Сигнал коммуникатора застал меня за поеданием вкуснючих пироженок. Пришлось отодвигать от себя блюдце и опять говорить слова.
Пищу мне принимать помешала Алевтина. Судя по её голосу, состояние её было близким к панике.
Немного послушав её, я пришёл к выводу, что паникует она, не то, чтобы совсем уж беспричинно.
Действительно, ей следовало донести до своего начальства, сидящего в Москве, именно свою версию произошедшего.
И не просто донести, а заставить высокое начальство поверить каждому её слову и безоговорочно принять её сторону в грядущих разборках, которые, как это у них там принято говорить, не замедлят воспоследовать.
И тут получалось так, что из доказательств у обоих сторон вечернего инцидента — только слова. Её слова против слов руководителя комиссии, которого мы так ловко спровоцировали на это вторжение.
И, если он начнёт рассказывать, как Алевтина тёрлась о него в коридоре всеми выпуклостями своей фигуры, то это может ей и повредить.
Она то ни сном не духом, так как о Крыницына-то тёрлась наша Зара в её облике. А знать ей об этом и вовсе не следует.
Так у неё более натурально получится изображать из себя оскорблённую невинность и её опровержение грязных инсинуаций этого старого греховодника, Крыницына, будет выглядеть более убедительно.
Но, в любом случае, получаются слова против слов…
— Так, Алевтина Афанасьевна, — командным голосом рявкнул я в коммуникатор, — отставить панику! Слушай меня сюда!
Похоже, мой переход на армейский лексикон немного встряхнул её, и паника у неё, вроде как немного улеглась, по крайней мере из динамиков до меня донеслось уставное:
— Есть! — и сказано это было уже довольно бодрым голосом, что несколько обнадёживало.
— Значится так, — начал я излагать план, спонтанно возникший у меня только что, — через пятнадцать минут к тебе на почту поступит видеофайл, где будет запись того, что произошло у тебя в комнате.
— Откуда она у вас? — обескуражено спросила девушка.
— От верблюда, — ответил я словами древне-русского поэта, — не всё ли тебе равно, если это послужит подтверждением того, что ты доложишь наверх? Главное, скажи, что у тебя в апартаментах были установлены камеры, и они работали, если тебя об этом спросят. Если спрашивать не будут, то внимания на этом и не заостряй.
— Понятно, — сосредоточенно ответила госпожа секунд-майор, — тогда жду ваш файл. С большим нетерпением жду, — в свою последнюю фразу она даже немного кокетства подпустила.
Вот, едва затеплилась надежда на благоприятный исход, и пожалуйста, уже кокетничаем. А там, глядишь, и глазки строить продолжим, при очной-то встрече…
— Отбой, — я закончил разговор и обратился к псевдоличности, — Зоэ, обработай видеоряд, что Пронька вчера наснимал. Создай, как бы записи с нескольких камер, ознакомившись с которыми любой непредвзятый зритель придёт к единственному выводу…
— Что не виноватая она, а он сам пришёл? — ехидненько так продолжила мою мысль Зоэ.
— Точно! — согласился я, — и сделай, наверное, так, чтобы заплыв в ванной нашей подзащитной продолжался примерно с часик, — добавил я задумчиво.
— Это чтобы у неё было алиби, на случай, если её обвинят в соблазнении начальника в тёмном гостиничном коридоре? — уточнила Зоэ, — типа, ничего не знаю, купалась в это время, врёт он всё, козёл безрогий?
— Умница ты моя, — неподдельно восхитился я догадливостью псевдоличности, — в общем, жду результата. Минут десять тебе, надеюсь, хватит?
— Да хватит, конечно, — пробурчала Зоэ, — тут делов-то… Слепим тебе дипфэйк. Всем дипфэйкам дипфэйк. Ни одна экспертиза не распознает, комар носа не подточит, — обнадёжила меня псевдоличность и углубилась в работу.
Алевтина сидела и неотрывно смотрела на свой коммуникатор. Да, нет на свете ничего хуже, чем ждать и догонять…
Она ждала уже целых тринадцать, нет, уже тринадцать с половиной минут…
И тут коммуникатор громко звякнул, известив о поступившем сообщении.
Девушка тут же жадно схватила девайс и начала требовательно жать сенсоры. Перед её глазами возникло сообщение:
'Высылаю обещанный файл. Важно! Просмотри всё внимательно и построй свой рассказ о происшедшем в строгом соответствии с таймингом и содержимым файла. Повторяю, это очень важно!
Запись пройдёт любую проверку на подлинность, так что не волнуйся. Андрей Антонов'.
— Интересно, что там они наснимали, — подумала Алевтина, запуская воспроизведение.
Её удивление вызвало, прежде всего, то, что те пятнадцать минут, что она провела в ванной, на видео были растянуты чуть ли не на целый час. Получается, что после того разговора с Крыницыным, когда он попытался отчитать её за манкирование его приказаниями, она сразу занырнула в ванну, и выбралась из неё в аккурат к приходу этого озабоченного усатого придурка…
Но, она решила, что нечего изобретать велосипед, и сделать именно так, как ей посоветовал Антонов, тем более, она всё равно находилась в своих апартаментах и никуда не выходила.
