ния личности своим разведчикам. — Имена изменили совсем немного, прописали вас в Березовке. Получилось мастерски, не отличить, и печать как настоящая.
Глеб рассматривал удостоверение, где он значился как Глеб Шунин, житель Березовки, семидесяти пяти лет отроду. Белецкая оказалась его внучкой, Шуниной Ольгой двенадцати лет. Глеб ободряюще подмигнул девушке:
— Ну что, породнились с тобой! — И тут же стал снова серьезным. — Товарищ полковник, к выполнению операции разведгруппа готова.
Зубарев помрачнел — ну вот и настал тяжелый час, когда пора отправить разведчиков на вылазку:
— Ну что ж, товарищи, ждем от вас сведений в ближайшие двое суток. Я лично буду ждать вашего возвращения. Грузовик вас ждет, доставит до границы фронтов, а там… уже сами. — Мужчина помолчал несколько секунд и все-таки попросил капитана: — Вы уж там, товарищ Шубин, приглядите за Олей, не дайте ее в обиду.
— Так точно, товарищ командир, приказ выполню, — подтвердил разведчик.
После короткого общения Белецкая и Шубин отправились к грузовику, что пыхтел рядом со штабом в ожидании разведгруппы.
Глеб помог девушке взобраться в кузов, но из кабины выглянул водитель:
— Отец, может, девчушку в кабину? Все теплее будет!
Капитан Шубин кивнул Ольге:
— Давай-ка в тепло, успеешь еще намерзнуться. — Он по задравшемуся вверх подбородку уже понял, что девушка хочет начать спорить. И сдвинул брови. — Уговор был меня во всем слушаться. И о себе заботиться, питаться, в тепле быть. Выполняй.
Ольга замешкалась, но подчинилась приказу командира — перебралась в кабину к водителю. А Шубин завернулся в старую ватную куртку, а сверху обернул себя брезентом, чтобы спастись от пронизывающего весеннего ветра. Он провожал глазами поля, что разбегались во все стороны по бокам дороги — еще серые, уже без проталин снега, но пока не покрывшиеся молодой нежной порослью первой зелени. Снег смешался с землей, и сейчас эту кашу каждый день нагревало солнце, готовя почву для первых всходов. Но вот для разведчиков эта жижа была опасна, идти по распутице будет невероятно тяжело. Липкая, тяжелая масса оттягивает обувь, нависает комками, не давая шагать, будто чьи-то руки тянут к земле. А грязная обувь, заляпанная одежда сразу привлекут внимание и выдадут охранникам на немецкой заставе тот факт, что они пробирались через лес.
Солнце спускалось все ниже, его теплые лучи больше не согревали, уступив место вечерней зябкой сырости. Сумерки сгущались, превращая пространство вокруг в черное бескрайнее море, по которому сейчас без чьей-либо помощи разведчикам предстояло пройти почти десять километров.
Глеб всматривался в звезды, которые то и дело выглядывали из-за туч, и тренировался определять свое местоположение по их расстановке на небе, а потом проверял себя по компасу. Все верно, они сейчас двигаются на запад, но вот через три километра грузовик остановится на краю квадрата, очерчивающего пересеченную местность. За ночь они должны будут преодолеть этот квадрат, выйти к дороге, что соединяет Березовку, Николаевск, а потом уходит к Одессе. Рядом с этой крупной автомагистралью им и придется пройти, чтобы проверить сведения о немецком усилении. Один из самых опасных отрезков их пути…
Темный купол неба уже слился в единое целое с черными полями, исчезла линия горизонта, и красная полоска заката прогорела, как последний уголек в печи. «Зилок» крался в темноте вслепую, не включая фары. Капитану Шубину казалось, что он всем телом чувствует, как тяжело дается грузовику дорога. Жидкая грязь облепила колеса, затягивала его все глубже, не давая резво ехать. Машина двигалась рывками, то надсадно завывая, то устремляясь вперед по скользкому бездорожью. Шофер выжимал из двигателя все силы, пытаясь вырваться из весенней слякоти. Но все-таки в одной из самых больших луж застрял окончательно, увязнув колесами больше чем наполовину.
Водитель, бурча под нос ругательства, выскочил из кабины и закружил вокруг грузовика, рассматривая в темноте, насколько глубоко увязли колеса. Шубин свесился сверху:
— Может, толкнуть?
— Да сиди, отец! — раздраженно буркнул шофер. — Ты-то куда лезешь, толкать собрался. Увязли по самое брюхо! Тут вдесятером не вытянуть… вот черт, угораздило же!
От досады он даже топнул ногой. Но Глеб все равно выбрался из кузова, тоже ощупал колеса и согласно кивнул — да, слишком глубокая яма. Он спросил у шофера, который рылся в кабине, выискивая инструменты:
— И что думаешь делать?
Тот буркнул, не оборачиваясь:
— Да что, известно что… Найду топор да пойду ветки и бревна сейчас рубить и под колеса их! До утра бы успеть, дорога на нейтралке уже, считай. Фрицам-то станется, если приметят с воздуха машину, могут снаряд бахнуть. От нас тут не то что ямы, мокрого места не останется. Эх, вот не повезло! Не дорога, а одни воронки! Чтобы этих фашистов так припечатало! — Он вдруг повернулся к своим пассажирам: — Не знаю я, как вас доставить дальше. Еще почти с три километра ехать. А дороги какие, сам же видишь, отец. Ну что я сделаю, не волшебник! Машину вытащу, а там уже решим, обратно разворачиваться или где в леске на день притулиться. Днем здесь ездить опасно, с утра — это наша территория, после обеда уже немцы тут ходят, сапожищами стучат. Так что, отец, терпи, беда вот приключилась.
