— Всё с ними нормально, — улыбнулся я, — живы, здоровы, вам приветы шлют.
— Это хорошо, что живы, — генерал окончательно успокоился, и взгляд его стал деловым таким. Взгляд начальника разведочного департамента, в общем. Находящегося при исполнении.
— Вот, — прокашлялся я перед тем, как перейти к своему выступлению, — для начала я бы хотел попросить вас придержать информацию о нашем выходе на связь. Я понимаю, что Вяземские вас плотно в оборот взяли, но и про то, что Кирилл тоже жив и здоров, пока им не говорите.
— Это тебе вот легко такое пожелание мне высказывать, — с некоторой обидой ответил генерал, — а мне то каково, когда они изо дня в день…
— Понимаю, понимаю, — посочувствовал я. — но, я надеюсь, и вы осознаете необходимость предлагаемого мною моратория на распространение радостных вестей.
— Ну тогда рассказывай, — генерал прищурился, приготовившись воспринимать новую информацию, — для начала, расскажи, как тебе удалось выбраться с этой планеты. Подобный фокус никому в течение аж пятисот лет провернуть не удавалось. Да и вообще, меня всё интересует, так что я весь внимание.
— Начну я, наверное с описания событий, которые предшествовали нашему, хе-хе, визиту на эту планету, — сказал я, и в подробностях изложил уважаемому Мечиславу Степановичу ту часть наших приключений, которая происходила в космосе.
Он слушал внимательно и делал какие-то пометки в своём старомодном блокноте. Да, не любил генерал всякие гаджеты, хотя деваться ему от их использования было некуда. А этот блокнот он всегда носил с собой и заметки свои делал только в нём, приговаривая, что стащить этот блокнот, конечно, попытаться можно, а вот взломать через сеть никак не получится.
В чём-то он был, конечно, прав. Старый параноик. Хотя, что это я? Ему сам бог параноиком быть велел, работа такая.
— С этим понятно, — вздохнул он, — наши заклятые друзья успокаиваться не собираются и гадят при первой же появившейся возможности.
— Ну, — я решил изложить свои соображения о том, что это не только любители общечеловеческих ценностей постарались, а ещё и привлекли для этого дела представителей нашего криминального сообщества, — так там ещё же и Юрген был.
— Это ваш бандюган что-ли? — генерал строго посмотрел на меня, мол, хороводитесь со всякими тёмными личностями, а потом жаловаться бежите.
— Да, — подтвердил я, — бандюган, но не наш. Мы с ним дел никаких не имели, хотя пару раз на хвост ублюдку наступили, не без этого. Но, я так думаю, он только на подхвате был.
— А кто же руководил его действиями? — тут же оживился Пронин.
— Я думаю, это широко известный в узких кругах персонаж, — я посмотрел на нашего главного разведчика, и упёрся в его любознательный взгляд, устремлённый на меня, — я имею ввиду Петра Сергеевича Овечкина, вы, несомненно, знаете о существовании этого гада.
— Да, — согласился со мной Мечислав Степанович, — это гад, не поспоришь. Злой, ядовитый, умный и скользкий…
— С этим вражиной мы и сами разделаемся, — сказал я, — но, если у вас возникнет желание нам в этом нужном деле помочь информацией, или каким другим способом, то мы не откажемся, мы люди не гордые.
— Дам указание, — неопределённо ответил Пронин и что-то черкнул в своём блокнотике, — хотя, мне кажется, что и он тут не главный…
— Вы думаете, что ноги из «Недр» растут?
— Ну да, там, вследствие мафиозных разборок состав правления, конечно, здорово поредел, но кое-кто успел уйти в тень и затихариться, — Пронин задумчиво наморщил лоб и добавил в свой ретро-блокнотик ещё несколько строк.
— Ну, ладно, — я решил не зацикливаться на этих мерзавцах, так как Пронин сигнал получил, а остальное решим по ходу жизни, — давайте перейдём к вещам намного более интересным.
— Я только за, — плотоядно улыбнулся разведчик и застыл в предвкушении очередной порции вкусной информации. Любил он узнавать новое. И некоторые, доселе неизвестные, подробности старого. На редкость любознательный дядька.
— Для того, чтобы то, что я вам сейчас буду рассказывать не воспринималось, как плохой розыгрыш, я вам для начала кое-что продемонстрирую, — и я отошёл в дальний угол каюты.
Генерал не потерял меня из виду, так как камера у нас была широкоугольной, и он мог лицезреть весь объём нашей каюты гиперсвязи.
— Ну давай, — во взгляде генерала прямо-таки полыхало любопытство, — показывай свои фокусы.
— Следите за руками, — не удержался я от подколки, и телепортировался в противоположный угол каюты.
У генерала отвисла челюсть и на его лице было написано, что он пытается подвести научную базу под то, что только-что увидел. Судя по выражению его глаз, получалось из рук вон плохо.
— Что это было? — спросил он осипшим голосом, переводя взгляд с меня на Серёгу и обратно. Сказать, что генерал был ошарашен — это не сказать ничего.
