— Ты гарантируешь, что после этого у меня в голове никакие голоса ничего шептать не будут?
— Какой же ты паникёр… — мне показалось, что Зоэ даже вздохнула, тяжелёхонько так, — как только мы покинем планету, то связь-то в любом случае прервётся…
— Ладно, я так понял, что рискую временно стать шизофреником, в худшем случае, так?
— Ну, можно и так сказать, — тон, избранный Зоэ дал мне понять, что препирательства эти ей слегка надоели, — ну так что, говорить то будем? А то ломится ведь…
— Ну, хорошо, давай попробуем, — я всё таки немного нервничал, — только ты, это… Дверку то приоткрой, ну совсем на чуть-чуть… ага?
— Ага, — голос Зоэ был тоже немного напряжён. Видимо моя неуверенность и ей частично передалась, — открываю, в общем…
Секунду ничего не происходило, а потом…
Эта беседа была организована следующим образом: Зоэ открыла доступ к резервному потоку сознания, и организовала тщательную фильтрацию поступающего информационного потока. При этом она по ходу беседы следила за происходящим и корректировала эти фильтры, повышая их надёжность.
И, поскольку для обмена информацией был предоставлен резервный поток моего сознания, то мы с Зоэ могли продолжать вести диалог, содержание которого никоим образом не просачивалось к нашему гостю.
…а потом я увидел себя со стороны. Я стоял посреди голубой равнины, рядом разлагалась давешняя амёба. Склон сопки был уже в нескольких шагах от меня.
Я начал оглядываться, пытаясь понять, откуда же транслируется моё изображение.
Но вокруг никого не было, только голубой мох, да фиолетовые шляпки местных сморчков…
Странно. Ну да ладно.
— Обрати внимание, — это Зоэ решила прокомментировать происходящее, — ракурс, под которым показывают тебе тебя, такой же, словно точка, откуда ведётся съёмка находится близко к поверхности…
— Вижу, — отозвался я, — только нет тут никого и ничего…
И тут неизвестный сделал свой первый ход.
Моё изображение вдруг начало жить своей жизнью. Оно потянулось к застёжкам шлема ИМД, расстегнуло их и сняло шлем.
А на моём лице, которое транслировал мне неизвестный, вдруг расплылась совершенно блаженная улыбка…
Дурацкая такая улыбка. И я уже приготовился наблюдать, как из уголка рта слюна капать начнёт. От всеобъемлющего счастья.
— Не вздумай! — на всякий случай высказалась Зоэ, — воздух тут, вроде как ничего, но снять шлем тебе предлагается не иначе, как с каким-то умыслом.
— Зоэ, — сокрушённо вздохнул я, — за кого ты меня держишь? Я что, по-твоему, дурнее паровоза?
— Ну извини, извини, я подумала, что не вредно было бы тебя предупредить, — объяснила Зоэ свой выпад, — ведь кто его знает, что тебе в голову-то взбредёт?
— Уж кто-кто, а ты-то точно знаешь! — я дал понять псевдоличности, что отмазка не прокатила.
И начал формировать ответ. Под воздействием моей воли изображение меня в резервном потоке сознания нахлобучило шлем обратно, и при этом сконструировало до нельзя серьёзную и, даже в чём-то героическую, физиономию.
Этим самым я показал, что на провокации не поддаюсь, и забочусь о своей безопасности.
Далее я попробовал сформулировать вопрос: «Кто ты?»
Пыхтел, минут, наверное десять, но, похоже, усилия мои не пропали зря. Я заметил, что фигура моя начала растворяться и исчезать из проекции. Но сам пейзаж остался.
А потом я посмотрел коротенький такой голофильм, который поверг меня состояние прострации…
Сначала точка, откуда велись съемки взмыла вверх, но не сильно высоко, метров на пять. А потом она начала снижаться, пока вплотную не приблизилась к мшистой поверхности. Теперь я мог различать каждое волоконце, каждый тончайший стебелёк этого растения.
И внезапно, без всякого перехода, всё поле моего зрения заполнила одна из тех самых скрюченных поганок с фиолетовой морщинистой шляпкой.
А условная камера медленно провалилась под мох, и перед моими глазами возникла подземная часть ножки гриба.
Тончайший слой почвы, в котором и гнездилась эта поганка, начал исчезать. Я так понял, что это было сделано для того, чтобы показать основное.
От ножки поганки, теперь, как бы висевшей над каменным ложем, отходило несколько тонких нитей, состоящих из какой-то плесени.
Эти нити тянулись к другим поганкам.
Камера слегка отъехала в даль, и я увидел сеть, узлами которой были те самые поганки. Сеть эта простиралась во все стороны, сколь хватало глаз.
Потом я обратил внимание, что по этим нитям перемещаются какие-то огоньки. Что-то мне это напоминало. А вот что именно, хоть убейте, вспомнить я не мог.
— Нейронная сеть, — странным таким голосом сказала Зоэ, — и движение нервных сигналов
Точно! Я даже вспомнил, где видел нечто подобное. Это был учебный фильм о высшей нервной деятельности, который мы смотрели на уроке биологии…
Так что получается то? Если это нейронная сетка, образованная огромной грибницей, то что же такое получается?
