Он, убедившись, что его приказ исполняется неукоснительно, снова оглядел свою паству в поисках тех, кто может дать заднюю.
Но признаков того, что в ряды почитающих Диавола затесались те, кто не желает беспрекословно подчиняться, он не обнаружил.
— Ну что, чистоплюй, боишься? — злорадно спросил он толстяка, которого ему приволокли дисциплинированные безопасники секты, — правильно боишься, — он пристально посмотрел на отступника и вдруг облизался своим, оказавшимся неожиданно длинным, языком, — если ты не пьешь кровь, то твоя кровь будет выпита.
Толстяк взвизгнул, как раненный заяц, и обмяк в руках удерживавших его людей Юргена.
— Червяк, — презрительно бросил жрец, — приведите его в сознание, — и, криво ухмыльнувшись, добавил, — отведите его пока в загон, к остальным, а сюда приведите одного из соглядатаев, того, что повыше, понятно? — и он уставился на одного из безопасников.
— Будет сделано, — глухо ответил бандит…
И вот теперь я понял, что момент настал и счёт времени пошёл на секунды.
— Серёга, — я перевёл взгляд на Карнаухова, — портал открывай через две минуты. Наводи его ко входу в зал. Всем приготовиться. Как портал откроется, сразу ныряйте туда. Действуем по плану.
Лица всех членов нашей команды стали серьёзны и сосредоточены.
— А я двинусь немного раньше вас, — пробормотал я, — своим ходом.
Глава 26Началось
Я, как и обещал, отправился своим ходом, не дожидаясь, пока Серёга откроет портал для основной части нашей группы захвата. Они уже не маленькие, и без меня справятся со своими задачами.
Задачи то мы перед вылазкой тщательно расписали, и каждый из нас чётко знает, что, когда и кем должно быть сделано.
Кстати, эта наша операция довольно сложна не потому, что противников много. Нет, совсем не по этому.
Сложность заключается в том, что большинство там собравшихся, включая и главгада по имени С’Ами’Аза, нам надо брать живьём и только живьём.
Исключением могут быть сочтены только сотрудники безопасности этой секты. Это простые бандиты, которые ценности для меня не представляют никакой.
А абстрактное человеколюбие мне уже давно чуждо, ибо род человеческий, по моему убеждению, почти на треть состоит из неисправимых моральных уродов.
Нет, их, конечно, можно попробовать перевоспитать. Но нет никаких гарантий, что процесс перевоспитания завершится успехом. А ресурсов на это уйдёт, мама, не горюй.
Так что, если такого урода, как тутошний Юрген, например, просто удавить, то с какой стороны ни посмотри, кругом одни плюсы и грандиозная экономия…
Это, оно, конечно, не гуманно по отношению к Юргену. Но, с другой стороны, его поведение давно уже не вписывается ни в какие рамки, установленные человечеством для тех, кто считает себя к нему, к этому самому человечеству, принадлежащим.
На Юргена принципы гуманизма распространяться не должны.
Не должны, в первую очередь потому, он своим поведением и отношением к разумным он сам вычеркнул себя из списков человечества. Не человек он, а зверь. Зверь беспощадный, циничный и опасный.
Опасный, вдобавок ко всему ещё и тем, что обладает разумом. А потому подлежащий безусловной утилизации. И это будет верхом гуманности по отношению к остальным членам общества.
Вот мы и приходим к выводу, что в данном конкретном случае ликвидация индивида, по формальным физическим признакам являющегося человеком, есть акт самого кондового гуманизма.
В древности был такой исторический период, когда элиминацию подобных типов называли «высшей мерой социальной защиты».
На мой взгляд очень точное наименование, подчёркивающее вынужденный характер формально негуманного действия.
Ну, и я, получается, всё таки гуманист, хотя, если честно, то таковым себя не считаю.
Ну ладно, это всё, опять таки, лирика, непосредственно к делу не относящаяся.
Сейчас моя задача — помочь Заре перехватить контроль над загоном, где в условиях антисанитарии, темноты и тесноты содержатся потенциальные жертвы.
Если мы сделаем это, как планировали, то для нашего козлообразного оппонента бегство в родное измерение станет в обозримом будущем совершенно невозможным.
В этом случае, даже если ему удастся от нас каким-то образом ускользнуть, что само по себе уже весьма проблематично, то придётся всё начинать с нуля.
И, при этом, ему уже придётся шифроваться не по детски, а это, в свою очередь, здорово осложнит его, и без того совсем не простую, жизнь.
Но, я таки думаю, что ему в дальнейшем так интенсивно напрягаться не придётся, так как я всё-таки рассчитываю его повязать…
И будет он сидеть у нас «на подвале» на полном нашем обеспечении… Ни забот тебе, ни хлопот, ни о чём беспокоиться не надо… Не жизнь, а малина, хе-хе. Ну, разве что передвижения ограничены будут, но, по сравнению с остальными плюсами, это же такая мелочь…
Я мгновенно оказался в тёмном коридоре, за поворотом которого, согласно составленной нами карте подземелья, и располагался тот самый загон.
Тут пока было тихо. Но, с минуты на минуту должна появиться группа товарищей, конвоирующих задержанного за мягкотелость и бесхребетность, толстячка.
