— Тогда пусть наш бронеход стоит у входа, как ты предложил, — я начал излагать свой нехитрый план, — мы с тобой будем слова говорить с уважаемым Луиджи, и я, в то же время, буду контролировать его людей, сидящих в засаде. Как только они начнут выдвижение, я подам сигнал экипажу второго бронехода, который поставим около черного хода в здание. И парни этот самый чёрный ход заблокируют.
— Нормально, — одобрил мои соображение Прокопьич, — не думаю, что бандюганы настолько отморожены, чтобы лезть со своими ручными пукалками супротив бронехода.
— Ну, и я тоже предполагаю, что жить им хочется больше, чем выполнять заведомо невыполнимые распоряжения начальства…
На том и порешили.
Минут через десять мы с Семёном входили в здание, где нас ждал капо Луиджи. В моей поясной сумке лежал кристалл памяти.
Мы с Семёном были готовы ко всему, так что вряд ли мафиозо смогут нас чем-нибудь удивить.
Трудность заключалась в том, чтобы, невзирая на их стремление нас кинуть, закончить дело миром и чтобы никто не ушёл обиженным. Мне очень не хотелось продолжать противостояние с мафией. Так что, как говорил забавный персонаж из древнего мультика: «Спокойствие, только спокойствие!»
— Рад вас видеть, — широко улыбнулся Луиджи, — вот, познакомьтесь, это синьор Раббьёсо, мой товарищ…
Мы церемонно раскланялись с тощим усатым подельником Луиджи, и сели к столу.
Я, нажав на тангету ручного коммуникатора и постучав пару раз пальцем по микрофону, дал экипажу второго бронехода сигнал на выдвижение, после чего вопросительно уставился в физиономию Луиджи:
— У нас не так много времени, — сказал я, одновременно наполняя свой бокал, — так что давайте, наверное, сразу к делу перейдём, вы не возражаете?
Мы с Семёном договорились, что он там ничего в рот не тянет. Я предположил, что эти хитромудрые потомки древнеримских патрициев могут в вино какой-нибудь гадости насыпать, предварительно приняв антидот.
Мне то это было не страшно, так как мои наниты могли вполне эффективно нейтрализовать любую отраву, а вот Прокопьичу следовало поостеречься.
И я лишний раз похвалил себя за предусмотрительность. Нет, это была не отрава, в прямом смысле этого слова. В вино был добавлен забавный препарат, притупляющий внимание и критическое мышление. То есть, тот, кто получил дозу этой гадости, перестаёт многое замечать, а если и замечает, то не придаёт замеченному никакого значения.
— Мы тут посовещались, — следивший за каждым моим глотком капо Луиджи по-крокодильски улыбнулся, думая, что из меня сейчас уже можно верёвки вить, — и решили, что вам хватит и пятисот тысяч…Давайте уже произведём обмен. Мы вам пятьсот тысяч рублей, наличными, как договаривались, а вы нам — наш кристалл, — и так победно посмотрел, типа, и что вы на это сможете сказать?
Пронька, который всё это время наблюдал за бандитами сидящими в засаде отсигналил, что они покидают свою ухоронку.
А спустя минуту он транслировал мне видео их бестолковых попыток найти дорогу к чёрному ходу, который был наглухо перекрыт металлической тушей нашего броневика, недвусмысленно направившего на них раструбы излучателей.
Я безмятежно улыбнулся и посмотрел на лоснящуюся физиономию бандита, а потом нехотя поднялся и печально обратился к Семёну:
— Пойдём, нас тут не уважают и считают за лохов…
— Да, — таким же печальным голосом ответил Прокопьич, — зря время потратили…
Мы с ним, демонстративно медленно подошли к двери и я взялся за дверную ручку.
Луиджи и его сопровождающий не отрываясь следили за нашими действиями, ожидая увидеть за дверью зверские морды своих подручных.
И как же вытянулись их физиономии, когда они убедились в том, что за дверью нет никого и путь нам никто не преграждает. Я краем уха слышал, как второй бандит, Раббьёсо, вполголоса, но очень эмоционально, обменялся несколькими фразами на итальянском со своим коммуникатором. И я услышал покашливание капо Луиджи:
— Кхм, прошу прощения за неудачную шутку, — едва сдерживая раздражение сказал он, — будьте добры, вернитесь, и завершим наше дельце…
— Значит, ещё миллион у вас найдётся? — издевательски поинтересовался я и лучезарно улыбнулся.
Бандиты обменялись злобными взглядами. Судя по всему, после нашего ухода эти два этнических итальянца с истинно итальянским темпераментом и экспрессией будут решать исконно русский вопрос, «кто виноват?».
Ну, это их проблемы…
— Покажите деньги, я хочу на них посмотреть, — стальным голосом высказался Семён. Надо и мне так научиться, мафиозо аж зябко передёрнулись от этой реплики.
И, с явной неохотой, сразу выложили на стол перетянутую бумажными лентами банковскую пачку пятитысячных купюр. Потом подняли на нас глаза, полные безумной надежды на то, что мы, всё-таки, удовлетворимся этим.
Но, натолкнувшись на взгляд Семёна Прокопьича, резко поскучнели и извлекли из-под стола небольшой плоский металлический кейс.