Я с грибом разговариваю, что ли? Получается что да, мой собеседник — это огромный мицелий, опутавшиий своей грибницей весь континент…
— Ты…меня… Слышишь… — эти слова…они не были сказаны…их, если так можно выразиться, прошуршала листва.
— Да, — подумал я, и, уже обращаясь к Зоэ, — так оно что, ещё и разговаривает?
— Теперь да, — самодовольно ответил ИИ, — я скинула ему все лингвистические базы. И вот он уже и говорит. Пока не очень хорошо, но будет быстро прогрессировать.
— Так быстро говорить научился? — я не мог скрыть своего удивления.
— А ты как думал? Это же не ты, двоечник, которому, чтобы научиться чему-нибудь полезному можно только через непрерывные превозмогания. Тут совершенно невообразимые вычислительные мощности, так что времени на то, что бы понять принцип обмена информацией через речь ушло сравнительно не много.
— Сейчас… Покажу… Как я было… Был… Рождён…
И перед мои мысленным взором пронеслась череда образов, сложившихся в странный, но, тем не менее, понятный голофильм.
Раньше этот мир был совсем другим. Его населяли две расы. Или субрасы? Но, не так важно. Они воевали друг с другом на протяжении всей истории своего развития.
Хотя, может быть, могли бы и мирно жить. Для того, чтобы разобраться в их сложнейшей морали, понять мотивы их поступков и замысловатые законы чести, нужно было гораздо больше времени, нежели было отведено на просмотр этого небольшого фильма.
Представители одной расы были зеленокожими, кожа представителей второй расы была примерно такого же цвета, как и у нас.
Но, что интересно, представители разных рас, вступив в семейный союз могли произвести потомство. Да. Но, к сожалению, эти цивилизации сгинули а пламени глобальной войны.
Мне была показана, поистине, апокалиптическая картина огромных городов, обращающихся в пепел, затапливаемых цунами, замерзающих в ледяных объятиях многолетних вьюг…
Да, существа, населявшие эту планету, знали массу способов уничтожения себе подобных.
И однажды, это произошло. Разумная жизнь исчезла. Или деградировала…
Мне был показан далёкий архипелаг, где племя зеленокожих, растерявших культуру и знания предков, посвящали всё время своих непродолжительных жизней борьбе с природой и местными монстрами…
Огромные пространства превратились я пустоши, засыпанные радиоактивным пеплом и изъязвлённые энергетическими аномалиями…
А дальше…дальше я увидел, как эволюционировала та самая монструозная грибница, с которой я разговаривал.
Сначала небольшое сообщество неказистых грибов, подвергшихся различным мутациям, научилось питаться без вреда для себя радиоактивными частицами, перерабатывая их в безобидные минералы… С течением времени это сообщество грибов, росших из одной грибницы разрослось.
И с какого-то момента грибница осознала себя. Она захватила весь материк. Со временем грибные споры были перенесены ветром и птицами на другие материки и острова.
Грибница стала единоличным хозяином планеты, на задворках которой ещё прозябали жалкие остатки прежних хозяев этого мира…
А потом я увидел очень интересное кино.
Мне показали радужную плёнку моего портала, через которую из этого мира летела невесомая пыльца… Нет, не пыльца, а споры этого хитрого гриба…
Я тут же связался с Семёном и задал всего один вопрос. Вопрос был о том, не снимал ли кто шлем ИМД. Услышав уверенный отрицательный ответ Семёна, я немного успокоился, и приказал ему строго следить, чтобы никто и не вздумал снимать шлем или перчатки.
— Я захвачу… Ваш мир… — прошуршали слова монстра.
И тут я транслировал этой, оборзевшей в край, грибнице картинку нашего подвала, огромные кварцевые лампы, висящие под потолком.
Баллоны с различными химикалиями, которые призваны уничтожать всё живое, которое мы можем неосторожно занести через портал…
Нейтрализаторы радиации и ядов. И шлюзовую камеру на выходе, где проходит ещё один, контрольный, этап обеззараживания, деактивации и очистки.
Получив мой посыл, грибница, судя по всему, слегка расстроилась и заметно поскучнела. Вероятно, она уже строила планы покорения нашего мира…
Но, от мысли вырваться за пределы своей планеты она не отказалась…
Мы с ней ещё, наверное, полчаса рядились… Результатом нашей дискуссии стала предварительная договорённость о взаимовыгодном сотрудничестве.
С моей стороны требовалось дать возможность Великому Мицелию распространяться в иные миры.
А грибница, то есть этот самый Великий Мицелий, как она вдруг стала себя величать, даёт мне доступ к артефактам этого мира.
Мне было кое-что показано, и я, надо сказать, заинтересовался. Я увидел ангары, в которых хранилась причудливая техника, я видел обесточенные датацентры, много ещё чего интересного я увидел.
Теперь до всего этого богатства надо добраться и прибрать его к рукам.
Но, торопиться не надо.
Я сказал, что предложение интересное, но его требуется всесторонне обдумать, и только после согласования всех нюансов и обеспечения гарантий можно будет заключать полноценный договор.