Пошли к рыбачьему поселку, что был отсюда в трех километрах. Олег и Васька шли рядом с девушкой, а Димка отстал на несколько шагов. Девушка была боса, на мокром песке оставались отчетливые следы ее маленьких ступней. На ней было короткое летнее платьице, и голые ноги, мелькавшие перед Димкиными глазами, как бы сияли отраженным лунным светом. Это странно волновало Димку, он старался не глядеть на ноги, на тонкую, ладную фигурку. Он слышал, как девушка рассказывала:
— …мне подружка, ну, не подружка она, знакомая, говорит: есть машина, поедем ночью на загородный пляж, искупаемся. Я никогда ночью в море не купалась, интересно. Она говорит, ребята хорошие. Она с одним встречается. Ну, поехали, все нормально, выпили немножко, еще какая-то девчонка с нами. Они потом пошли гулять, а этот меня купаться позвал. И начал приставать…
Девушка опять заплакала. И Димка поймал себя на том, что испытывает к ней непонятную, обжигающую нежность. Ему показалось, что он снова идет по мокрой траве, и холодок ее достает до сердца. Димка глядел на волосы девушки, белые, раскинувшиеся по плечам, когда она поворачивалась к Олегу или к Ваське, на миловидный профиль с чуть вздернутым носиком и вдруг подумал, что девушку эту можно сравнить с лунным светом, только вот руки у нее горячие, он до сих пор чувствовал на своей руке ее испуганно цепкие пальцы. Значит, горячий лунный свет… Чепуха какая-то! Димка улыбнулся. Просто она — живая. В этом все дело. Просто у нее светлые волосы и белые длинные ноги. И наверно, так же, как при лунном свете, они кажутся отражением луны, при солнечном свете кажутся отражением солнца.
Все-таки он молодец!.. Хотя руки до сих пор дрожали противной мелкой дрожью, Димка додумал: «Тип этот струхнул порядком!» Но мелькнуло это в голове краем, а главное была она — та, что шла впереди, разметав по плечам белые волосы. Димка не вслушивался больше в разговор, он слушал только ее голос, низкий, певучий, мягкий. Ему казалось, что голос этот можно потрогать. Представлялся он ему в виде серебристого светящегося бархата. Удивительно, как она могла так страшно кричать из машины.
До поселка оставалось километра полтора. Димка подумал, как войдут они сейчас в поселок, постучат в первое же окно. Сонные хозяева встретят неприветливо, но они расскажут, в чем дело, попросят разрешения посидеть у них до утра: мало ли что может случиться, девушка говорят, что они были не одни, с ними еще кто-то. Переждать в поселке спокойнее. И потом так даже лучше — у него будет возможность подольше побыть рядом с этой удивительной девушкой, которая не луна, не солнце, или, вернее, луна и солнце вместе! Сядут они где-нибудь отдельно от Олега и Васьки, и, может быть, он погладит рукой ее белые волосы.
Показался одинокий фонарь на единственной улице поселка. Он мигал тусклым светляком, но у всех, должно быть, отлегло от сердца, потому что там, под этим тусклым светляком, они будут в полной безопасности, там они постучатся в первое же окно, и заспанные хозяева…
Вдруг песок вокруг них осветился. Все разом, как по команде, испуганно оглянулись: «Волга» шла им наперерез. Бежать к поселку было поздно: они все равно не успели бы. Олег и Васька растерянно досмотрели на Димку. Тот судорожно сжал ружье.
Через минуту «Волга» нагнала их. Из нее выскочили двое мужчин и уже знакомый шофер. В машине остались две девушки.
Невысокий, обросший щетиной парень в тельняшке сказал икая:
— Ребята, из-за чего сыр-бор? Она ж с нами…
— Да чего ты, Лялька, ломаешься! — резким голосом крикнула одна из сидевших в машине девушек.
Лялька стояла за Димкиной спиной и всхлипывала.
Парень в тельняшке шагнул к ней. Димку затрясло, он вскинул ружье, крикнул:
— Не подходи! Стрелять буду!
— Да вы что, с ума посходили? — Парень остановился, недобро прищурился. — Что ты, мальчик? — Ты зачем грубишь?
— Сейчас стрельну, — сказал Димка с дрожью в голосе, — только сделай шаг!..
Парень опустил глаза, усмехнулся и, пригнувшись, вдруг прыгнул на Димку. Ружье вылетело из Димкиных рук, глухо шлепнулось в песок. Димка вжал голову в плечи, услышал, как просвистел над головой кулак. Сначала он даже не испугался, просто инстинктивно присел, и парень промахнулся. Разозленный парень сорвал с себя флотский ремень с бляхой, привычным движением в долю секунды обмотал мягкий конец вокруг запястья.
— Сопляки! Я вам сейчас покажу! — Парень, оскалясь, взмахнул ремнем, Димка отпрянул назад и побежал. Вначале он слышал за собой дыхание парня, потом того окликнули, и он отстал.
