Посреди всех этих спешных приготовлений и суеты Элизабет безуспешно пыталась выкроить время для конфиденциального разговора с Горацией, и в тот единственный раз, когда она осталась с сестрой наедине, с болью в сердце поняла, что Горация старательно уходит от ответов на слишком уж интимные вопросы. Так что ей оставалось лишь надеяться, что таковая возможность представится позже, когда Горация приедет, как и обещала, в Бат[45], минеральные воды которого привлекли капитана Херона, и он избрал его своей штаб-квартирой.
Глава 6
– Если хочешь знать мое мнение, – строго заявила леди Луиза, – хотя я уверена, что такого желания у тебя нет, то ты глупец, Рул!
Граф, проглядывавший какие-то бумаги, которые за несколько минут до прихода сестры принес ему мистер Гисборн, рассеянно сказал:
– Я знаю. Но пусть это тебя не беспокоит, дорогая.
– Что это за бумаги? – пожелала узнать ее светлость, которую легкомыслие брата выводило из себя. – Впрочем, можешь не отвечать. Как выглядит счет, мне прекрасно известно!
Граф сунул бумаги в карман.
– Если бы все понимали меня так же хорошо, как ты, – вздохнул он. – И уважали мою… э‑э… органическую нелюбовь отвечать на вопросы.
– Девчонка тебя погубит, – сказала его сестра. – А ты не предпринимаешь ничего – ровным счетом ничего, дабы предотвратить катастрофу!
– Можешь мне поверить, Луиза, – отозвался Рул, – чтобы предотвратить именно эту катастрофу, как ты выражаешься, у меня достанет и сил, и энергии.
– Хотела бы я посмотреть, как у тебя это получится! – заявила она. – Хорри мне нравится. Да, она мне нравится и всегда нравилась, но если у тебя осталась хоть капля мозгов, Маркус, то ты возьмешь розги и хорошенько выпорешь ее!
– Это было бы так утомительно! – вздохнул граф.
Она одарила его презрительным взглядом.
– Я хотела, чтобы она заставила тебя помучиться, – без обиняков заявила миледи. – Мне казалось, тебе это пошло бы на пользу. Но я и представить себе не могла, что она станет притчей во языцех, а ты будешь безучастно стоять рядом и наблюдать за происходящим.
– Видишь ли, я не люблю резких движений, – повинился Рул.
Леди Луиза наверняка ответила бы ему какой-нибудь колкостью, но в этот момент в коридоре раздались быстрые шаги и дверь отворилась, впуская в комнату легкую на помине Горацию.
Она была уже одета для выхода на улицу, но шляпку держала в руке, словно только что сняла ее. Швырнув ее на кресло, она вежливо обняла сестру мужа.
– Мне очень жаль, что меня не было дома, Л‑Луиза. Я навещала м‑маму. Она чувствует себя очень подавленной из‑за того, что лишилась Л‑Лиззи. А сэр Питер Мейсон, который, как она надеялась, с‑сделает предложение Шарлотте, поскольку л‑легкомыслие и ветреность в девушках ему не н‑нравятся, в конце концов обручился с мисс Лаптон. Маркус, как ты думаешь, Арнольд с‑согласится жениться на Шарлотте?
– Ради всего святого, Хорри, – вскричала леди Луиза, – не вздумай спрашивать его об этом!
Прямые брови Горации сошлись на переносице.
– Н‑нет, р‑разумеется, не стану. Но, пожалуй, я п‑попробую свести их вместе.
– Умоляю, – сказал его светлость, – только не в этом доме.
Серые глаза с немым вопросом устремились на него.
– Если ты возражаешь, то, конечно, не буду, – покладисто согласилась Горация. – Я п‑просто так спросила, если хочешь знать.
– Очень рад, – сказал его светлость. – Подумай о том, какой удар получит мое чувство собственного достоинства, если Шарлотта согласится отдать Арнольду руку и сердце.
Горация улыбнулась.
– Вам м‑можно не беспокоиться на этот счет, сэр, потому что Шарлотта говорит, что собирается п‑посвятить свою жизнь маме. О, вы уже уходите, Луиза?
Леди Луиза поднялась на ноги и накинула на плечи шарф.
– Дорогая моя, я проторчала здесь уже целую вечность, хотя приходила только затем, чтобы поговорить с Маркусом накоротке.
Горация явственно напряглась.
– П‑понятно, – сказала она. – Ж‑жаль, что я зашла так не вовремя.
– Хорри, ты глупая девчонка, – сказала леди Луиза и потрепала ее по щеке. – Я говорила Рулу о том, что ему следовало бы выпороть тебя. Но, по-моему, он слишком ленив для этого.
Горация присела перед миледи в вежливом реверансе и чопорно поджала губы.
Граф проводил сестру к выходу из комнаты, а потом и по коридору.
– Временами ты ведешь себя не слишком умно, Луиза, ты не находишь? – заметил он.
– Не только временами, а очень часто, – со вздохом ответила сестра.
Посадив миледи в экипаж, граф в некоторой задумчивости вернулся в библиотеку. Горация, беззаботно помахивая шляпкой, уже направлялась по коридору к лестнице, но остановилась, когда Рул заговорил с нею.
– Хорри, ты не могла бы уделить мне несколько минут? – попросил он.
Она все еще хмурилась.
– Я с‑собиралась отобедать с леди М‑Мэллори, – сообщила она ему.
– Обедать еще рано, – заметил он.
