Чтобы убить время, я долго принимала душ, с особой тщательностью брила голени, выщипывала брови и красила ногти на ногах. Но как ни старалась, все равно была готова к выходу минут за двадцать до предполагаемого приезда Джареда. Каблуки щелкнули, когда я шагнула в кабину лифта. Не в силах стоять спокойно, я поправила волосы и одернула платье. Шествуя через вестибюль, я посматривала на часы; до назначенного времени оставалось еще пятнадцать минут. Едва я подошла к выходу, как дверь распахнулась: передо мной стоял Джаред в строгой черной рубашке и угольно-серых слаксах. Волосы были слегка смазаны гелем, благодаря чему лежали мягкими игривыми волнами.
Я тихо ахнула и приложила руку к груди.
— Прости, я напугал тебя?
— Да! Не думала, что ты уже здесь, — ответила я, тяжело дыша.
Джаред протянул мне маленький, но изящный букет белых и розовых тюльпанов, моих любимых, и застенчиво улыбнулся:
— Я не мог дождаться половины седьмого.
Чтобы не выдать страшную правду, я сжала губы, но это не помогло, и с языка сорвалось:
— Я тоже.
Лицо Джареда расплылось в торжествующей улыбке, и он помог мне надеть пальто потом мягко привлек к себе и шепнул мне в ухо:
— Ты выглядишь сногсшибательно.
У меня запылали уши. Краска залила щеки. Хоть бы она поскорее ушла. Счастливая, я вышла на свежий воздух.
— Куда мы едем? — спросила я, когда Джаред отрулил от поребрика.
— Увидишь, — ответил он с улыбкой радостного возбуждения на лице. — Хорошо, что ты согласилась на встречу. После того вечера я не был уверен, что ты скажешь «да».
— Ну, после того как ты устроил засаду в Крысярне и напал на меня при всем честном народе, едва ли у меня оставался выбор.
— Принудительные меры входили в мой план, — посмеиваясь, сказал Джаред, потом протянул руку и прикоснулся к моим пальцам.
— Так, значит, место, куда мы едем… к чему мне готовиться? Кухня будет еще более странная или на этот раз мне бояться нечего?
Я будто невзначай перевернула руку ладонью вверх, чтобы наши пальцы переплелись. Раньше я так далеко не заходила, но правила имеют свойство меняться. Мы оба знали: когда мы вместе, все происходит по-особенному.
— Это сюрприз.
Я сморщила нос:
— Не люблю сюрпризы.
— Еще как любишь!
— Точно, — фыркнула я. Сойти с ума, откуда ему все обо мне известно? — Может быть, сегодня я что-нибудь узнаю о тебе.
— В том-то и план.
Джаред свернул в узкую улицу и припарковался у тротуара перед каким-то зданием с неосвещенными окнами. Не знаю точно, что это был за ресторан, но, похоже, он не работал. Джаред подал мне руку и повел по проулку, помогая обходить лужи.
— Твой порез совсем зажил, — сказала я, — следов уже почти не осталось.
Джаред молча кивнул, уводя меня все дальше в темноту.
Он выпустил мою руку лишь для того, чтобы достать из кармана ключи. Потом отпер дверь и жестом пригласил в пустоту.
— Мы будем подниматься по лестнице, — объявил он.
Каблуки клацали по металлическим ступенькам, пока я медленно взбиралась на маленькую верхнюю площадку. Тут Джаред протиснулся мимо меня и вновь воспользовался ключами. На этот раз он вошел первым и придержал для меня дверь.
Я оказалась в просторной мансарде, отделанной в серо-голубых тонах. Освещение было тусклое: жалюзи закрыты, чтобы подчеркнуть красоту свечей, расставленных по всей комнате. На серых, сложенных из шлакобетона стенах висели китайские панно и рукописные свитки из разных частей мира, подсвеченные цепочками лампочек. Мебели было совсем мало; она не заполняла пространства, а может, все просто стояло на своих местах. В комнате царил абсолютный порядок. Воздух был напитан ароматами специй, а на маленьком круглом столике красовались пустые бокалы для вина и белые тарелки.
— Это твоя квартира? — спросила я, глядя наверх, куда уходила деревянная лестница.
Джаред стоял рядом и стягивал с меня пальто.
— А что? Я решил, это лучшее место для разговора по душам, — ответил он чуть раздраженно.
— Да нет, все прекрасно. Это удивительно… ты готовишь сам? — спросила я, изучая обстановку.
— Ну вроде того. Постарайся только не впадать в излишний восторг. — Он заправил волосы мне за уши. — Садись, уже почти все готово.
С этими словами Джаред забрал у меня букет и улизнул с ним на кухню, чтобы поставить в воду. Вернулся он с вазой с цветами; она была поставлена в центр стола. Потом Джаред принес кастрюльку и вытащил из нее кусок мяса, наколов его на двузубую вилку.
— Тушеная говядина? — спросила я.
— Ну, там есть и другое… — Он сделал жест в сторону кухни.
— Нет, нет, это то, что надо… я люблю тушеную говядину. У моего отца был близкий друг. Когда я была маленькой, он часто приглашал нас к себе на ужин, и его жена удивительно вкусно готовила мясо в горшочках. Я пробовала его очень давно, но запах помню, сильно похож на этот.