Димка пробежал уже половину пляжа, как вдруг с отчаянием и тоской почувствовал, что в спину ему уставился сноп яркого света. Он оглянулся: «Волга» шла по песку и догоняла его. Мотор ревел, машину кидало из стороны в сторону, Димка понял это по тому, как прыгают то вправо, то влево круглые глаза фар. Машина шла не быстро, но все-таки быстрее, чем Димка бежал, хотя ему казалось, что он летит по воздуху. Это было как в замедленной киносъемке: Димка поднимал ногу, выбрасывал ее далеко вперед, нога утопала в песке, но другая, вырвавшаяся из песка, была уже готова сделать новый шаг, он выбрасывал вперед эту ногу, пока та, первая, боролась с песком. А неумолимый свет вокруг становился все ярче и шире. В мозгу лихорадочно мелькало: куда бежать?.. куда?! Так они его в два счета нагонят! Прижаться к земле? Спрятаться за какой-нибудь купальней? Но его отовсюду хорошо видно: от света фар некуда деться! Прыгнуть в море?.. Но там его легче всего поймать: он и плавать как следует не умеет!.. И Димка бежал, желая лишь одного: скорее бы кончился пляж. Когда начнется упругая земля, бежать станет легче. Он не думал о том, что и «Волга» поедет быстрее, что за пляжем — открытая степь и догнать его на машине совсем несложно.
Мотор надрывался все громче и громче, Димке казалось, что «Волга» ревет у самого уха. Он ждал, что вот-вот его толкнет в спину тупой радиатор, и он упадет на песок, и эти трое вылезут из машины, окружат его и начнут смеяться, и потом этот, в тельняшке, взмахнет над годовой флотским ремнем. Димка зажмурит глаза, металлическая бляха оглушительно треснет по голове, и, может быть, потом носком туфли кто-то брезгливо повернет его лицо к свету и скажет: «Готов!» А может, они просто собьют Димку и умчатся, не оглянувшись, в город: мало ли что может стрястись ночью с пареньком на загородном пляже.
Димка почувствовал, что машина начинает обходить его справа. Он оглянулся: расстояние между ним и «Волгой» было метров пятнадцать, не больше. Свет ослепил глаза, и Димке на секунду показалось, что сейчас он стукнется сослепу о какой-нибудь грибок. Но нет, вот опять он видит песок, пляж уже кончался, и Димка почувствовал облегчение: наконец-то он скинет с ног по трехкилограммовой гантеле! Машина обходила его справа, и Димка понял, что его хотят прижать к кромке воды. Он подумал было повернуть назад, но вспомнил, что опять придется бежать по песку чуть ли не два километра, и еще стремительнее рванулся вперед.
Мотор взвыл совсем рядом. Димка сцепил челюсти и решил, что пришел конец. Он глухо крикнул, упал, но тут же поднялся и побежал снова. Сознание того, что он едва пе попал под колеса, подхлестнуло с новой силой.
Кончился пляжный песок. Ноги почувствовали твердую почву. Бежать стало легче, хотя в груди уже невыносимо жгло, не хватало дыхания.
Мотор ревел, но как будто уже потише, свет тоже стал не таким ярким и вдруг совсем поблек. Димка повернул голову: машина стояла, и отбежал он от нее уже на полсотни метров, возле машины суетились парень в тельняшке, еще кто-то, они кричали, размахивали руками. «Забуксовали, — догадался Димка, — в песке. На последних метрах…»
Когда Димка понял, что его больше не преследуют, у него сорвалось дыхание. Воздух вылетал из легких с хрипом и свистом, в горле словно драло наждаком. Но Димка продолжал бежать: эти гады могли в любую минуту вытащить «Волгу» из веска. Он вдруг понял, что здесь в степи, его догнать проще всего, и значит, пока «Волга» буксовала, натужно выла мотором, надо было укрыться в какой-нибудь встретившейся на пути балке.
Но балок, как назло, не попадалось, словно их нарочно засыпали доверху землей. Даже кустика не было в этой проклятой степи, даже ямки, и трава куда-то делась — пошли солончаки. Ноги стали вялыми, Димка с трудом делал каждый шаг. Налетел на торчавшую из земли палку, больно ударился о нее большим пальцем правом ноги, почувствовал, как из-под ногтя толчками забила кровь. Он бежал, как раненый зверь, и пятна крови темными крапинками метили его следы.
Земля снова сменилась песком. Димка понял, что попал на дюны, и обрадовался: вот где наконец-то можно укрыться! Он поднялся на дюну, упал. Хрипя, пролежал несколько минут. Оглянулся на пляж. Две точки фар все еще светились на самом его краю. И Димке захотелось, спрятаться подальше от этих светящихся точек. Он пополз на четвереньках, бессильно скатился в темноту. Раздался плеск воды. Что-то липкое и холодное охватило его.
«Болото…» — догадался он.
От воды поднимался гнилой запах.
Димка поднял руку, и жижа, обманчиво блестевшая звездами и луной, зачавкала, задвигалась вместе с ним.
Он закрыл глаза. Что-то заболело в груди. Казалось, грудь сдавили железными клещами и давят, давят, словно на спор затеяли: кто сильнее сожмет клещи. «Сердце… — понял Димка. — Сердце…» И почему-то сразу успокоился.
Прислушался. Тихо… Над лицом зудят комары, облепили лоб, щеки. И со слезами на глазах Димка подумал: «Пьете мою кровь? Пейте, гады, пейте…»
Прошло, наверное, много времени, пока боль в сердце успокоилась, в груди перестало жечь. С огромным трудом вырвал Димка из трясины слабые, дрожавшие руки. Болото звонко чмокнуло, Димка пошарил перед собой, за что бы ухватиться, наткнулся на корягу. Прямая, как ствол, она метила в луну. Дима схватился за нее, сделал всем телом усилие, подтянулся, и ноги поддались. Он выполз на влажный светящийся песок…
…Светало. Холодный ветер залетал к болоту. У Димки не попадал зуб на зуб. Перепачканный в болотной жиже, он сидел на песке, растирал ладонями грудь. Вдруг пальцы наткнулись на сверток в кармане. Тьфу ты!.. он и забыл, что у него есть сигареты и спички!