— Виноват, — смутился Пронин, — меня они пытались устранить, чтобы до него, — тут он кивнул на меня, грустно смотрящего на стакан с холодной минеральной водой, — добраться.
— Тогда немного изменю вопрос, — сказал Император, — он им зачем?
— Ваше императорское величество, а вы мои рапорты, вообще, читали? — прищурился генерал.
— Да много чего читать приходится, — задумчиво проговорил Император, и не только рапорта и аналитические записки… Одних кляуз и анонимок на высочайшее имя из приёмной на макулатуру отправили килограмм сто пятьдесят за месяц…
— А как же электронный документооборот? — изумился я.
— Так бумага все стерпит — хмыкнул самодержец, — да и по ай-пи автора не вычислишь, поэтому бюрократы, крапивное семя, так за бумажки эти и держатся…
Услышав это, генерал помрачнел:
— То есть, вы хотите сказать, что совершенно не в курсе тех технологических прорывов, которые совершены родом Антоновых?
— Нет, припоминаю что-то о каких-то методиках работы с одарёнными, да ваши рассказы о борьбе Антоновых с посягательствами международных ОПГ на меркокситовые рудники, чем, собственно и заинтересовал меня Андрей, — он кивнул в мою сторону, но более ничего, — император наморщил лоб, тщась вспомнить то, что прочитал когда-то, но значения прочитанному не придавал, посчитав это какими-то невнятными прожектами, — да и давно это всё уже было, и как то невразумительно…
— Понятно, — генерал сообразил, что в тех инстанциях, через которые передавались его рапорта, тоже были заговорщики, которые имели возможность фильтровать информацию, направляемую в аналитический аппарат Императора.
— Тогда я, с вашего позволения, изложу вам то, что какие-то очень умные ребята из Канцелярии сообщить вам не посчитали необходимым…
Прозвучало это как-то не совсем корректно, но император не обратил никакого внимания на это, лишь буркнул:
— Ну, говори давай, только по-короче.
И Пронин взялся рассказывать о нашей с ним работе. Император сразу задавал по ходу дела разнообразнейшие вопросы, и отвечать на них пришлось преимущественно мне.
Слава богу, что о планете, которая была долгое время отрезана от человечества, он всё-таки знал, так как информация из рапорта генерала на эту тему до самодержца дошла, правда в очень урезанном виде. Настолько урезанном, что Император с удивлением сейчас узнал, что это именно моя заслуга.
Генерал, поняв, что почти вся его работа была сведена к нулю хитрыми чинушами, начал закипать.
Хотя, если вдуматься, то трудно было бы ожидать чего-то другого. Присвоить чужие достижения — для аппаратчика это святое.
Но, Пронин был человеком, которого жизнь таки научила владеть собой, и эмоции свои он удержал. Но, я подозреваю, что по результатам расследования деятельности мятежников многие из тех, кто прижимал генеральские рапорты теперь начнут здорово об этом жалеть. Но они сами выбрали свою судьбу.
— Так значит вы раскрыли секрет телепортации? — удивился император, — империя непременно должна обладать этим секретом.
— Вынужден вам отказать, — огорошил я его неожиданным ответом.
— А если? — недобро прищурился Фёдор Николаевич.
— А тогда вот, — улыбнулся я и проделал фокус, уже на Пронине опробованный.
То есть я мгновенно переместился за спину самодержца.
Рисковал, конечно. Так вот запросто прыгнуть за пределы комнаты я бы уже не смог. Защита тут была и от астральных вторжений. Но внутри помещения прыжки были осуществимы, чем я и воспользовался для демонстрации своих возможностей.
— Однако, — крякнул император, — но вы же понимаете, что если будете упорствовать, то лишитесь всего.
— Не совсем так, — возразил я, — я буду вынужден уйти из пределов империи. Кое что, конечно, забрать с собой я не смогу. Например меркокситовые рудники унести с собой не удастся. Но эти рудники уже далеко не самый ценный из моих активов. А там… — я сделал загадочное лицо, — найдём, с кем договариваться и плодотворно сотрудничать.
Поймав оценивающий взгляд самодержца я добавил:
— И ликвидировать меня вы вряд-ли сможете, так что единственная перспектива, — я глотнул газировки за неимением чего-нибудь более вкусного, — так это договариваться.
— Гммм, — император погрузился на минуту в глубокую задумчивость, потом взгляд его опять стал собранным и острым, — ладно, будем договариваться, — потом с сожалением добавил, — если нельзя по другому…
— А давайте об этом потом, — это Пронин вклинился в наш напряжённый диалог, — у нас мятеж с минуты на минуту приключится…
Разговор перешёл, если так можно сказать, в конструктивное русло, то есть генерал по военному чётко изложил всю полученную от меня информацию. Информация была хорошо структурирована, а потому самодержец тут же вник даже в сравнительно незначительные детали.
Я же просто наблюдал за беседой. Активное участие в разговоре я принимал только тогда, когда мне пришлось комментировать ролик, отснятый при участии Сергея Трубецкого и Скуратова-Бельского.
