— Как поняла, ты давно навёл о нём справки?
— Естественно. Должен же я знать с кем общается моя невеста? Подожди. Раз пошёл такой деликатный разговор, включу глушилку.
Потянувшись к столу, нажал кнопку и увидел, как на маленьком табло мигнули и загорелись постоянным светом два индикатора, а вот третий продолжал мигать.
— Интересно. Нас сейчас слушают и это не внутренняя прослушка, та сразу бы сгорела. Кто-то сидит с направленным микрофоном недалеко от офиса. Наверное, готовятся к появлению хозяина. Сегодня, как всегда, в присутствии клиента включаю аппаратуру — даже после четвёртого, последнего на сегодня клиента, всё работало как обычно. Видно недавно приехали. Ладно, это всё мелочи. Закончу краткой информацией. Ему тридцать семь лет. Родился в Грозном, но почти сразу его семья переехала в Москву. Родители погибли — взорвали машину, когда парню исполнилось двенадцать лет. Кто совершил теракт, официальный розыск так и не нашёл, а вот сам Багирович лет пять назад нашёл не только исполнителей, но и заказчиков. Из небольшого тейпа никто в живых не остался. Вырезали всех подчистую. Это была кровная месть и власти, несмотря на большое количество жертв, розыск спустили на тормозах, а потом и вовсе выкинули из памяти, что ранее существовала огромная семья в пару сотен человек. Всё организовали так, что их жизни унесла природная катастрофа, что в тех местах не редкость — оползень и наводнение из-за разлившейся речки.
— Страшно. Ты сказал, меня можно перекупить? Как машину или дом? Я что, вещь?
— Менталитет, Настён. Для наших так называемых южных друзей абсолютно всё является объектом торга и продажи. Женщины, дома, машины — не имеет разницы. Главное — цена. И Давота, не смотря на высшее юридическое образованность и долгое время проживание в Питере, внутри остался таким же дикарём, как и его родственники с Кавказа. Среди них до сих пор в цене только культ силы, оружия и денег. Всё остальное не имеет значения. Понимаешь, там несколько иначе устроены мозги и что для цивилизованного человека издавна является строгим табу, для них пустой шум. Что касается меня, у тебя появились сомнения? Во мне, в моих чувствах?
— Нет. Знаю, что ты никогда на подобное не пойдёшь, да и я сама не смогу быть рядом с неприятным мне человеком, а он вызывает отвращение на физиологическом уровне. Работа — это работа, с ним напрямую не сталкиваюсь, поэтому и отказалась от предложения перейти к нему. Деньги никогда не заменят свободу и за них не купить уважение и уж тем более любовь.
— Правильные и умные слова. Что ж, пообщаюсь с этим человеком. Если пойму, что пришёл с определённой целью, за тобой — сломаю ему жизнь, но если разговор будет нейтральным — встречу приветливо, как и всех остальных. А сейчас давай собираться. Пора и домой, не находишь?
Анатолий Григорьевич Ремесов остановил запись разговора, когда вместо слов из динамика стал раздаваться заунывный вой помех.
— И как впечатление, Арсений? Уел тебя волхв? Оказывается, его источники более информированы, чем вся моя служба. Ты его поддел словами при посторонних, показав осведомлённость, вот он и ответил.
— Странно, что на меня у постороннего человека имеется столь деликатная информация, но, знаешь, меня это ничуть не задело. Если бы в разговоре прозвучало ДРУГОЕ, вот это бы было неприятно, хотя тоже не смертельно. Меня интересует другое — почему нет записи всего разговора. То, что Бутурлин включил глушилку, понятно, а твои люди, что, не были к такому готовы?
— Почему не были? Были, только аппаратура, которой пользуется клиент, не из простых. Из трёх узконаправленных микрофонов «живым» остался лишь один. Два сгорели. Понимаешь, что это значит? Бутурлин не сам по себе. Его кабинет снабдили аппаратурой, которая стоит у высших должностных лиц страны. Она не только глушит прослушку, «гасит» то, что считает таковой. Мне, например, подобная техника недостижима. Её нельзя купить ни за какие деньги. Бутурлин по собственному желанию её в магазине тоже приобрести не мог. Между прочим, в анкете, что сегодня заполнял, обратил внимание, что телефоны, диктофоны или иные средства связи должны быть не просто отключены из сети, а выключены? И дополнение-пояснение, что в случае выхода из строя аппаратуры, претензии не принимаются. Своеобразное предупреждение, что если твой Верту за полтора лимона сгорит синим пламенем, хозяин кабинета за это отвечать не будет. Скажет, всё было напечатано, и не мелким шрифтом, а обычным, и под всем этим стоит твоя личная подпись.
Арсений неожиданно улыбнулся.
— Чем больше узнаю о Бутурлине, тем больше к нему появляется уважение. Достойный человек.
— Хотел сказать противник? — начальник службы безопасности усмехнулся, полагая, что его шеф оценит поправку.
— Он мне не противник, но и не друг. Не соперник, не враг, но и не товарищ и не коллега по работе. Один из многих людей, с кем приходится общаться вне сферы деловых отношений. Скажу, понравился выдержкой и даже, не удивляйся, чувством собственного достоинства. А больше, что не заискивал и говорил со мной на равных. Не часто такое встречаю.
