— Ясно. Антон, но ты ведь и сам понимаешь, я со своей стороны тоже не смогу уберечь семью. Её ведь фактически много лет нет.
— А если ты… — мужчина вновь споткнулся на полуслове. — Ты ведь можешь?
— Могу, но в таком случае пострадают другие. Те, кто совсем не виноваты, что их муж и отец полтора десятка лет обманывал. Здесь проблема нерешаема. Я не имею права ради блага одного человека рушить жизнь другой семьи. Тем более там дети.
— Понимаю. Жаль. Роза Васильевна чудесный человек. Очаровала всех врачей и сестёр. Умная, образованная, воспитанная. Никаких проблем с ней не было. Но вчера заявила, что хватит лежать, ей пора домой. Мне кажется, она даже настраивает себя на предстоящий разговор с мужем.
— Антош. Мы как медики сделали всё возможное. Теперь от нас ничего не зависит.
— Я и сам это понимаю. Ладно. Закончили. Что ещё хочу тебе сказать. Наш главный, после того как вернулся от тебя, пару дней ходил как в воду опущенный. Обычно всегда шумный, а тут… Что ты ему наговорил такого, а?
— Прости, сказать не могу. Это не столь врачебная тайна, как человеческое отношение к пациенту. Что было между нами двоими так и останется между нами. Хотя чуть раскрою тайну — у него накопилось много проблем. И на работе, и дома.
— То-то он уже на третий день начал тасовать штаты. Двух врачей и трёх медсестёр уволил, а на их место до сих пор так никого и не взял. На работу приходил поначалу с воспалёнными глазами, а в последнее время, знаешь, изменился. Не внешне, внутреннее. Стал более человечным, что ли. Не так как раньше.
— Вот видишь? Человек немного изменил свою жизнь, свою судьбу. Прислушался к советам и выбрал тот путь, который для него более предпочтителен.
— Слав, при встрече укушу. Ничего конкретного не сказал, только тумана напустил. Ладно, бывай. Не забыл о традиционной встрече курса в феврале? Придёшь?
— Приду. Спасибо, что напомнил. Привет Иришке. Как она, защитилась?
— Скоро. Не думал, что двум кандидатам наук в одной семье будет настолько сложно. Цапаемся постоянно, но ещё не гавкаемся.
— Как начнёте, приводи её ко мне. Раскрою её глазки на то, что в первую очередь надо любить мужа, и не всю жизнь посвящать науке.
— Слав, а давай я её к тебе уже завтра пришлю? Хоть отдохну немного.
— А я тебе ещё много лет назад говорил, что два врача в семье это через чур много. Тем более специалистов одного направления. Не послушался, вот и получай.
— Так я… вредина ты самый настоящий. Ладно, всё, бывай. Мне чрез полчаса на обход. Сегодня дежурный.
— Удачи, Антош. Спасибо, что не забываешь…
- -
Только положил телефон на стол, как он снова зазвенел. Номер абонента высветился, но был незнаком.
— Слушаю.
— Вячеслав Викторович, Никита Сергеевич беспокоит, который Корчалов. Он же и режиссёр. Минутку найдёте?
— Найду, Никита Сергеевич.
— Что хотел сказать. Если в глобальном понимании, Вы мне нужны весь, со всеми Вашими потрохами и заморочками.
— Что, прямо таки весь? — не сдержался, засмеялся. Пожалуй, за весь день этот человек был первым, кто мне поднял настроение.
— Именно. Тут отсмотрели снятый материал, сделали монтаж с камер и оху… охренели, уж простите за мой хреновый французский. Эмоции зашкаливают. Послушали, что Вы наговорили в кадре. Мне текст от балды понравился больше, чем был написан сценаристом. Более живой, что ли. Натуральной стариной, былиной пахнуло.
— От балды был написан текст, который мне дали в руки. Ваш человек явно не понимает за что взялся. Попахивает примитивом, а не реальностью. Даже сказочной.
— Вот и я о том же. Не возьмётесь посмотреть и отредактировать текст? Ну, по своему разумению? Мне Аришка все уши прожужжала, что Вы чуть ли не единственный на свете кто может помочь.
— Я, может быть, и взялся, но времени катастрофически не хватает. Я вот только недавно освободился, проводил последнего клиента на сегодня. Уставший, вымотанный. Думаете, сейчас способен взять в руки текст и его внимательно прочесть?
— Так, повторюсь, кроме Вас это сделать никто не может. Даже Вадик, кто адаптировал текст, услышав Ваши слова, сказал, что он на такое не способен. А Вадик есть Вадик.
Мелькнула мысль пойти навстречу, но возиться уж очень не хотелось. Надо было взять на себя ответственность, стать обязанным, а этого всю сознательную жизнь избегал как огня.
— Давайте так, — решил предложить свой вариант, а если не согласятся, дальше будут без меня. — Вы снимаете современную сказку, так? Так. Её будут смотреть семьями и, возможно, что не всё из того, что я напишу, просто не поймут. Предлагаю так. Вы предоставляете текст и я наговариваю на диктофон адаптированные монологи тех лиц, кто является сказочными персонажами. Текст от ведьмы и волхва. Потом можете и над ними поработать, только не критично. Писать времени у меня нет — найдите девочку-студентку, кто Вам перенесёт запись на бумагу.