В общем, решение было принято. Заговор душить без отлагательств. Незамедлительно.
Тут же был вызван дежурный секретарь, который оформил для генерала Пронина всесильную бумажку, в которой ему предоставлялись широчайшие полномочия. Полномочия эти, как вы понимаете, давались ему не просто так, а для того, чтобы он смог ликвидировать мятеж быстро и чисто.
У меня в памяти всплыли строки из книги, прочитанной в детстве: «Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. 5 августа 1628 года. Ришелье»
Книга эта была про какие-то совершенно дремучие времена. Но люди в ней описаны почти современные. Люди, похоже, с тех времён если и изменились, то сравнительно немного, и, при этом, далеко не в лучшую сторону…
Наконец, разговор о мятеже непосредственно, был окончен, и император, устало вытерев со лба выступивший в процессе обсуждения пот, сказал:
— Ну что же, Мечислав Степанович, можете идти работать.
Я, посчитав, что тоже могу идти начал было подниматься, но раздались слова императора, сказанные как-то… Задумчиво-вкрадчиво, да, наверное именно с такой сложной интонацией:
— А вас, Антонов, я попрошу остаться…
— Сейчас договариваться будешь, — ехидный голос Зоэ изрёк совершенно очевидное. И в голосе этом сквозила некоторая издёвка, мол будешь сейчас крутиться, как уж на сковородке.
— Буду договариваться, — согласился я, и внутренне собрался, так как сейчас предстоит торговаться, и торговаться не абы с кем, а с целым Императором Всероссийским. И не абы о чём, а о том, какое будущее меня и всех, кто мне близок, ожидает.
— Как скажете, — покладисто ответил я, опустившись обратно на сидение кресла.
— Если ты не хочешь передавать технологию телепортации в пользу Империи, то что ты хочешь? И вообще, давай-ка ты мне обрисуешь свои глобальные хотелки, — предложил Император, с прищуром глядя на меня. И не скажу, что во взгляде его угадывалась доброта и любовь к ближнему. Как по мне, так совсем даже наоборот. Я, например, прочёл там желание меня удавить по тихому. И явное сожаление о том, что такой вариант реализовать на практике не получится.
— Чего я хочу? — я в двадцатый раз в уме перебрал всё то, к чему стремился с того момента, как встал во главе рода. Хотя, даже если я сейчас упущу какую-либо мелочь, то это будет не фатально.
— Да, — подтвердил Фёдор Николаевич, — чего ты хочешь, и что ты можешь предложить нам за то, чего ты хочешь, — сказал это, и снова прищурился. Но на этот раз не как беспощадный хищник, а как хитрый торговец. И это заставило меня собраться, так как тут надо обозначать всё с предельной ясностью. И любая оплошность может потом выйти боком.
— Начнём с того, что я предлагаю, — я тоже позволил себе слегка прищуриться, глядя на самодержца, мол и мы тоже не пальцем деланы, тоже кое-что разумеем, — основным моим желанием является получение на центральной планете большого земельного надела.
— Ого, губа не дура, — рассмеялся император, — и насколько большого?
— Очень, — сказал я неопределённо, — я даже пока не могу предположить, какого именно, но очень большого.
— Ты что там, скот пасти собираешься? Зачем тебе большие участки? — император пытался понять чуть моих запросов.
— Мне нужно будет ставить заводы по выпуску уникального оборудования, — начал объяснять я, — дело в том, что нами планируется создание сети телепортационных станций, которые ускорят и удешевят логистику внутри империи. А для этого необходимо много оборудования, которое изготовить можем только мы.
— Мы, это кто?
— Род Антоновых.
— То есть делиться технологиями вы никак не хотите, — вздохнул император, — но ты же понимаешь, что если эти технологии попадут в руки других государств, это будет катастрофа?
— В ближайшие два десятка лет этого не произойдёт, — уверенно сказал я, — а вот потом, увидев, что телепортация всё-таки возможна, эта или аналогичная технология будут обязательно воссоздана. Демократы, при всей своей любви к толерантности и прочим извращениям, отнюдь не дураки. Это они притворяются деградантами, чтобы их всерьёз не воспринимали…
— Это ты мне можешь не рассказывать, — хмыкнул самодержец, — я так понял, что ты два десятка лет собираешься быть монополистом в этой области?
— Совершенно верно, — и предвосхищая следующую его фразу продолжил, — я понимаю, что империя должна иметь приоритетный допуск ко всем тем преимуществам, которые использование этой технологии даёт. Поэтому я могу предоставить империи возможность использования наших транспортных сетей, которые очень скоро появятся, в, так сказать, приоритетном порядке.
— Гммм, — скривился император, — не то, что хотелось бы, но рассмотреть можно. Но при одном условии, — твёрдо заявил он.
— Каком? — спросил я, хоте почти наверняка знал, какой ответ последует.
— При таком условии, что технология не передается тогда вообще никому.
— Это само собой, — согласился я.