Ага, я, как раз, вовремя. В дальнем от меня конце плавно изгибающегося коридора замелькали пятна света и до меня донёсся слабый шорох шагов.
Толстяка ведут.
Я прислонился к стенке и притворился прозрачным, то есть включил маскировочный артефакт.
Конструкция этого девайса была уже четвёртый раз творчески переосмыслена коллективом серёгиных головастиков.
А потому, чтобы заметить меня, находясь даже в метре от того места, где я прислонился к шершавой стене коридора, надо было приложить немалые усилия.
Толстячка не вели. Его, если быть точным, несли, подхватив под руки, а его ноги просто безвольно скребли по полу. Спёкся толстячок.
Когда два охранника-сектанта тащили мимо меня упитанную тушку бедняги, то мне даже немного обидно стало.
Они на меня вообще внимания никакого не обратили, как в том бородатом анекдоте, пришедшем к нам из глубины веков: «Доктор, меня все игнорируют…»
Но, нет худа без добра. Из-за поворота в коридор прорвался лучик перламутрового света, а это значит открылся портал, из которого сейчас появится Зара.
Все сложилась как нельзя лучше. Из-за поворота тут же появилась наша чертовка во всей своей красе, одетая очень минималистично, но при рожках и хвостике. Её дьявольски прекрасную фигуру озарял мягкий перламутровый свет, падающий из ещё не закрывшегося портала. Просто таки волшебное зрелище.
Она была, как всегда, неотразима.
Поведение троицы, перед которой она столь внезапно появилась, было вполне предсказуемым.
Оба конвоира, не сговариваясь, разом отпустили толстячка, и тот мешком осел на пол, что, впрочем, вовсе не мешало ему пялиться на Зару телячьим взором.
В глазах его плескалось такое обожание, что я начал немного опасаться за его рассудок.
Я так думаю, что такой пузатый и неуклюжий раб Заре без надобности, ибо очень уж он себя запустил, и не соответствует высоким требованиям, предъявляемым нашей чертовкой к кандидатам на должность постельного раба.
И точно, она скроила сочувственно-пренебрежительную мордаху, оглядев телеса бедняги и его сморщенное достоинство.
Бедняга, похоже, обречён всю оставшуюся жизнь жестоко страдать от неудовлетворённой страсти к прекрасной суккубе, которая, сама того не желая, навсегда завладела его толстеньким сердцем.
Конвоиры же, избавившись от своей ноши, тоже вылупились на, не пойми откуда появившуюся, суккубу.
Они, сразу отключились от окружавшей их реальности и стояли, бестолково перетаптываясь и роняя на пыльный пол слюну вожделения.
Тут, похоже, всё. Зара, умничка, обошлась без меня. Сама обаяла этих двух мордоворотов до полной потери разума, или того, что им разум заменяло.
Но я их сейчас у неё заберу. Ведь они то меня и отведут в главный зал, где козлообразный чёрт ждёт с нетерпением появления своей жертвы.
Сам, естественно, и прикинусь этой самой жертвой. Надеюсь, чертяка не сразу заметит подмену, а потом будет уже поздно.
В общем, я отделился от стены, и, встав за спинами юргеновых мордоворотов, возложил свои ладони на их бритые затылки.
Отряды моих нанитов тут же бодренько перекочевали в эти организмы, и перехватили управление двигательными функциями.
— Зара, — маскировку я отключил, и чертовка могла насладиться зрелищем моей приветливой улыбки, — ты здорово с ними управилась. Теперь твоя задача, контролировать, чтобы ничего не случилось с обитателями этой темницы.
— Я помню, — Зара бросила на меня томный взгляд, элегантно повернулась ко мне очаровательной задницей, и, помахивая хвостиком, неспешно отправилась в тот самый небольшой зал, где и содержались те, кого жрец Хаоса предполагал принести в жертву.
Толстячок, будучи предоставленным сам себе, встал на четыре кости, и, не отрывая взгляда от мерно двигающихся полушарий зариной задюшки, довольно резво посеменил за ней следом, переваливаясь с боку на бок, словно до крайности ожиревший мопс.
Ну да. Теперь она от него топором не отмахается. Но это и хорошо. Он тогда никуда не денется, и, стало быть, под раздачу не попадёт. А Зара обеспечит и его безопасность, и безопасность всех, находящихся в этом зиндане.
Я же, вздохнув, дал команду нанитам, контролирующим теперь этих парней, взять меня аккуратненько под ручки и отвести пред светлы очи нашего сластолюбивого чёрта.
Тела добросовестно пыхтели, транспортируя мою тушку по извилистому коридору.
Я же потихоньку входил в роль измождённого и измученного до невозможности узника подземной тюрьмы, и, в соответствии с этой ролью, обвис на руках транспортирующих меня мордоворотов, чем ещё немного усложнил их, и так ставшую совсем тяжёлой, жизнь.
Дело в том, что наниты мои полностью перехватили функции их организмов, вплоть до того, что заблокировали все нервные каналы, соединяющие зрительные, слуховые и прочие рецепторы их тел с головным мозгом.