Джаред смотрел на меня странно, будто не знал, как реагировать на мою маленькую историю, после чего опять ушел на кухню. Он принес миску тушеных овощей, тарелку с домашними пресными хлебцами и печеный картофель… то, что я люблю.
— Ты все продумал до мелочей, — сказала я, дивясь изобилию, появившемуся на столе.
— В духовке еще стоит пирог «Пища ангелов», — добавил Джаред, садясь напротив меня.
— Ангелов я тоже люблю… — Я оборвала себя на полуслове, поняв, что говорю лишнее. — Ты ведь знал это?
— Да, — подтвердил Джаред с неуверенной полуулыбкой. Его «да» прозвучало скорее как вопрос, а не как ответ.
— Мы собирались поговорить, — напомнила я, глядя в тарелку.
— Да, собирались. Но давай сперва поужинаем.
— Это я могу, — сказала я с ухмылкой, откусила кусочек мяса и тут же превратилась в семилетнюю девочку, сидящую в уютной кухне.
Вокруг меня витают аппетитные запахи. Синтия вежливо смеется каким-то словам Гейба, друга отца, а жена Гейба обходит по кругу стол и накладывает всем на тарелки овощи.
— Нравится? — оторвавшись от еды, спросил Джаред, и это вернуло меня в настоящее.
Я покачала головой, подыскивая слова; хотелось по достоинству оценить вкус блюда.
— Очень давно не ела такого… — я прожевала кусок, — с детства. Где ты научился готовить?
Джаред пожал плечами:
— Это рецепт моей матери.
Я улыбнулась. Впервые он заговорил о своей жизни.
— Вы с матерью близки? — спросила я, поудобнее устраиваясь на стуле.
— Сейчас да. Но в юности я провел много времени вдали от нее.
Я с интересом подняла брови, ожидая продолжения рассказа.
— Нам с Клер очень легко давалась школа, и мы оба рано закончили учиться, а потом перешли к более специализированным областям.
— Специализированным? В том, что ты умеешь? Я имею в виду драться.
Хоть я и была готова к странным объяснениям, все равно удивилась, что он начал с детства.
— Правильно, — подтвердил Джаред. — Отец научил нас многому из того, что мы умеем. Он возил нас по всему миру, чтобы мы совершенствовались.
— А в чем вы совершенствовались? — спросила я.
Джаред поерзал на стуле. Во мне все сжалось, когда я заметила внутреннюю борьбу; мне захотелось как-то облегчить его мучения. Я протянула руку и вложила свои пальцы между его.
— Ведь я здесь для этого, правильно? — сказала я и ободряюще улыбнулась.
Джаред немного расслабился и тихонько сжал мои пальцы:
— Мы учились защищать себя, оберегать других и прошли обучение, какое получают во всех родах войск, включая тактику, структуру захвата, разведку и патрулирование, единоборства, маскировку, владение оружием, полевую медицину… улавливаешь смысл?
— Зачем? — спросила я, выказывая большее недоумение, чем мне хотелось.
Джаред продолжал жевать мясо, обдумывая, что ответить. Я не могла ждать, пока он подберет подходящие слова, и подсказала:
— Твой отец был в охранном бизнесе?
— Больше занимался личной безопасностью.
— Телохранитель, ясно, — кивнула я.
Джаред хмыкнул:
— Да уж ясно, телохранитель.
— Значит, Клер прошла такую же подготовку?
Я представила себе, как малышка Клер тренируется вместе с «морскими котиками», и меня передернуло. Не знаю, оттого ли, что мне стало страшно за нее, или потому, что она показалась мне еще более опасной, чем раньше.
— Нас надолго разделили. Когда она доказала, что во многих дисциплинах, которые мы проходили вместе, развивается быстрее…
— Развивается быстрее?
— В одиннадцать лет Клер поражала мишень с расстояния в сто пятьдесят ярдов. Вероятно, она лучший снайпер всех времен и народов. — Джаред ждал от меня реакции, но мое лицо оставалось спокойным. Видя это, Джаред продолжил: — Можешь себе представить, сколько элитных правительственных и частных служб из кожи вон лезут, чтобы заполучить ее, и считают дни до момента, когда ей стукнет восемнадцать. — Эти слова Джаред произнес тоном заботливого отца, который обсуждает первое свидание дочери.
— Вы с ней близки? — спросила я, вспоминая, как они вели себя друг с другом в пабе.
Джаред нахмурился:
— Я люблю ее. Она моя сестра. — У него на переносице углубилась складка. — Она неуправляемая и, как большинство девочек-подростков, слишком зациклена на себе, но в каком-то убийственном смысле; все из-за полученных навыков. — Джаред вдруг отдалился от меня. — Клер многое пришлось испытать. У нее не было нормального детства из-за условий, в которых нас растили. И она на многое злится.
— А ты?
— Нет. — Джаред произнес это мягко, но с глубокой убежденностью.
Между моим вопросом и его ответом не было паузы. Он взглянул мне в лицо с таким сильным чувством, что мне стало неуютно, и я заерзала.
— Почему так? — спросила я; его напряженный взгляд продолжал тревожить меня.
— Мы вернемся к этому позже. Десерт? — спросил он и пожал мне руку, прежде чем уйти.
Как только он убрал руку, я почувствовала холод. Забрав мою почти пустую тарелку, Джаред принес вместо нее другую — с аккуратно отрезанным куском ангельского пирога. Ни глазури, ни слоя крема в середине — все, как я люблю.