— Святые, — прошептал бывший сайер и стремительно сделал шаг назад, выпуская подбородок лаиссы из мягкого захвата своих пальцев.
Щеки Катиль вдруг залились румянцем, она опустила голову и прошла мимо мужчины.
— У меня уже ничего не болит, — сказала она. — Но где же трапезная?
— Здесь, — отмер Гален, догнал девушку и указал на тяжелые резные двери, перед которыми замерла прислуга.
Он бросил на лаиссу Альвран быстрый взгляд и, наконец, подал руку. Катиль, оперлась на нее, не глядя на ласса, слуги потянули створы, и пара вошла в трапезный зал, где их уже ждал ласс Ольсед. Он поднялся со своего места во главе стола и направился навстречу гостям. Гендрик изломил бровь, рассматривая каменное выражение на лице друга, и Катиль, на чьих щеках все играл румянец смущения.
Усадив гостей за стол и выгнав слуг, ласс Ольсед лично разлил хмельной напиток себе и Корвелю, Кати предпочла воду. Когда первый голод был утолен, хозяин замка сделал глоток из своего кубка и задумчиво взглянул на старого друга.
— Что же ты теперь собираешься делать, Гален? — спросил он. — Покинешь Валимар?
Корвель усмехнулся и допил свой хмельной напиток.
— И что ждет меня, если я оставлю королевство? Наемник на службе чужого владыки? Позор королевского навета? Нет, Гендрик, род Корвель никогда не бежал от опасности. Мы встречаем ее грудь, боремся и побеждаем, или умираем, но сохранив свою честь. Я буду собирать сторонников.
— Но тебе придется сразиться с Сеймундом и убрать его. Кто же взойдет на престол? — ласс Ольсед подался вперед, слушая со все возрастающим интересом.
— Марфаль, — ответил Гален. — Он так же имеет права на валимарский трон, как я и Тарваль. Почему нет? Род Марфаль не запятнал себя ни трусостью, не предательством. Он будет более достойным королем, чем Сеймунд. Ты со мной?
Гендрик откинулся на высокую спинку стула, он некоторое время раздумывал, и в глазах мужчины появился блеск азарт. Он поднялся с места, взял кувшин с хмельным напитком и подошел к Корвелю, наливая в его кубок.
— Я с тобой, друг мой, — решительно кивнул он. — Давай выпьем за то, чтобы наши головы удержались на плечах.
Гален рассмеялся, поднял кубок, отсалютовал им и поднес к губам, выпивая до дна. Затем стукнул им об стол и повернул лицо к Кати, слушавшей мужчин.
— Святые не зря свели меня с Гендриком Ольседом, — воскликнул он.
Катиль перевела взгляд на ласса Ольседа и замерла, глядя на хищный блеск в глазах мужчины, следившего за Галеном Корвелем. Девушка снова посмотрела на бывшего сайера. На его высоком лбу выступила испарина, взгляд вдруг стал рассеянным.
— Жарко стало, — глухо произнес Корвель, утирая с лица пот. — Душно.
Через мгновение он схватился за горло, захрипел и повалился на пол. Гендрик Ольсед нагнулся над ним, следя за агонией бывшего друга. Кати, словно в страшном сне поднялась со своего места, подошла к затихшему сайеру и вгляделась в искаженное предсмертной мукой лицо. Губы мужчины почернели, и на них выступила пена. Вены вздулись, и взгляд стекленеющих глаз неотрывно смотрел на того, кому Гален Корвель когда-то спас жизнь. Ольсед распрямился, потер руки и обернулся к Катиль.
— Ну, что ж, моя дорогая лаисса Дальран, теперь мы познакомимся с вами поближе, — произнес мужчина и шагнул к девушке…
Глава 17
— Я с тобой, друг мой, — решительно кивнул Гендрик Ольсед. — Давай выпьем за то, чтобы наши головы удержались на плечах.