— Видите ли, — осторожно начал я, чтобы не спугнуть генеральскую кукушку, которая, похоже, приготовилась немного полетать, — как вы только что видели, я способен мгновенно перемещаться в пространстве, то есть телепортироваться…
— Ну, ни хрена себе, — выдохнул генерал, и, схватив свой блокнот, и принялся ожесточённо фиксировать в нём новые знания. Мне даже показалось, что он так на свой пишущий прибор давил, что лист порвал. Но я не уверен.
— Это ещё не всё, — как можно нейтральнее продолжил я.
— Что значит не всё? — для генерала сегодня был день откровений и чудес.
— Я могу брать с собой в подобные путешествия ещё и попутчиков, — пояснил я, — Серёг, подойди-ка ко мне… — попросил я Карнаухова, который смотрел на Пронина и получал истинное удовольствие от созерцания удивлённой и немного растерянной генеральской физиономии.
— Смотрите, — это я сказал господину генералу, и, подхватив Серёгу под локоток, вместе с ним прыгнул обратно, — ну, как вам? — я опять посмотрел на собеседника, который большим платком интенсивно вытирал пот, внезапно выступивший на лбу.
— Извини, я должен прийти в себя, — прохрипел генерал и потянулся к графину, стоявшему на столе.
Выпив стакан воды, он расправил усы, и вперил в меня взгляд, которому позавидовал бы любой инквизитор:
— А кто-нибудь ещё у вас так умеет? — и почти сразу добавил ещё один вопрос, — а научить кого этому сможешь?
— Давайте об этом попозже, — улыбаясь предложил я, а пока я вернусь к своему рассказу.
Мой уход от так заинтересовавшей генерала темы вызвал у него лицевой спазм, который обычно случается, когда откусишь большой кусок сочного лимона и начнёшь его жевать:
— Ну рассказывай тогда, — он откинулся на спинку своего кресла и устало добавил, — но к этим вопросам обязательно вернёмся, — и опять в блокнотик что-то записал.
— Так вот, вошли мы, значит, в атмосферу… — начал было я рассказывать нашу историю, но тут генерал меня перебил:
— А это видел кто-нибудь живой? — озабоченно поинтересовался Пронин, — вообще, кроме того послания о посадке на эту планету, что вы транслировали, есть какие-нибудь доказательства, что вы туда реально отправились?
Я подумал, перебирая в мозгу детали происходившего тогда, и, в конце-концов, неуверенно ответил:
— Да вроде как никого уже не оставалось, мы, вроде как всех упокоили.
— Молодцы! — почему-то похвалил нас старый разведчик.
— А почему молодцы? — я решил таки прояснить для себя ситуацию, чтобы знать, чего от нашего генерала ожидать, а то фантазия у него ого-го, как удумает что-нибудь эдакое…
— А потому, что эту твою способность светить сейчас нам никак нельзя, — пояснил разведчик, — а ваше появление нам как-то объяснять придётся…
— Почему нельзя? — задал я дурацкий вопрос, хотя ответ на него был, в общем-то, совершенно очевиден.
— А потому, что когда демократы узнают об этой твоей способности, то тут же потребуют, чтобы тебя уничтожили, — генерал говорил мне это, словно втолковывал малышу вещь совершенно само-собой разумеющуюся, — потому что способность эта даёт нам стратегическое преимущество, которому демократы противопоставить не смогут ничего. И тогда они буду готовы на всё, чтобы с тобой разделаться и не дать России использовать такой убойный козырь.
— Неужели так всё плохо? — я и так был уверен, что светить телепортацию не стоит, но о том, что всё настолько запущено, признаться, и не предполагал.
— Да, всё не так плохо, всё гораздо хуже, — подтвердил Пронин, — и если мы откажем им в этой технологии, то они устроят натуральную межгаллактическую войну. С эпическими сражениями звёздных флотов, уничтожением планет и звёздных систем и прочими радостями… А оно нам надо?
— Нет, — согласился я, — оно нам совсем не надо, — хотя про себя подумал, что если мы разберёмся с уже имеющимися у меня генераторами порталов и наладим их производство, то вполне сможем демократов унасекомить, да так, что они и пикнуть не смогут, — нам надо, чтобы была тишь, да гладь, да божья благодать… По крайней мере до тех пор, пока мы подготовимся.
— Точно-точно, — улыбнулся генерал, — а потому вы на планету эту не опускались, а перекантовались на каких-нибудь астероидах…
— А разве нас по системе не искали? — удивился я.
— Искали, — Пронин хитро так на меня посмотрел, — но искали только мы, так как патрульные, сюда прибывшие быстренько систему изолировали. Демократы-то, конечно, вашу радиограмму наверняка поймали, и уверены, что вы благополучно на этой планете сгинули.
— Ага, — я наконец прекратил тупить, — и если мы прятались на астероидах, то и никакой посадки на планету не было, и, соответственно, никакой телепортации?
— Умница ты моя, — издевательски просюсюкал генерал, — но, ладно, давай дальше говори, дюже увлекательно ты рассказываешь…
Я не стал возражать, и рассказал генералу подробности нашей посадки на поверхность.
То есть, начал именно с того, что наша умная машинерия накрылась большим блестящим медным тазом.
По ходу моего рассказа генерал задавал наводящие вопросы, старался вникнуть в различные детали, и вообще, проявлял большую заинтересованность.