— Бутурлин, — Арсений посмотрел на меня как на идиота. Даже губы скривил. — Не пытайся показаться более глупым, чем ты есть на самом деле.
— И всё же. Пусть я в твоих глазах полный идиот, но мне нужен прямой ответ.
— Ответ? — Давота качнул головой, словно не веря, что слышит. — Ради Вас обоих. Неужели это трудно понять? Вы по отдельности неординарные люди, а вместе… Скажи, неужели тебе надо всё разжевывать? Ты вроде сам злишься, когда на работе тебя просят раскрыть все подробности.
— Я понял. Спасибо, Арсений. Своим передай мою искреннюю благодарность. Что не бросили и защитили.
— Мы тебя толком и не успели прикрыть. Дедок вмешался в разборки. Странный такой, в дырявом ватнике, перепоясанный верёвкой, в кирзовых сапогах и не завязанной шапке-ушанке. Одно ухо в сторону, другое вверх. Забавно… Что мы, что наши противники сделали по паре выстрелов, когда оружие перестало работать. Сплошные осечки. Не знаю, как он смог определить, где хорошие парни, а где плохие, но всех согнал на эту поляну. Даже мы с полковником и оператором, что сидели чуть ли не в трёх километрах отсюда, рванули бегом на поляну, словно кто приказал.
— И что дальше?
— Дальше? — прозвучал голос второго мужчины, который достал из внутреннего кармана металлическую плоскую фляжку и, открутив крышку, сделав глоток, показал мне. — Глотнёшь? Хороший коньячок.
Не отказался и мне, не пожалев, влили в рот приличную дозу алкоголя.
— Спасибо. Хороший. Даже жить захотелось.
Давота кивнул на мужчину.
— Начальник моей службы безопасности и мой старый друг, да, наверное, и единственный, Анатолий Григорьевич Ремесов, полковник в отставке.
— Рад знакомству, но ты не закончил.
— Так дальше все смотрели фантастический фильм. Как говорят, наяву, хотя сами были несколько в заторможенном состоянии. Сначала к этому столбику, у которого ты лежишь, проследовали шесть военных. С оружием и остальными прибамбасами. Потом ещё трое. Те, правда, из другой оперы.
— В смысле? — я мало что понимал, да и голова соображала плохо.
— Твоя последняя цель, Вячеслав, Сергиенко с обоими сыновьями. Они тоже прибыли сюда, чтобы не ждать своей участи, а закончить давно начатое дело. Не задавай сейчас лишних вопросов. Придёшь в себя, дам прочесть архивные документы. Я сегодня узнал историю маленького мальчика, который, вопреки всем, выжил и отомстил за смерть своих родных.
— Жаль, не я сам…
Вновь заговорил друг Давоты.
— Неизвестно что для них было лучше. Так вот. Каждый из бойцов и тех трёх, что приехали, подходил к столбу, у которого ты лежал, обнимал его руками и исчезал. Понимаешь? Раз и его нет. Когда все закончились, дедок подошёл сначала к Арсению, что-то ему прошептал, а потом присел около тебя. Подержал руку на твоей голове, дал звонкого щелбана и исчез. Тут с нас разом и спало оцепенение. Парни, словно по команде, стали костры зажигать, готовить перекус. Один минус — все какие-то подавленные, малоразговорчивые. То и дело подходят к столбу и прикасаются к нему то одной, а то и двумя руками. Бывает, что упрутся лбом в дерево и замирают надолго. Одно радует, коптер не потеряли — когда на поляне ветер закрутился смерчем, нашу машинку туда и затянуло. Потом нашли чуть ли не в километре отсюда и только благодаря тому, что продолжала работать электроника. Поломался знатно, но починим. Так что мы без убытков.
— Спасибо, Анатолий Григорьевич. Спасибо и теме, Багирович. Не люблю оставаться должником, но тут без вариантов.
— Ты нам ничего не задолжал, Вячеслав. — Давота поднялся на ноги и оглядел поляну. — НИЧЕГО! Так и запомни… Место это красивое нельзя поганить. Толя, подумай как оградить его не от людей, а от вандалов. Детей здесь будем воспитывать. Пусть не забывают историю и своих предков. И, пожалуй, давай команду собираться в обратный путь.
Полковник поднялся и через пару секунд люди забегали. Затушили костры, убрали весь мусор. Как мне показалось, даже не до конца сгоревшие дрова забрали с собой и стали потихоньку исчезать в лесу словно тени.
— Ты как, идти сможешь? — рядом вновь присел Давота. — Если нет, отнесём к дому.
— Помоги подняться, — протянул руку и меня с помощью нескольких рук подняли на ноги.
— Спасибо, парни, — поблагодарил бойцов, что молча стояли рядом, а теперь убирали по рюкзакам тёплые вещи, которыми раньше укрыли меня. В ответ увидел сдержанные улыбки и кивки.
Закрыл глаза и попробовал почувствовать свой организм. Слаб, конечно, чего говорить, но до дома, не торопясь, дойду с гарантией.
— Ты как, сможешь «посмотреть» себя самого? — раздался тихий голос Багировича. — Ведь именно с этого всё и началось.
— Уйти за грань смогу, а вот вернуться… Сил маловато.
— Скажи, а если не сможешь вернуться, что будет с твоим телом здесь? — Давота смотрел в глаза, кажется, вообще перестав моргать.