Лаисса Альвран шумно выдохнула и перевела взгляд на Галена Корвеля, рассмеявшегося шутке друга. Он поднес кубок к губам…
— Гален, нет! — закричала Катиль, вскакивая с места. — Не пейте!
Ольсед резко обернулся к девушке, смеривая ее злым взглядом. Затем посмотрел на Корвеля и глухо вскрикнул, когда бывший сайер ухватил его за грудки свободной рукой и притянул к себе, вынуждая низко согнуться над столом. Гален оставил кубок и полез в карман, достав оттуда черный камень, напоминавший кусок угля. Ласс Корвель, кинул камень на стол и перевел взгляд на "друга".
— А ведь не соврала ведьма, камешек-то яд чувствует. Дельный подарочек, — зло усмехнулся бывший сайер и встал, он схватил Ольседа за горло и рывком поставил на ноги Ольседа. — Решил зад Сеймунду подлизать, Гендрик?
— Гален… — просипел Ольсед. — Я же твой друг, как ты мог…
Корвель кинул его на стол, зажал нос и разжал челюсти.
— Тогда, как добрый хозяин, ты сейчас и докажешь, что не имел злого умысла, — криво усмехнулся бывший сайер.
Катиль подошла к нему, взяла кубок, мгновение смотрела на него, а после решительно наклонила над распахнутым ртом ласса Ольседа.
— Да простят вас Святые, — произнесла она и отвернулась, когда струя из кубка полилась горло хозяину замка.
Ольсед попытался увернуться, но Гален не позволил ему. Ласс захлебывался, но девушка, продолжала вливать в него отраву, пока кубок не опустел, затем отошла и слушала, мучительно кривясь, как за ее спиной хрипел предатель. А когда все стихло, лаисса Альвран обернулась. Корвель стоял, уперев кулаки в стол и тяжело нависая над бывшим другом.
— Есть ли на этом свете верность, Кати? — глухо спросил он, не оборачиваясь. — Я всей душой любил женщину, и она толкнула меня на плаху. Я верно служил королю, и он отплатил мне предательством, обесчестив мое имя. Я верил другу, как самому себе, и он чуть не напоил меня ядом. За что Святые карают меня, окуная лицом в отхожую яму? За что?! — вскрикнул мужчина и порывисто оттолкнулся от стола, выпрямляясь и оборачиваясь к маленькой лаиссе. — Сколько их еще? Сколько тех, кто был предан мне, пока я был облечен властью, и готов вцепиться в глотку, когда я лишился всего?
Девушка подошла к бывшему сайеру и положила на плечо руку.
— С вами ваши воины, Гален, — негромко произнесла Катиль. — Они не предали вас, продолжая служить даже тогда, когда вы сидели в темницы. Они всегда шли за вами на смерть, веря в вас. Они и сейчас идут за вами, зная, что на вас ополчился весь свет. И с вами я. Может, я значу для вас немного, и моя ценность заключена лишь в даре, но и я верю в вас и буду следовать, куда бы вы не пошли, пока не пойму, что больше не нужна вам.
— Маленький воробей с отважным сердечком, — улыбнулся Корвель, заключая лицо лаиссы в ладони. — Вы правы, вы всегда правы, а я все так же слеп и самонадеян. Нет, Святые не ополчились на меня, раз направили меня под стены вашего замка. Они даровали мне веру в то, что честь все еще не пустое слово. — После отступил назад и посмотрел на мертвеца. — Поднимайтесь в отведенные вам покои, Катиль, и ложитесь отдыхать. Я приду за вами, когда пора будет убираться отсюда. Он, — мужчина кивнул на труп, — еще сослужит нам службу.
— Но как?..
— Идите и доверьтесь мне, — улыбнулся опальный ласс. — Я позабочусь обо всем.