– Да, но мне нужно переодеться.
– Конечно, это – очень уважительная причина, – согласился граф.
– Вы совершенно правы, – вспылила она.
Граф распахнул перед женой дверь в библиотеку. Горация воинственно задрала подбородок.
– С‑сообщаю вам, сэр, что с‑сердита на вас, а в таком состоянии я не разговариваю ни с к‑кем.
Граф взглянул ей в глаза с противоположного конца коридора.
– Хорри, – ласково сказал он, – ты знаешь, как я ненавижу напрягаться. Не заставляй меня применять силу.
Подбородок чуточку опустился, а в мечущих искры глазах промелькнул слабый интерес.
– Отнесешь м‑меня с‑силой? И ты осмелишься?
По мрачному челу графа скользнула тень веселого изумления.
– Ты хочешь сказать, что сомневаешься в том, что я на это способен? – осведомился он.
Дверь в дальнем конце коридора, ведущая на половину слуг, отворилась, и оттуда вышел ливрейный лакей. Горация метнула торжествующий взгляд на графа, поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы, поколебалась, а потом развернулась и направилась обратно в библиотеку.
Граф закрыл за нею дверь.
– Во всяком случае, ты играешь честно, Хорри, – заметил он.
– Р‑разумеется, – отозвалась девушка, усаживаясь на подлокотник кресла и вновь отбрасывая в сторону многострадальную шляпку. – Я в‑вовсе не собиралась проявлять невежливость, но не люблю, когда ты обсуждаешь меня со своей сестрой.
– А ты не слишком торопишься с выводами? – предположил Рул.
– Но ведь она сама п‑призналась, что посоветовала тебе выпороть меня, – сообщила Горация, постукивая каблуком по ножке кресла.
– Она весьма здравомыслящая особа, – согласился его светлость. – Но, несмотря на ее советы, я пока еще не выпорол тебя, Хорри.
Смягчившись, новобрачная заметила:
– Нет, но я д‑думаю, что, когда она говорит обо м‑мне всякие гадости, вы должны защищать м‑меня, сэр.
– Видишь ли, Хорри, – многозначительно сказал его светлость, – ты существенно усложняешь мне эту задачу.
В библиотеке повисла напряженная тишина. Горация вспыхнула до корней волос и, страшно заикаясь, выпалила:
– М‑мне очень ж‑жаль. Я в‑вовсе не с‑собиралась вести себя н‑неподобающим образом. Что я н‑натворила на сей р‑раз?
– Ничего совсем уж страшного, дорогая моя, – уклончиво ответил граф. – Но, быть может, ты все-таки сумеешь удержаться от того, чтобы не предъявлять дикое животное высшему обществу?
Она весело захихикала, но тут же взяла себя в руки.
– Я боялась, что ты узнаешь об этом, – призналась девушка. – Но это в‑вышло случайно, уверяю тебя, и… очень з‑забавно.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – откликнулся Рул.
– Н‑нет, правда, Маркус. Она вспрыгнула на плечо Кросби и с‑сорвала с него парик. Но н‑никто не возражал, за исключением Кросби. Боюсь, что эту обезьянку плохо дрессировали.
– Думаю, что так, – сказал Рул. – Меня уже посещали подобные подозрения, когда давеча утром я обнаружил, что она… э‑э… раньше меня побывала за завтраком.
– О боже! – покаянно воскликнула Горация. – Мне очень жаль. Но у Софии Коулхэмптон есть маленькая обезьянка, и она повсюду берет ее с собой, вот я и п‑подумала, что хорошо бы завести такую и себе. Хотя, по п‑правде говоря, она мне не очень п‑понравилась, поэтому я не стану оставлять ее. Это все?
Он улыбнулся.
– Увы, Хорри, это – только начало. Думаю… Да, пожалуй, ты должна мне объяснить, что это такое. – Вынув из кармана пачку счетов, он протянул их ей.
Сверху лежал листок, исписанный аккуратным почерком мистера Гисборна. Цифры, цифры… Горация в тревоге взглянула на общую сумму.
– Это… это все мои? – запинаясь, спросила она.
– Все твои, – невозмутимо подтвердил его светлость.
Горация проглотила комок в горле.
– Я не с‑собиралась тратить с‑столько. Откровенно говоря, я не п‑понимаю, откуда взялась такая сумма.
Граф забрал у нее пачку счетов и начал переворачивать их один за другим.
– Да, – согласился он, – меня тоже всегда удивляло, что счета имеют свойство накапливаться. И, в конце концов, человеку нужно же во что-то одеваться.
– Да-да, – с надеждой подхватила Горация. – Как хорошо, что ты все п‑понимаешь, п‑правда, Маркус?
– Безусловно. Но, прости мне мое любопытство, Хорри, неужели обязательно платить по сто двадцать гиней за каждую пару туфелек?
– Что? – возмущенно возопила Горация.
Граф показал ей счет. Она с ужасом уставилась на него.
– О! – выдавила она. – Т‑теперь припоминаю. Понимаешь, Маркус… у них каблуки усыпаны изумрудами.
– Что ж, в таком случае мне действительно все понятно, – заявил его светлость.
– Да. Я надела их на свой первый бал в «Олмаксе». Они называются venez-y‑voir[46].
– Это объясняет, вне всякого сомнения, – согласился Рул, – присутствие троих молодых джентльменов, коих я застал… э‑э… помогающими тебе облачаться давеча вечером.