— И что, визит не отменишь? Может усилить охрану?
— Анатолий, ты меня упрекнул в том, что невнимательно читал анкету. А сам что, не обратил внимание на раздел, где оговаривается, что сотрудники личной охраны в помещение консультационного пункта не допускаются? Как ты любишь говорить, от слова «вообще». Я прекрасно понимаю, что если разговор сложится не так, и я сорвусь, меня там просто-напросто уничтожат. Легко и без напряга. После нашего с тобой последнего разговора, имел пару бесед, где мне рассказали как проходит встреча. Тихо и спокойно. Сначала я задаю основные вопросы и лишь через некоторое время следуют развёрнутые ответы, порой удивляя деталями, именами людей, которые Бутурлин до встречи знать попросту не мог. Например, как звали младшую сестру одного из клиентов, которая погибла в трёхлетнем возрасте. Скажи, если бы тебе дали такое задание, смог бы выяснить подобные детали? Добавлю, человек вообще жил многие годы в другой стране.
— При желании можно узнать многое, если не всё. Были бы время и деньги.
— Вот сам себе и ответил. У Вячеслава не было времени подготовиться столь тщательно, а что касается денег, он их мало тратит и уж тем более не на сбор материалов по делу. Больше бы тратил, чем зарабатывал. Вот и думаю, может тебя, службу безопасности и группу аналитиков заменить Бутурлиным и Настей? Переманить их, скажем, двойной сумой, что получают за месяц? Всяко потрачу меньше чем на Вас. Ладно, не пугайся. Не стану такое делать. Хотя, знаешь почему? Не Вас жалко, Бутурлин не пойдёт на подобную сделку. Даже если ему заплачу в три и четыре раза больше, не согласится. Есть мысли на этот счёт?
— Он не любит таких как ты. Я имею в виду людей с Кавказа. Для него подобные — если не враги, то чужие, которые своими никогда не станут. Хотя ни с кем не сорится, а со многими даже в неплохих отношениях.
— Ты прав. Всё потому, что он настоящий русский. Славы или Русичи, как их называли раньше. Этот человек никогда не унизится, работая на таких как я. Отмечу, исключение из правил, но тем и вызывает у меня искреннее уважение. Сильный и стойкий. Равный среди равных. Я скорее желал иметь его среди друзей, нежели среди врагов. Один такой враг равен целой армии… Долго думал и решил — Настя для меня более неприкасаема и на конфликт с Бутурлиным из-за неё не пойду. Что касается твоей службы — останови все розыскные мероприятия. Вячеслав с сегодняшнего дня вне поля внимания твоей службы. Все материалы по нему уничтожить. Не сдать в архив, а сделать, как я сказал. Ясно?
— Более чем. Как скажешь, Арсений, твоё право. Позволишь сказать слово?
— Говори.
— Этим решением ты снова вызвал у меня уважение. Я могу идти?
— Иди, полковник.
— Слава, через два дня идём в БДТ. Партер, десятый ряд. Готовься морально. Спектакль называется «Холопы». У нас с курса несколько ребят ходили, хвалили. Или думал, что так и будем жить одним маршрутом дом — работа — дом? Из этого порочного круга пора выползать. Мир гораздо интереснее, чем кажется на первый взгляд…
Ну вот, первая ласточка, когда сложившийся порядок в моей жизни дал трещину. Усмехнулся по себя, но, подумав, согласился с Настей. Нельзя жить по старинке, тем более что я не один.
— Принимается, — буркнул, давя в себе улыбку, видя с каким нетерпением девушка ждала моей реакции. — Тогда и у меня есть информация для семейного обсуждения. В выходные поеду заключать договор о купле-продаже домика в деревне.
— Того самого? — Настя аж подпрыгнула в кресле.
— Того самого. Только договорился, что договор, как и право владения к нам перейдёт весной. В мае. Раньше туда соваться глупо — не проехать. Хотя есть информация, что вроде как по весне должны дорогу отремонтировать. Помнишь, говорил о несостоявшемся строительстве базы отдыха? Сейчас там решили строить несколько коттеджей. Как мне шепнули, для питерских. Наш дом будет внутри локации, закрытой территории с круглосуточной охраной и тому подобным сервисом. Хотя рядом с нами никаких домов строить не планируют — те будут на берегу озера.
— То есть мимо нас будут ездить машины? Грузовики? Туда-сюда?
— Нет. Старая дорога застройщиков не устраивает. Будут пробивать к трассе новую, более короткую.
— Даже не знаю, что и сказать. — Настя погрустнела. — Когда там были одни мы, я радовалась. А если вокруг будут шастать чужие люди?
— Настён. Всё пока вилами по воде. На уровне разговоров, а как там сложится дальше, неизвестно. К чему вспомнил. Как смотришь, если встретим там Новый Год? Мне вчера Мишка утром позвонил по поводу праздника. У меня не так много хороших приятелей и иногда введусь на приглашения и встречаю праздник не в гордом одиночестве. Две семьи ты уже видела, познакомилась. Есть ещё одна пара, знаю их ещё с университета. Хорошие ребята. Прошлый год я был один, а в этот… Сама понимаешь, без тебя этот вопрос решать не могу.