А чем она там занималась… Да кого это должно волновать то? Если на видео она плещется в ванной целый час, то значит так оно и было…
Она несколько раз просматривала финальную сцену, когда её ласково окутал неистовый смерч, и по спиральным воздушным потокам с угрожающим треском и шипением скакали искры электрических разрядов… Потом взрыв, молнии, Крыницын вылетает в коридор а она бессильно опускается на лежащее под ногами полотенце… После чего запись обрывается.
— Неужели это сделала я? — спросила она сама себя, — не верю…
Хотя, если это есть на видео, значит так оно и было, да и, признаться, тем отрывочным воспоминаниям, что всё-таки осели в её голове, это видео вроде как и не противоречило.
Минут сорок у неё ушло на составление связного повествования о вчерашнем вечере. Вроде как не так уж и плохо получилось. Вполне себе убедительно.
А если учесть, что под это ещё можно и видеофайл подложить, то совсем всё хорошо… Только вот как-то не по себе всё равно. Боязно как-то…
Уж очень всё это необычно… Молнии, ветер… Как будто это не документальная запись камер наблюдения, а кадры из фэнтезийного голосериала, повествующего о нелёгкой жизни ведьм, колдунов и прочих сказочных персонажей…
От этих абстрактных мыслей её отвлёк настойчивый зуд коммуникатора.
И зудел он по особому. Судя по звуку и амплитудной вибрации, вызов шёл по гиперпространственному каналу.
Алевтине сразу стало зябко и неуютно. Скорее всего, её начальник уже в курсе событий, при этом, события эти поданы Крыницыным. А раз так, то выставил её этот жлоб, наверняка, в самом невыгодном свете. И сейчас на неё обрушится начальственный гнев. Причём, что характерно, расстояние его совсем не приглушит. Так что готовься, Аля…
Надо ответить. Господин Пронин не угомонится, пока не получит самые подробные разъяснения…
Хотя, может это и совсем не плохо, что она сразу не ломанулась с докладом? Сейчас только надо войти в образ глубоко страдающей от несправедливости и грязных домогательств козла Крыницына, а там уже можно будет и улучить момент, чтобы излить душу своему генерал-майору, тем более, что рассказ готов…
И не просто готов, а полностью согласуется с видеофайлом.
И она потянулась к подпрыгивающей на столе трубке коммуникатора. Взяла её с опаской в руки, словно ядовитое насекомое. Подошла к экрану, и, нажав сенсор, перенаправила входящий сигнал на стационарную систему.
Пока по экрану бежала заставка с логотипом компании, обеспечивающей связь, она устроилась в кресле напротив экрана и начала морально готовиться к нелёгкому разговору.
Хоть и было у неё всё готово, но, некий мандраж всё-таки имел место быть. Алевтина волновалась, так как Крыницын, скорее всего, приложил все усилия к тому, чтобы пустить её карьеру под откос.
Да, на редкость мстительный и злопамятный подонок, как характеризовали его те, кто имел несчастье соприкасаться с ним по службе…
Но, вот заставка на экране поблекла и там появилась физиономия её непосредственного начальника, генерал-майора Пронина Мечислава Степановича.
И сказать, что Мечислав Степанович был очень зол и расстроен, это не сказать ничего. Лицо начальника Алевтины было на редкость унылым и злым.
— Здравия желаю, — поприветствовала своего руководителя Алевтина.
— Да какое с вами здравие! — тут же взорвался Пронин, — стоит только вас от себя отпустить, как начинаются чудеса в решете! Что ты, что Ефимка…
— Это тот, что у нас за контрразведывательные мероприятия отвечает? — удивилась Алевтина, — так он вроде и не залётчик вовсе…
— Ты тоже залётчицей до недавнего времени не была, — оборвал её рассерженный начальник, — а вот мне о твоих возмутительных выходках почему-то совсем посторонние люди докладывают, хотя ты знаешь, что если нашкодила, то лучше самой прийти и покаяться. Ведь повинную голову и меч не сечёт! А ты?
Алевтина промолчала. Она знала, что лучше дать шефу выговориться. Потом будет легче.
— Ты зачем Крыницына совращать взялась? — внутри генерала пузырилось и кипело праведное возмущение, — я тебе кого поручил очаровывать? Этого усатого дармоеда разве?
— И, — Алевтина угрожающе прищурилась, она не любила огульных обвинений, пусть они даже исходили от начальника, которого она, в общем-то, уважала, — как же это я его совращала то?
— Мне рассказали, что ты выскочила в гостиничный коридор, будучи одета в прозрачное бельё, и, встретив там Крыницына, домогалась его…
— Вы сами-то в это верите? — поинтересовалась Алевтина.
— Ну, ты пока своей версии событий не удосужилась мне предоставить, так что оперирую теми данными, что есть, — пробухтел генерал-майор.
Он прекрасно понимал, что то, что ему рассказали с действительностью имеет очень немного общего, но для того, чтобы оспаривать наветы, исходящие от всесильных сотрудников Тайной Канцелярии, надо иметь хоть что-нибудь. А у него не было ничего. Он вообще был не в курсе происходящего.