыть огонь из страха получить еще одну пулю.
А девушка, несмотря на все тяготы и ужас, что видела за годы оккупации, сохранила любовь к людям. Большое сердце не могло не дрогнуть при виде человеческих мук. Она вдруг по-детски замахала на них ладошками и выкрикнула по-немецки:
— Бегите, уходите, война закончилась! Вы можете идти домой! Мы прощаем вас, бог будет вам судьей. Мы не будем вас убивать и мучить, живите дальше. Только уходите с нашей земли!
От ее искренних слов опустились руки и у тех, кто хотел выстрелить в спину, ударить исподтишка по советским ребятам. Злоба схлынула, остался только человеческий ужас, страх перед смертью и болью.
Через четверть часа все было готово — оружие свалено в кузовы грузовиков, водители ждали приказа. Алоиз вопросительно посмотрел на Шубина:
— Выдвигаемся?
Его взгляд хоть и был по-прежнему твердым, все же выдавал усталость и сомнения. Им везло, до сих пор везло… Испуганный враг благодаря ловкому и стремительному нападению мгновенно складывал оружие, почти не оказывая сопротивления. Но будет ли так же на дамбе?
Сил у подпольщиков остается все меньше, а их задача до сих пор не была выполнена. А спасти дамбу нужно, и обязательно, потому что это означало и жизнь для города, для сотен тысяч невинных людей.
Глава 14
Тем временем небо посветлело и стали видны окрестности вокруг — бесконечные поля без единой возможности укрыться от вражеского огня. Ни деревьев, ни построек, как и говорила Екатерина, все пространство вокруг дамбы занимали орошаемые поля, отрезанные от моря полосой окружной дороги.
Море, хмурое и равнодушное, переливалось под первыми солнечными лучами. При виде его огромной, бесконечной шири у Глеба екнуло в груди. До сих пор их боевая задача была для него чем-то абстрактным: остановить нацистскую диверсию и не дать взорвать хаджибейскую дамбу. Только сейчас, с рассветом, он вдруг увидел, какой кошмар ждет город, если они не остановят минеров. Вся огромная сила, бескрайняя лавина воды хлынет смертельным потоком и сотрет город с его жителями с лица земли. Стоит только немецким минерам разрушить небольшую в сравнении с морем преграду — дамбу.
От этой мысли нога сама с усилием вдавила педаль газа почти в пол грузовика, хотя машина и без того неслась на пределе своих возможностей. Разведчик, если бы мог, жизнь свою отдал бы сейчас, чтобы добраться до дамбы как можно быстрее, оказаться там незамедлительно. Но впереди была лишь дорога — широкая серая полоса из асфальта, вся в выбоинах, воронках после бомбардировок и налетов. И по ней машины летели на всей скорости, подпрыгивая и ухая вниз носами в рытвины.
За спиной засигналила машина, и Глеб нажал на тормоз, три грузовика приблизились к «голове». Алоиз Зельман висел на подножке, указывая стволом автомата на полосу, с которой и начинался плавный серповидный изгиб дамбы в море:
— Товарищ командир, почти прибыли. Какие будут распоряжения? Как действуем?
В другое время Шубин предложил бы сначала провести разведку, а потом уже, зная силы противника, начать атаку. Но не сейчас, не сегодня. Освобождение Одессы началось, разведчик это замечал по незначительным признакам, не явным, но много говорившим ему. Поток машин почти иссяк, никто уже не убегал и не пытался спастись. Фашисты, наоборот, замерли, собирая все силы для ответного удара, сжались в один огромный кулак, пытаясь ответить ударом на удар. Воздух не был наполнен свежестью моря, заметный запах гари и порохового дыма свидетельствовал о том, что уже идет бой за Одессу. Был слышен отчетливый грохот, небо постепенно темнело, напитываясь дымом от тысяч снарядов, что рвались сейчас в окрестностях.
И разведчик понимал — времени на подготовку у них нет, остается только решительно действовать. Правильно сказал Зельман, пускай даже ценой жизни, но они должны остановить диверсию нацистов.
И на вопрос командира подпольного отряда Глеб Шубин ответил кратко:
— Следуем за мной, по моему сигналу открываем огонь. На поражение. Вы прикрываете и держите осаду взрывников, я ищу их центр.
— Есть — так же сдержанно отозвался Зельман и нырнул обратно в кабину, где за рулем сидела Ева.
Лицо девушки было серым от напряжения, она прикусила пухлые губы, сдерживая крик ужаса, плескавшийся в груди в такт морскому прибою, что отбивал свой вечный ритм в сотне метров от дороги. Ей было безумно страшно от предчувствия, что сейчас они столкнутся лицом к лицу с чем-то ужасным.