— Ну, видите? — голос Овечкина, прям таки сочился превосходством.
Действительно, возразить было нечего. Но у Аполлинария Александровича всё равно оставалось совершенно иррациональное опасение.
Он опасался того, что даже надёжно блокировав Антонова в его укреплённом поместье, он полностью не устраняет вероятность внезапной атаки этого скользкого типа на свои тылы.
— Всё равно, я опасаюсь того, что он может нанести удар по усадьбе господина Бояндина, в котором и находится штаб наших сил.
— Ну, обезопасить свой штаб от такого удара, если вы, всё-таки, считаете его вероятным — тут Пётр Сергеевич не стал себя сдерживать, и добавил в голос изрядную долю издёвки, — вы можете без всякого труда.
— Как? — Дратвин искренне не понимал, к чему его подводит Овечкин.
— Всё очень просто, вы снимаете войска с троекотовских земель и усиливаете ими войска на основном направлении, — сейчас голос Овечкина был мягким, словно он пытался убедить в чём-то неразумного ребенка, и Дратвина это, конечно, коробило, — а свой штаб переносите поближе к пунктам временной дислокации подразделений, блокирующих укрепрайон противника.
— А как тогда быть с поместьем Бояндина? — Дратвин был несколько удивлён таким пренебрежительным отношением к безопасности номинального противника Антоновых, — его то я с собой перетащить не смогу…
И дальше он услышал слова, которые, с одной стороны, всё ему объяснили, а с другой стороны, заронили в его душу фундаментальные сомнения в Овечкине, как в добросовестном партнёре.
— Да и хрен с ним, с этим счетоводом, — пренебрежительно ответил Овечкин, — этот трус никогда ни в чём не уверен, всё стремится выгадать на мелочах и соломки подстелить. Вот и сейчас, он семью отправил на Афродиту. Чего боится, спрашивается?
— Ага, — отстранённо подумал Аполлинарий, — за безопасность партнёра у него голова не болит совсем. А значит и мне надо рассчитывать больше на себя. Так как теперь нет никакой уверенности в том, что он меня не сольёт, если так ему будет даже не выгоднее, а просто удобнее…
— Но… — всё равно он не до конца понимал, как этим можно пренебрегать, — он же номинальный оппонент Антонова, и если Антонов сможет его убить или пленить…
— Это ни на что не повлияет, — безапелляционно заявил Овечкин, — правда, в этом случае мне придётся включиться в боевые действия, как союзнику Бояндина. Не хотелось бы, конечно, но что делать… А соответствующее соглашение, кстати, у нас уже подписано, и я договорился в управе, его зарегистрируют задним числом в случае надобности, так что юридически комар носа не подточит…
— Понятно, — выдохнул ошарашенный Аполлинарий, — тогда я снимаю пятый и четвёртый баты и передислоцирую их к основным силам, и штаб вслед за ними, так?
— Да, — удовлетворенно ответил Овечкин, — и не тяните, время дорого.
— Понял, — Дратвин действительно всё понял и учёл на будущее, — разрешите выполнять?
— Выполняйте, — Овечкин закончил разговор и разорвал связь.
Прослушав этот, весьма примечательный, разговор, я пришёл к выводу, что та операция, которую мы спланировали и к выполнению которой едва не приступили, стала при этих раскладах почти бесполезной, а то и вредной.
Действительно, даже если нам сейчас удастся уничтожить и Бояндина, и Дратвина, и весь их штаб, это повлечёт за собой только вступление Овечкина в войну.
А на текущем этапе этого следует избегать.
Сидеть в глухой обороне мы сможем довольно долго, кроме того, у нас есть уникальная портальная технология, которая гарантирует возможность выхода из окружения в любой момент.
С другой стороны, сейчас мне пришло в голову, что сам факт наличия у меня подобной технологии совершенно меняет моё положение. Причём, в худшую сторону.
Овладеть этой технологией захотят все, начиная от Императора и заканчивая последним бандитом, как только услышат хоть какие-нибудь невнятные слухи о том, что она вообще существует.
И, если нам придётся ею воспользоваться для выхода из полностью блокированного поместья, эти слухи возникнут неминуемо.
И, даже если я возьму со всех, кто тут находится клятву о неразглашении, гарантированную Порядком, слухов не избежать.
Они неминуемо появятся и окрепнут, поскольку станут единственным логичным объяснением того, что мы, вообще, умудримся выйти, не взирая на тотальную блокаду.
Значит, помимо всего прочего, следует серьёзно озаботиться и сохранением тайны телепортов.
Нужно хорошенько подумать над тем, как бы нам, с учетом вновь поступившей информации, всё-таки снять блокаду и победить.
А при этом ещё и умудриться сохранить в тайне то, что мы обладаем портальными технологиями.
Хранить эту тайну, я так думаю, долго не придётся, ведь обязательно найдутся предприимчивые люди. Те, которые, как и я, смогут завладеть портальными генераторами.
Это наверняка произойдёт, раньше, или позже, если уже не произошло.
Ну, так пусть тогда эти люди и приносят в наш мир это новое, но такое опасное для его носителей, знание. А я погожу.