— Согласен. Тогда послезавтра Вам подвезут сценарий, договорились?
— Хорошо. Только если попадут на время, когда буду занят, пусть ждут. Моя помощница будет отсутствовать, поэтому наружные двери будут блокированы.
— Понял, предупрежу.
— А что с моей протеже? Анастасией Бажовой?
— Честно скажу, думаем. Единого мнения нет. Она из двух претенденток на роль. Мне Анастасия понравилась больше, но кроме моего слова есть и другие. Продюсерский центр настаивает на другой кандидатуре, только убедить, что юную ведьмочку не может играть женщина сорока с лишним лет, не могу.
— Ваше право выбирать ту, что сыграет лучше. Напомню, что уже говорил — Насте и не надо играть, она сама такая. Улавливаете разницу?
— Помню я всё. Просматриваю отснятый материал чуть ли не каждый день, сравниваю. Буду думать.
— Думайте. Тогда всего доброго?
— Да, до свидания…
Положил телефон на стол и улыбнулся. Вот уж точно клещ, как о нём отозвалась Арина Сергеевна. Забавно, что даже не упомянул об оплате за работу. Думает, что делаю это ради высокого искусства? Или просто решил проехать на халяву? В принципе, если текста немного, сделаю ради собственного удовольствия, но если там длинные монологи, придётся поднимать старые записи, читать, проникаться духов ТЕХ времён. Мелькнула мысль подсунуть женские роли Насте, но тут же отмёл как несостоятельную. Настя это сделать на должном уровне не сможет — не настолько прониклась своим предназначением за прошедшие месяцы. Ей ближе современный язык, а я помню, как долго пришлось возвращаться к нормальному языку после того как неделю читал записи волхва начала семнадцатого века. Пошёл в магазин и на кассе слова нормально сказать не мог — люди в очереди думали, что я просто издеваюсь над молоденькой кассиршей, общаясь на древнерусском.
Поднялся из-за стола и тут через приоткрытую дверь в кабинет просунулось испуганное лицо Насти.
— Вячеслав Викторович, к Вам посетитель. Из органов.
— Анастасия, а почему Вы не постучали, прежде чем зайти? Что, у нас пожар или наводнение? Не надо нарушать заведённый порядок, — выговорил девушки не со зла, а потому что увидел за её спиной мужчину, которому, дай волю, откинул бы сейчас девушку в сторону и вошёл сюда хозяином. — Пусть войдёт.
Зашёл. И первым делом цепким взглядом осмотрел кабинет. Оперативник, не следователь. Те смотрят на людей иначе.
Я вернулся за стол и сел в кресло, с интересом ожидая, что сейчас прозвучит. И не ошибся в своих предположениях.
— Капитан Федеральной службы безопасности Смирнов, — мне издали продемонстрировали удостоверение.
— Подойдите ближе и покажите документ как положено. Что бы мог нормально прочесть что там написано.
Надо отдать должное — всё было выполнено в соответствии с заведёнными порядками и я, не скрывая, записал на бумаге то, что только что прочёл. Отметил для себя, человечек-то прибыл из самой Первопрестольной, не местный.
— Возьмите крайнее правое кресло и присаживайтесь. Чем обязан? И давайте сразу оговорим порядок ведения разговора — это допрос или беседа?
— Пока беседа. Допрос производится на территории казённого учреждения, — мужчина раскрыл толстую папку и приготовил лист чистой бумаги. — Вы Алексей Владиславович Ланской? Всё верно?
— Нет, совсем не верно. Вячеслав Викторович Бутурлин. Вот мой паспорт, можете ознакомиться, — протянул документ капитану и тот, не беря его в руки, переписал все данные. — Позвольте поинтересоваться темой нашей беседы.
— Я веду предварительно расследование причин гибели полковника Ланской Александры Владиславовны. Вам знаком названный человек?
— Если скажу да, будет неправда. Если нет, то же самое. Та самая Ланская ни разу не предъявила документы, чтобы я имел возможность убедиться с кем общаюсь. Всё только на словах. Виделись дважды. Первый раз, когда она сюда заявилась в сопровождении почему-то сотрудников ФСО. Второй раз в гордом одиночестве. Правда во второй раз толком и не поговорили — ей на входе стало плохо и женщина просто свалилась в приёмной. Моей помощнице ничего не оставалось, как по моей просьбе вызвать Скорую.
— Хотите сказать, Вы смогли на глаз определить, что у неё инфаркт? — капитан задержал взгляд на моей улыбке.
— Думаю, у Вас уже имеется вся информация обо мне, поэтому стоит лишь подтвердить, что обладаю медицинским образованием, правда, не профильным, чтобы с ходу определить есть инфаркт у человека или нет. По косвенным данным, да, это было похоже на инфаркт. Приехала бригада Скорой и женщину увезли. Больше её не видел. Что касается первой встречи, тут полковник показала себя, уж простите, неуравновешенной дамой. Непонятно по какой причине называла меня родным братом, предлагала службу в ФСБ. В каком-то засекреченном отделе.
— К? М? Н? Д?
— Не помню, потому что всё сказанное выглядело бредом спятившей дамы. Это, как психиатр, могу заявить с полной ответственностью.
— Что было дальше?
— Несла какую-то ахинею, что я должен служить Родине, а не заниматься частной деятельностью. Вообщем, на том и попрощались.