sate !!
yaa to naa, sore, yoi !! yoi !! yoi !!
yaa to naa, sore, yoi !! yoi !! yoi !!
Перевод даст немногим больше:
ah, when you wanna dance, let us do tokyo ondo. yoyee yoyee. at this brilliant tokyo, at the center of brilliant city. yah tona sore yoyee yoyee yoyee. yah tona sore yoyee yoyee yoyee.
Жаль, лучше бы это они, Кахондо, сами сочинили. Но, так и так, этого в моей хистори нет, существует сбоку, слепое пятно кахондо. Но почему тут ни разу не маячили Легендарные розовые точки, Legendary Pink Dots? Они чрезвычайно хороши и вечные: британцы, начали в 1980-м в Лондоне, в 1984-м переехали в Неймеген, там и работают, все еще. Больше восьмидесяти альбомов. Узкоаудиторные, да. Или Tuxedomoon, хотя бы в виде «In A Manner Of Speaking»? (In a Manner of speaking / I just want to say / That I could never forget the way / You told me everything?) Coil? Ну да, у меня не музыка, а играешь розданными картами, все время раздаваемыми фишками. Я тут как Энимэл из «Muppet Show» с хитом «Mahna Mahna», на строгом исполнении которого настаивают две розовые подпевочные коровы. Кто эти неизбывные коровы? Ну, не беда – такие и сякие обстоятельства не пресекают существовать и в каком-то еще виде, чуть-чуть ненадолго высовываясь из них. Живем здесь, что уж. Стоп-фраза еще не возникла, даже ее идея отошла в сторону. Но теперь вернулась. Наверное, сейчас примерно половина истории.
Ютуб не покрывает всю музыку, он ничего не делает, это люди, заливающие клипы, удерживают острова, которые исчезают, тая. Постоянно вымышляемые сообщества, вымышляющиеся. И, вместе, один остров, нарастающий и тающий одновременно. Дело нечеткое, учитывая и снятие роликов по требованиям правообладателей, и закрытие аккаунтов. У каждого своя картинка, разная в разные дни. Storage, куда все складывают, прикидывается складом всей музыки, заведомо им не являясь.
При упоминании очередного трека должно бы возникать определенное дрожание читателя, совпавшего с ним. Не на каждом, но не может быть так, что целевая аудитория (кто, кроме нее, тут остался) не знает большую часть названий. Частное и, в сумме, всеобщее дрожание усиливается, что может стать результатом, если и не целью предъявляемого здесь. Окончательный результат недостижим, поскольку в дело могут войти новые читатели. Слушающие-читающие испускают какие-то волны, все это смешивается, и этот сгусток висит где-то, совершенно не завися от времени. Ну, постоянное оно там какое-то. Импульсы не выветриваются, складываются, и всякий участвует в совокупном продукте: тот не обязан быть видимым и материальным. Висит, так и сяк меняясь, не локальный остров, а в постоянном времени, постоянно происходящем.
Вероятно, те, кто умом, иррационально, инстинктами соотносится с этим островом, они одного возраста – в котором более всего жили там. Да и музыканты в своем однозначном возрасте. Новое натягивает на себя старое: какими запомнились, молодыми. Они и сами стараются соответствовать, кроме разве Лайдона. Сам-то может и думать, что он прежний; впрочем, судя по фото и видео – нет. Он же умный. А Фрипп вообще не изменился. Такими и останутся. Или вообще никакими. Кто ж будет думать о том, как сейчас выглядят участники Sweet Smoke, даже если альбом 50-летней давности еще слушают со скоростью 500 тысяч раз в год. Сколько их было в группе, как выглядели?
У The Ex & Tom Cora справа почти логично выглядит Jah Wobble – Bill Laswell, «Radioaxiom A Dub Transmission Bass: The Final Frontier 2001». Лосвел (Ласвел, Ласвелл, Laswell, бас-гитара) коммутатор разного, здесь у него эмбиент, весьма бессмысленный. Для релакса и оптимизма. Какая-то такая музыка, что сыграна и ладно. Но он разный, Ласвелл. И Мархель мне его записывал, и слушал его когда-то в Москве. Не когда-то, в 2006-м John Zorn & Painkiller в клубе «Апельсин», 23 мая. На Пресне сбоку от зоопарка, начало в 20:00. Painkiller – проект Зорна и Ласвелла. С пивом в пластиковом стакане по заполняющемуся залу ходил Илья Кормильцев и этак оглядывал публику. 2006-й, я тогда даже не умел летать с электронным билетом; когда собрался в Кельн, меня Парщиков инструктировал. А так были агентства, какие-то турбюро, мутное просчитывание стыков. Тогда еще и «Билингва» жила, редакция возле нее. Разноадресные ОГИ, даже Рунет еще почти вменяем, все могли напеть «Йозефа с бажин», «Нежных сов», говорили Превед! и знали Истеричных белок. Впрочем, эта жизнь уже не казалась вечной, ощущалось, куда идет.