— Читал в воспоминаниях стариков, что это похоже на кому. Тело живёт, а разум отсутствует. Сколько тело не лечи, ОТТУДА возврата не будет. Сознание ослабленного человека превращается в призрак. Даже если умрёт тело, сознание будет вечно метаться между жизнью и смертью. Не дай Боги такого.
— Но ты всё же попытайся. Туда и сразу обратно. Если впереди всё также плохо, оставлю половину парней с тобой, чтобы прикрыли на обратном пути. Да, Слава. Полковник тебе не стал говорить, потому что пока это непроверенные данные, но есть информация, что под Москвой сначала загорелся, а потом взорвался научно-исследовательский центр Министерства Обороны. Мне кажется, лукавят. Там располагался НИИ ФСБ, откуда и все твои кровники. Будут точные данные, сообщу. Не сильно ошибусь в предположениях, что наш «дедок», подумал и отправил десяток людей именно туда, чтобы, так сказать, решить все проблемы одним махом.
— Всё возможно. Арсений, разве мы можем понять замыслы Высших? Нет, никогда.
— Согласен.
— И ты, конечно, не скажешь, что тебе сказал Велес?
Давота кинул на меня странный взгляд, но ничего не ответил, отрицательно покачав головой, но уже через мгновение, приобняв, потянул в сторону дома.
— Пойдём, а то скоро вообще стемнеет, а ночевать в лесу как-то не хочется… Могу, но надо ли это?
- -
Через час неспешной прогулки мы вышли прямо к дому. Ещё в пути заметил, что невдалеке шли бойцы, обеспечивая охрану.
Как Настя и говорила, стоило мне потянуть за ручку двери, как на улицу высыпали все мои приятели. Только моя малышка, прежде чем кинуться мне на шею, поклонилась Арсению в пояс. Тот скорее изобразил улыбку на лице и кивнул, но не спешил уходить.
— Вячеслав. Посмотри себя, чтобы я мог уехать со спокойной совестью.
— Если так настаиваешь, — сел на открытой веранде на стул и положил руки на стол, хотя чудом удержался, чтобы на них не положить и голову. — Ребята, минута полной тишины, прошу. — Настя встала рядом, приложив палец к губам.
Получился не рывок сознанием, а так, словно сделал полушаг. Легко и без малейших затруднений.
Дорога… Наша с Настей. Сияющая чистотой и прямая как стрела, уходящая за горизонт. Сил было мало, поэтому даже не стал смотреть, что будет дальше, через год или два. Одно удивило и даже насмешило — вскоре, через пару лет, может чуть позже, в НАШЕЙ жизни произойдёт что-то совсем необыкновенное. Салют в безвременье я ещё не видел. А это был именно салют.
Эпилог
Спустя два года.
Не знаю, кто из нас двоих сегодня больше волновался — Настя или я. Последний госэкзамен и через две недели выпускной. Не смог бы работать, поэтому заранее перенёс приём на другие дни, сделав себе выходной. К тому же хотел отпраздновать окончание учёбы вместе с любимым человеком.
Из здания повалила толпа парней и девушек. У кого-то на лице радость, у кого просто облегчение от того, что всё уже позади. И вот моя красавица. Видел, что впервые при посторонних вначале решила побежать и броситься мне на шею, но сдержала себя, а я вот не смог. Несколько шагов навстречу и под улюлюканье и смех молодёжи подхватил девочку и подбросил вверх, словно маленького ребёнка. Прижал к себе и на ушко спросил как результат.
— Слав. Понимаешь, какое дело, — Настя нашла мои глаза и… заплакала.
— Что случилось, малыш? Тебя кто-то обидел?
— Славка. Я беременна. Второй месяц уже. Думала, просто задержка, а сегодня сходила к врачу. Подтвердилось. Как такое могло произойти, просто не знаю. Мы ведь…
Настя сказала это совсем не шепотом мне на ушко и вокруг воцарилось молчание. Взгляды окружившей нас молодёжи почему-то были обращены не на девушку, а на меня.
— Настён, разве надо плакать? Надо радоваться, милая.
— Чему? — на меня уставились два огромных глаза. — Чему радоваться, скажи!
— Тому, что через восемь месяцев у меня появится ребёнок.
— Не поняла. У меня он появится. В крайнем случае, у нас. Почему это у тебя? — Глаза мгновенно стали сухими и Настя попыталась оттолкнуть меня, чтобы вновь увидеть лицо.
— Не-а. У меня. Потому что ждал этой новости много лет, а ты, Лесная Ведьмочка, узнав, расстраиваешься. Ничего, когда увидишь, какой у меня будет красивый ребёнок, станет завидно, но с тобой не поделюсь — сам буду растить и воспитывать.
Вокруг, кажется, уже не улыбались, откровенно потешались, но девушка, словно упёртая, стояла на своём.
— Обойдёшься без грудного молока? Как же.
— Есть молочная кухня.
— Пелёнки стирать?
— Давно существуют подгузники.
— Купать, пеленать?
— Приму с удовольствием и радостью.
Внезапно откуда-то сзади собравшейся толпы раздался мечтательный девичий голос.
— Вот бы мне такого мужчину. Я бы ему не одного, много детей родила. Красивый, статный, видно, что обеспеченный. Известный, в кино снимается. Вот что за проклятие — последний день в институте, а тут как назло, один красавчик за другим. Настя, Ведьмочка, может, поделишься счастьем?
— Моё. Никому не отдам. — Настя словно клещ впилась в меня и, кажется, даже ноги подняла.