Лаисса Альвран неуверенно кивнула, но все же отошла к дверям. Она постучалась, и слуги открыли створы. Обернувшись, Катиль увидела, что мертвец уже сидит рядом с лассом Корвелем, положив голову тому на плечо. Гален обнимал хозяина замка за плечо, чуть раскачивая его. Во второй руке его был сжат кубок, и в закрывающуюся дверь понеслась разудалая, но ужасно неприличная песня. Бывший сайер и его старый друг предавались обильным возлияниям, сомнений быть не могло, лассам был весело.
Как только двери закрылись, Корвель с омерзением оттолкнул от себя покойника и вытер руки о кусок ткани, лежавший рядом с ним.
— Знаешь, Гендрик, — с кривой усмешкой произнес Гален, — покойник и мертвецки пьяный господин смотрятся вполне схоже. Моему воробышку нужно отдохнуть, я не собираюсь тащить ее по холоду вторую ночь подряд. Так что потерпим друг друга до рассвета. Ты ведь не выдашь нашу маленькую тайну?
Вновь усмехнувшись, Корвель взял свой камень и поднес его к кувшину с хмельным напитком. Не к тому, из которого налил ему Ольсед. Камень начал светлеть, сначала став серым, а после вновь белым. Удовлетворенно кивнув, Гален налил себе в кубок Кати, стоявший рядом с ее местом. Еще раз проверил и залпом осушил кубок, утерев тыльной стороной рот. Затем перевел взгляд на перекошенное почерневшее лицо мертвеца.
— Мразь, — сплюнул Гален Корвель и упал на стул лаиссы Альвран. — Нечистый, если бы не Кати… В который уже раз ты спасаешь меня, девочка?
Волки, плаха, яд. Долг перед маленькой лаиссой рос на глазах. И заклинателя он нашел только благодаря ей. Корвель снова налил себе и откинулся на спинку стула, задумчиво глядя перед собой. Ярость все еще кипела в жилах, но бывший сайер давил ее. Ему нужна была чистая голова. Сделав глоток, Гален оставил в сторону кубок и встал из-за стола. Он мерил трапезную широкими шагами, раздумывая над тем, что ему делать дальше.
Надежда на "преданного друга" рухнула, а ведь Корвель рассчитывал на его помощь и поддержку. И что оставалось теперь? Снова испытать судьбу и встретиться с одним из тех, кого еще не так давно считал друзьями? Их было немного, и тот, кому сайер доверял больше всех, сейчас сидел напротив, проглотив собственного яда. Гален перевел мрачный взгляд на Ольседа. Голова мертвеца свесилась на грудь, волосы закрыли лицо, и, если не знать, что человек, сидевший за столом мертв, можно было принять его за спящего.
Дверь в трапезную открылась, и Корвель, покачнувшись, заревел:
— Пошли вон, сволота!
Дверь тут же захлопнулась, и Гален вновь задумался. Нет, стоит начать с собственной рати. Одно дело, когда опальный ласс просит помощи, имея за спиной всего двенадцать воинов, другое, когда этот ласс предлагает присоединиться к его воинству. Быть попрошайкой гордый потомок славного княжеского рода не привык. Сайеры и лассы должны встать под его знамена, только так и не иначе.
— Нечистый, кто бы мне сказал, что я буду придумывать, как скинуть с трона своего короля, — усмехнулся Корвель.
Более того, нужно распространить слухи о том, что Сеймунд тратит королевскую казну на шлюх и на пиры, нужно волнение, недоверие, возмущение. Следовало подогреть народный гнев. Да, челядь — великая сила, когда ее направляет умелая рука. Замки лассов падут под их натиском. Катиль права, благородный друг оказался мразью, а воины, вышедшие из смердов, идут за ним, прикрывая спину. Вот и стоит сделать упор на народ, а друзья, если такие есть, сами придут к нему. Хватит спорить с Судьбой и испытывать ее. Как там говорила Катиль? "Если Судьба делает шаг, я иду с ней в но