короля, и тогда еще неизвестно, чем могло бы закончиться дело.
Валимар — королевство, образовавшееся всего триста лет назад. Шесть крупных княжеств, объединились когда-то, чтобы дать отпор общему врагу. Освободившись от гнета, Большой Совет, состоявший из правящих князей, избрал первого короля. Княжества получили название — уделы, а потомки князей стали называться — сайерами. Двести с лишним лет Валимаром правил избранный монарх, и лишь сто лет назад род Тарваль, правивший уже пятнадцать лет к тому времени, смог собрать достаточно голосов в Большом Совете, чтобы узаконить право престолонаследия. Нынче на троне был внук последнего избранного короля. Со временем стал реже собираться Большой Совет, потому что короли учились принимать единоличные решения, но опирались по-прежнему на сайеров. Они даже не были вассалами короля, хоть и называли его господином. Все, что удерживало бывших князей в составе королевства — это клятва верности и нежелание ослабить свои границы, став лакомым кусочком для соседей.
И отнять удел было практически невозможно. Король мог получить удел одного из сайеров, если род погибал полностью, в следствие войны, эпидемии, или умирал последний представитель рода, не оставив наследников. Освободившийся удел мог быть дарован королем тому, кого он желал возвысить, либо венценосец дробил территорию бывшего княжества, превращая единый сильный удел в более мелкие и зависимые. Чтобы скинуть княжеского потомка с места сайера, нужны были весомые обвинения.
У короля не было таких обвинений. Да, вторгся в удел венценосца, но разорений не учинил. Увез девушку, но она заключила с ним договор и последовала за лассом добровольно. Заботился, оберегал, насколько это было возможно в условиях опасной дороги. В цепях не вез, не насиловал, не издевался, голодом не морил. Нужды лаиссы удовлетворял.
Что касалось волков, то теперь Корвель был уверен, что братство действовало по приказу короля, доказывая ему свою полезность. Рагна промолчала о свитках, Сеймунд разослал письма, повелевая сообщать ему обо всех происшествиях. Так он получил сведения о том, что и так знал. И если бы на суде присутствовали священники, то Корвелю достаточно было рассказать о поимке заклинателя, свидетелем была благородная лаисса, чтобы снять с себя и это обвинение. Но выходка короля оставит только документ с обвинениями, и не слова о том, что происходило на самом деле. Завтра тот, кто мог рассказать о королевской подлости и лжи, умрет на плахе, его земля перейдет королю, и маленькая провидица останется, как трофей от удачно воплотившегося в жизнь замысла венценосца. И скорее всего, бывшего сайера лишат языка еще до того, как он покинет крепость, чтобы не смог даже намекнуть о том, что правда выглядит иначе.
Гален Корвель оставался полностью безучастным во время обратного передвижения в клетке. Он знал, какова его слава в народе, потому не сомневался, что многие поверят откровенной лжи. Даже если король обвинит его в найме заклинателя, и этому поверят безоговорочно. Лихие годы ранней молодости теперь служили Корвелю недобрую службу.
— К Нечистому все, — мотнул головой Корвель, когда за его спиной лязгнул замок, заперший дверь его темницы. Упав на старую солому, бывший сайер достал из-под рубахи шнурок, взглянул на золотого воробья и сжал его в кулаке.
— Прости меня, девочка, — прошептал он. — Нас обоих заманили в ловушку.
Думать о Рагне ему не хотелось. Единственное, что он чувствовал, когда вспоминал о ней — это презрение, к себе. Он принял ведьму за фею и теперь поплатился за свою слепоту. Но, к Нечистому! Эта девка сумела обвести его вокруг пальца. Она ведь столько раз спрашивала, какой должна быть его избранница, пока еще Гален ездил в домик егеря, и он сам ей подсказал, как нужно вести себя. В этот миг мужчине пришла в голову мысль — а был ли жених? Не сознательно ли она его вынудила своими слезами и уверениями, что покончит с собой, если к ней притронется другой, забрать в замок?
"Возлюбленный мой, я сама разберусь со злыми пересудами". Она так сказала, когда ласс готов был пороть каждого, кто косо посмотрит на его невинную фею. И ведь, действительно, разобралась. Дворня и слуги чуть ли не молились на Рагну. Она столько раз просила за них, помогала, и Корвель поверил в душевную доброту своей женщины. И на ложе Рагна старалась быть такой, какой хотел ее видеть любовник. Делала все, то он желал, отвечая неизменно страстью и стонами наслаждения. Просто мечта, а не женщина. Ему казалось, что они делали один вдох на двоих, а оказалось…
Хохот бывшего сайера сотряс стены темницы. Ладонь обожгло болью, мужчина разжал ее и увидел глубокий след от воробья, воткнувшего свои крылышки в огрубевшую кожу. Украшение немого погнулось от той силы, с какой Корвель сжал кулак. С сожалением взглянув, на помявшиеся крылышки золотой птички мужчина подумал о Катиль. Королевский дворец не место для такой девушки, как Катиль Альвран. В этом гадючьем гнезде, где царствует тлетворное дыхание венценосца, синеглазый воробей задохнется.