И, как только весть о том, что телепортация стала доступна, облетит весь обитаемый космос, можно будет выдохнуть.
Естественно, что от режима максимальной секретности отказываться не стоит, но, сама необходимость в секретности станет уже не такой насущной.
Кстати говоря, что-то много у нас вкусных знаний завелось. Как бы не заставили делиться. А это значит, что надо будет всерьёз озаботиться защитой информации.
Пока, как говорится, Бог миловал, значимых информационных утечек у нас не было, но застраховаться от их возникновения в будущем надо обязательно…
Вошёл Семён, и с подковыркой поинтересовался:
— А не кажется ли тебе, что уже давно пора начинать нашу вылазку? Все уже готовы и ждут только тебя…
— Пронька подслушал один интересный разговор, — я поднял глаза на Прокопьича, — из которого следует, что действовать сейчас нам необходимо совсем по другому. Так что дай пока всем отбой, будем продолжать думать…
— А ты у нас мыслитель, однако — насмешливо констатировал Семён, и вышел из комнаты, вероятно для того, что бы оповестить нашу команду о том, что планы кардинально изменились.
Теперь нам необходимо выработать новую стратегию.
Уничтожение Бояндина приведёт только к эскалации конфликта, поскольку это вынудит Овечкина выйти таки из тени и активно включиться в борьбу.
А это будет для нас фатально, так как ресурсы рода Овечкиных в разы превышают мои скромные возможности.
И все знания, которыми мы в настоящий момент обладаем, при всей их потенциальной важности пока не дают нам никаких преимуществ. И, даже напротив. Делают нас желанной целью для очень многих.
Но есть кое-какие возможности, которые я до сих пор не задействовал. Вернее, я пока доподлинно не знаю, есть эти возможности, или нет. Но узнать это относительно просто.
— Зоэ, у меня к тебе большая просьба, — обратился я к цифровой псевдоличности.
— Излагай, — по деловому отреагировала Зоэ.
— Ты же не стирала ту базу, что мы с Истер позаимствовали у мафиози? — с надеждой поинтересовался я.
— Обижаешь, я без прямых твоих указаний не совершаю необратимых действий, — немного обиженно ответила Зоэ.
База в полной сохранности. И это хорошо, теперь можно перейти к проверке, может ли информация, в ней содержащаяся, помочь нам существенно облегчить наше непростое положение.
— Зоэ, тогда поковыряйся там, и выясни, есть в этой базе что-нибудь о делах господина Овечкина, о трастовом фонде «Недра». И, если они есть, то о их уязвимостях и слабостях мне очень хотелось бы узнать по-подробнее.
— Я поняла тебя, — Зоэ была серьёзна и деловита. А так как она имела доступ к моим мыслям, то очень хорошо понимала, чего я от неё хочу, — сколько времени у меня есть?
— Ну, пара-тройка дней точно есть, — определил я, а может и побольше.
— Дело в том, — объяснила свой вопрос Зоэ, — что выяснить, есть ли в этой упоминания об Овечкине или «Недрах» много времени не займёт…
— А зачем ты тогда об этом спрашиваешь?
— Ты не дал мне договорить, торопыжка, — попеняла мне Зоэ, — так вот, я продолжаю. Систематизация имеющейся информации об упомянутом тобой Овечкине, поиск и оценка её взаимосвязей с другими информационными блоками, вот это может потребовать времени. Но, при любых раскладах, больше суток у меня на это не уйдёт. Кстати, — добавила Зоэ, — уже сейчас могу сказать, что какие-то упоминания и об Овечкине, и об «Недрах» там определённо есть.
— Это хорошо, — отреагировал я.
Это действительно было хорошо. Появлялась надежда на то, что в моих руках могут оказаться дополнительные рычаги воздействия на ситуацию. Правда, всё пока вилами по воде писано, но завтра всё станет окончательно ясно.
И, когда эта ясность наступит, можно будет трезво оценить наши возможности и перспективы.
— Ладно, веди себя хорошо, — поддела меня Зоэ, — а я займусь поисками.
— Вот спасибо за ценные указания, — подумал я, — постараюсь себя вести хорошо, насколько это возможно.
А сейчас мне надо посмотреть, долго ли мы сможем сидеть, закрывшись щитами.
Ведь даже если найдутся возможности, позволяющие нам выбраться из создавшейся ситуации с приемлемыми потерями, или, что гораздо лучше, вообще без оных, то их реализация всё равно потребует времени.
И потому нам необходимо знать, каким временем мы располагаем.
Глава 4В осаде. Старики-разбойники
Я же не просто так нагрузил Зоэ подробным изучением особо интересных эпизодов из жизни господина Овечкина.
Дело в том, что ресурсы нашего рода, и рода Овечкиных несопоставимы. Овечкины на порядок богаче и сильнее нас. Это просто объективный факт, от которого никуда не денешься.
И если он вступит в войну, то наше поражение становится лишь вопросом времени.
И выход тут просматривается только один. Уничтожить Овечкина чужими руками. Ну, если и не уничтожить совсем, то сделать ему хорошее кровопускание.