Из окна кабины показалась Ольга, закутанная в платок так, что из серых складок торчал только носик:
— Товарищ капитан, что же делать? Мы не можем столько ждать, еще на сутки отложится все!
— Тише, тише, — успокоил девушку офицер. — Что-нибудь придумаем, всякое бывает. Грузовик мы точно из грязи вытащить за полчаса не сможем.
Шофер охнул, услышав «товарищ капитан», и забормотал:
— А я думал, что это старик с девчонкой. Уж извините, товарищ капитан, что я так к вам… по-свойски.
— Ничего, — оборвал его извинения разведчик.
Он задумался — времени действительно нет на то, чтобы возиться с грузовиком. Глеб подошел поближе к Ольге и тихо заговорил — шофер в это время отправился с топором в лес:
— Мы можем пойти через лес, там топь, но я смотрел карту. Край болота с юга упирается в проселок. Если сможем пробраться к той части, то уверен, там будет путь к Березовке. Дорога, где мы сейчас застряли, делает крюк вокруг этой низинки с топями. Так что времени потратим даже больше, если ждать, пока выберется грузовик из ямы. Как командир группы я принимаю решение идти до Березовки другим путем. Если болото будет непролазным, развернемся назад. Но сейчас ждать и терять время не вижу смысла.
Ольга кивнула в ответ и принялась выбираться из кабины. Разведчик бережно подхватил худенькую, как пушинка, девушку и поставил на землю.
— Эй, товарищ! — крикнул он в темноту шоферу, которого видно не было, а слышалась лишь его брань да стук топорика о ветки.
Тот затих:
— Товарищ капитан, что-то случилось?
— Разговор есть.
Разведчик оглянулся по сторонам, не громко ли они кричат, не привлекут ли лишнее внимание? Они были так близко к оккупированной земле, поэтому у капитана уже сработала привычка говорить тихо, следить за обстановкой, реагировать на каждый звук, быть всегда готовым к неожиданностям.
Шофер показался из темноты — черная фигура с охапкой веток:
— Слушаю, товарищ капитан.
— Такое дело, — сказал Шубин. — Мы решили дальше сами добираться. Ты как, справишься здесь один?
Водитель ловко подсунул охапку под одно колесо:
— Да мне-то что, не впервой. Вы как по такой распутице пробираться будете? Ведь получается, что это я вас брошу, приказ не выполню доставить до нейтралки.
— Ничего, так вышло, вины твоей в этом нет. Нас время поджимает, надо действовать.
Шофер протянул крепкую руку:
— Тогда удачи вам, товарищи!
После изменения плана Белецкая с Шубиным зашагали теперь по полю, уходя от дороги в лесополосу. Как и предполагал разведчик, идти было очень тяжело, сырая земля липла к сапогам. Ольге с огромным трудом удавалось переставлять ноги, ее засасывала, будто в болото, тяжелая чавкающая жижа.
Разведчик подхватил ее и с усилием выдрал из жижи, а потом закинул легкую ношу себе на спину:
— Давай-ка вот так, быстрее будет.
Ольга едва сдержалась, чтобы не запротестовать. Она же взрослый человек, сама может ходить, не надо таскать ее на закорках, словно ребенка. Но промолчала, помня об обещании, данном командиру, — беспрекословно выполнять его приказы.
Глеб же выломал себе с помощью ножа две палки, чтобы упираться концами в землю и помогать себе вытаскивать ноги из топкой вязи. Так дело пошло быстрее, и вскоре он перешел поле и оказался в лесу. С облегчением выдохнул — уже хорошо, что они хотя бы ушли с открытого пространства под защиту деревьев, где можно не бояться привлечь к себе внимание. Да и идти здесь было значительно проще, под ногами пружинил слой из веток и прошлогодних листьев, а не жидкая грязь. Хотя постоянно мешал бурелом — завалы из рухнувших деревьев, сломанных веток, старых пней и стволов. Тогда Глеб аккуратно снимал свою ношу и принимался пробираться через бурелом, осторожно, стараясь не провалиться в щели между стволами и при этом оставить поменьше следов — свежие сломы веток всегда заметны при дневном свете. Действовать приходилось осторожно — если он сломает ногу или застрянет, кто ему поможет? У Ольги не хватит силенок, чтобы растащить в стороны тяжелые деревяшки. Потому разведчик выверял каждое движение, нащупывая устойчивую опору. Ольге двигаться было, наоборот, в таких условиях проще. Изящная и легкая, она скакала со ствола на пень бестелесной тенью, казалось, что ее несет ветер, будто легкий листик, без всяких усилий. Капитан чувствовал себя рядом с нею неповоротливым медведем, однако его медлительность Олю не смущала. Каждый раз, преодолев завал, она терпеливо ждала своего напарника на другой стороне полосы из препятствий.
Но оказалось, что их мучения только начались. Лес постепенно стал хиреть и становиться все ниже, деревья становились тоньше, превращаясь в хлипкие и покосившиеся рядки, их место занимали кусты, между которыми раскисшая почва хлюпала и чавкала. Болото начинало показывать свою силу.