Гален откинул голову назад, упираясь затылком в стену, и закрыл глаза. О Катиль думать было приятно, и мужчина невольно улыбнулся. Воспоминания об их вечерней прогулке в Дагейде вытеснили из души бывшего сайера горечь от предательства наложницы. В конце концов, он окончательно выкинул из головы Рагну Лёрд, переживая заново знакомство с Кати, утро после первого столкновения с волками, когда девушка очистила его меч. И их ночевку в доме фермера, когда он перенес спящего воробышка на кровать, а сам лег на полу. Сейчас, когда его больше не связывали по рукам и ногам опасения увлечься другой женщиной, из-за которых он вновь отдалился от лаиссы Альвран, когда осознал свою тягу к ней в Брилле, Гален Корвель мог с чистой совестью признать, что синеглазый воробушек тронул его гораздо глубже, чем ему казалось.
— Что же с тобой будет, маленький птенчик? — прошептал мужчина и тяжко вздохнул.
Течение его мыслей прервал скрежет засова. Корвель вскинул голову и прикрыл рукой глаза от ослепившего его света факела, разогнавшего сгустившуюся тьму. В дверях стоял король, собственной персоной. Он с интересом и даже сочувствием смотрел на бывшего наперсника. Сеймунд вошел в сопровождении глухого стражника. Но ему достаточно было глаз, чтобы предотвратить нападение на короля. Венценосец брал его с собой, если не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем его откровений.
— Хочешь поведать, какой ты умный и коварный? — усмехнулся Корвель.
— Ты удивительно прозорлив, Гален, — рассмеялся король. — Ты знаешь, сколько я ждал этого момента? Еле сдержался на суде. Так с чего начать?
Узник уселся удобней и с интересом взглянул на венценосца.
— Волчье братство. Ты приказал? — спросил он.
Король делано вздохнул и уселся на скамейку, которую нес глухой стражник.
— Я думал, ты захочешь узнать про свою возлюбленную, — ответил он. — Кстати, она сейчас сладко спит в моей опочивальне. Твоя рука чувствуется, ты ее неплохо обучил.
— Братство, — холодно повторил Гален.
— Вот умеешь ты мои задумки портить, — укоризненно произнес Сеймунд. — Ну хорошо. Да, это был мой приказ. Ты же знаешь, как эти шуты вечно пыжатся. А тут у них появился толковый заклинатель, и я рискнул.
Корвель снова откинулся на стенку.
— Нет у них больше заклинателя, я удавил ублюдка его же собственными кишками, — хмыкнул бывший сайер.
— Да ты что? — заметно расстроился король. — А у меня были еще на него виды. Что дальше?
— Катиль Альвран. Как и когда ты узнал о ней? — задал следующие вопросы Корвель.
Венценосец заметно оживился. Он немного поерзал на скамейке, устраиваясь удобней, и расплылся в довольной ухмылке.
— Ты же меня хорошо знаешь, я везде имею своего человека, — наконец ответил Сеймунд. — До меня дошли слухи, что мой вассал имеет какую-то тайну. Сложно не заметить странности, когда знаешь, что в замке есть девица, которая уже должна ублажать своего мужа, но к ней никого не подпускают, и саму ее не видят несколько лет. Конечно, мне стало интересно, и среди слуг Альврана нашелся тот, кто за хорошее вознаграждение предал тайну своего хозяина. Естественно, я возжелал ее. Такое чудо и не мое. Кстати, вы с ней все испортили. Мне нужна была униженная и растоптанная лаисса, лишившаяся родных и замка, ненавидящая и проклинающая своего мучителя. Рагна уверяла меня, что ты после схватки настоящий зверь. Она так упорно подогревала твой интерес, превознося красоту лаиссы, которую не видела ни разу в жизни. Но ты не напал на замок, а девушка сама сдалась тебе. Я должен был стать карающим мечом самих Святых, спасителем и мстителем, а что вышло? Мне оказалось нечего предъявить тебе. Ты даже не захотел прикрыться браком и насильно отвести лаиссу в дом Святых. Твоя девка уверяла меня, что очень старалась тебя уговорить на то, чтобы ты женился и сделал ваш брак законным. И тогда я мог обвинить тебя в этом, опять же став избавителем для малышки.
— Поэтому Рагна даже к самой Катиль пристала с просьбой о нашей женитьбе. Прикрылась заботой обо мне, а хотела всего лишь помочь утопить меня еще в одной лжи, — недобро усмехнулся Гален и с яростью ударил кулаком по стене. — Тварь!
— Продажная тварь, — согласно кивнул король. — Она пыталась променять тебя на Фольгера, когда тот гостил в твоем замке, хотела перебраться в столицу. Отдалась ему в библиотеке, когда тебя позвали по какому-то делу. Но ты же знаешь Фольгера, он быстро воспользовался ситуацией и велел присматривать за тобой. Хочешь услышать, какую цену она себе объявила? — Корвель не хотел, ему было противно, но его желания ничего не меняли, и мужчина промолчал. — Титул лаиссы, причем, наследуемый и земли с замком. В дворянки захотелось дочке егеря, — венценосец расхохотался. — Конечно, она получила заверения, что желаемое у нее будет.
— И что ты ей дашь вместо этого? — заинтересовался бывший сайер.
— Землю, как она и просила. Есть у меня где-то в захолустье заброшенная ферма. Пусть берет. Ковыряться в дерьме как раз для твоей возлюбленной. В мой ларец она не подходит, я не меньше тебя не люблю предателей. Да