Когда замки его призывно щёлкнули, я увидел, как в его недрах робко прячутся ещё две пачки пятитысячных.
Семён недоверчиво посмотрел на эти, в общем-то, весьма и весьма не маленькие деньги и выложил на стол небольшую коробочку портативного счётчика купюр с интегрированным индикатором подлинности.
Несколько минут мы слушали деловитое стрекотание аппарата, после чего Семён, аккуратно перетянув резинкой последнюю пачку, кивнул мне, мол всё в порядке.
Я извлёк из поясной сумки кристалл и положил его на столешницу. Луиджи, как атакующий коршун, сразу скогтил этот камушек и тут же соединил его с портативным компом, как по волшебству появившемся на столе.
Поклацав кнопочками клавиатуры пару минут, он манерно вытер батистовым платочком пот со лба и скривился в кислой улыбке:
— Всё нормально, информация не повреждена.
— Тогда, наше дело можно считать улаженным? — я вопросительно посмотрел на капо Луиджи.
— Да, — выдавил он из себя.
Похоже, что расставание с полутора миллионами рублей здорово испортило ему настроение. Ну и хрен с ним.
— Не скажу, что я испытал большое удовольствие от того, что имел с вами дело, — высказал я своё мнение о контрагенте, — уж очень шутки у вас грубые… Но, всё-таки каждый из нас добился желаемого, и это замечательно. Прощайте, сеньор Луиджи!
Я, издевательски улыбаясь, поклонился, и мы с Семёном покинули кабинет.
— Ну, что скажешь? — спросил Семён, когда мы усаживались в салон бронехода.
— Жулики, как жулики, — ответил я, — галстуки нацепили, а остались всё теми же быками, что бейсбольными битами выколачивали гроши из мелких коммерсов.
— Да, — вздохнул Семён, — люди очень неохотно меняются.
— Ага, — согласился я, — особенно если меняться надо к лучшему…
И сразу после завершения обмена мы направились в административный центр колонии, в филиал Российского Имперского банка.
Я намеревался немедля погасить задолженность перед трастовым фондом «Недра». Я рассудил, что, чем скорее я лишу своих недоброжелателей возможностипровести легальное отчуждение собственности рода, тем мне будет легче.
Хотя, конечно, я полностью отдавал себе отчёт в том, что на этом неприятности не закончатся. Просто теперь, если эти ребята продолжат попытки завладеть майоратом Антоновых, в их арсенале останутся только грубые силовые варианты.
Тут у нас были некоторые козыри. Нашего, хоть и старенького, но вполне себе боеспособного меха не стоит сбрасывать со счетов. Хотя, эффект неожиданности нами уже утерян. Троекотовцы, устроившие нам засаду, явно не ожидали, что у нас, вообще, есть такая солидная штука.
Итак, после того, как я проведу платёж по долгам, в моем распоряжении останется ещё семьсот пятьдесят тысяч из тех, что мне удалось выкрутить у прижимистых мафиози, и тысяч триста у меня накопилось за время службы.
Пятьдесят тысяч отложим на жизнь и хозяйственные расходы, а вот миллион следует сейчас употребить на повышение нашей обороноспособности.
Чувствую, не отстанут эти гады от меня, и дело неминуемо идёт к войне.
— Семён, каюсь, не успел у тебя спросить, а как у нас с обороной поместья? — задал я вопрос Прокопьичу.
Тот посмотрел на меня, хмыкнул и начал рассказ о наболевшем:
— Начнём с того, что поля отчужденияу нас покрывают только две трети поместья, — Семён скроил задумчивую физиономию, — северная часть сейчас без защиты, так как генератор требует серьёзного ремонта.
Я решил сразу выяснить, что нужно для устранения этой проблемы:
— Сколько?
— Триста двадцать тысяч, — среагировал Семён, — по всему было видно, что он давно уже думал по поводу этой нашей критической уязвимости, — это со стоимостью запчастей и работой.
— Как быстро мы сможем организовать ремонт? — я понимал, что сейчас с этим тянуть просто смерти подобно.
— Так сейчас доберёмся до Цекко, там и уладим вопрос. Офис конторы, которая занимается этим как раз недалеко от банка.
— Хорошо, — я немного упокоился, — тогда туда сразу после визита в банк заглянем. Поля отчуждения надо приводить в порядок незамедлительно.
— Согласен, — Семён тоже оживился, — я продолжу?
— Да, давай, рассказывай свои ужасы, — невесело хмыкнул я, справедливо предполагая, что это не единственная проблема с безопасностью.
— Автоматические турели требуют небольшого ремонта…
Семён всю дорогу рассказывал мне о крупных и мелких проблемах, решение которых укрепит нашу безопасность. Мы с ним сошлись на том, что необходимо, в первую очередь, наладить безотказную работу защитных полей, автоматических турелей и системы ПВО. На всё на это нужно было затратить порядка шестисот тысяч.
Кроме того, мы решили начать приводить в порядок наш десантный катер КД-55, сейчас пылящийся в одном из ангаров.
Он, хоть и не самой последней модели, но обладал хорошей защитой, был весьма вместительным, и, что самое ценное, если поставить на него штатный гиперпривод, демонтированный при списании, то на нём станет возможным передвигаться внутри нашей звёздной системы.