Ласвелл был хорош, а Зорна на концерте и не помню. Он-то строил что угодно, от авант-рока до даба, продюсировал и Motorhead, и Майлза Девиса, и Херби Хэнкока. От Dub Transmission Bass много веток. Lee Scratch Perry, например, – чего туда тыкать, все знакомое: Riches come / And riches goes / Cigarette come / Cigarette goes / But I remain / I am the rain / I remain / I remain the same. Умер на днях, 85 лет (сентябрь 2021-го). Еще эйсид-джаз, инструменталки, Buck Jam Tonic alias Bill Laswell (basse), John Zorn (saxo) et Tatsuya Nakamura (Drums), 2003. Альбом, час сорок; tatsuya nakamura is a monster, hands down – в комментарии. Совершенная правда, а альбом – не клип – прослушан полностью. Жаль, стал быть недоступен – это просматривая уже при редактировании. А нет, не исчез, просто изменилась локация.
Где Накамура – разнообразнее, чем у Ласвелла шагом раньше. Майлс Дэвис, Крафтверк, Джойдивижн, Горрилас, Брайн Ино, Бьорк, Mark Farina – Mushroom Jazz 2 и даже Matt Elliot’s brilliant 2004 album «Drinking Songs» – а это да, из моего подсознания, зимой я его часто слушал, волшебный альбом, тихое мычание и меланхолия (в ютубе есть и нежнейшая What The Fuck Am I Doing On This Battlefield). Квартет Чета Бейкера. Хэнкок и Пейнкиллер. Какое отношение ко мне имеют Бьёрк или Эно? Ладно, их пусть и не слушаю, но знаю. Но «The Best Playlist of Elegant Bossa Nova and Jazz»! («Enjoy 10 Hours of Positive Afternoon Jazz Cafe»), километры анонимных звуков. Должна быть какая-то логика? Или теперь логика выглядит так?
Если смотреть колонку дальше вниз – против правил, ну и что – «Кино». На него не кликал никогда, и откуда русский контекст? Не геолокация, тут Латвия. Потому что я упомянул Згу и Химеру? Но я их упоминал в тексте, а не в искалке. Не передает же OpenOffice данные ютубу. Но заодно и нечто под названием «Как чирлидерши прогуливают школу», минут на 10. Может, если смотреть ниже и ниже, там вообще невесть что, бездна, сизая магма.
Выбор из дюжины, тесная схема, но уж как решено. Если внутри этой истории, то и жить в ней, не бунтовать. Заявлено же, что все равно, в каких обстоятельствах быть, не уточняя, что при этом будет комфортно. Впрочем, бунт не противоречит безразличию к обстоятельствам. Он же не личная обида, а укор в их адрес – могли быть исполнены и получше. А играть надо и в плохих условиях. Отчего захотелось отменить схему и восполнить скудость обстоятельств? Зачем борьба с манаманой? Попадаешь в неизвестные места, а в новых обстоятельствах хочешь приятного. Обстоятельства как бы пофиг, но хочется комфорта? Раздражают нестыковки, но как могло бы состыковаться иначе? Да, смотришь на все со стороны, но слишком суетишься, так ли уж отделил себя от обстоятельств? Отделил, что отделялось, где оно теперь? Отделил, а связь сохранилась. Зато возник люфт, заполненный безвидным и воздушными феями. Его понять и следует, а суета – просто обстоятельство, вызванное недопониманием.
Узкая история притягивает к себе что ни попадя, для того и делается: чтобы появилось то, чего и не предполагал, подумать не мог, что такое есть на свете. Заодно игра позволит избыть на новой местности – где раньше не жил, не жил же в новостях от правой колонки – какие-нибудь детские истории. Вроде нечего уже избывать, ну а если, как в компьютере, свалялась куча джанка, незаметно жрет ресурсы, тормозит и путает? У Ласвелла-Цорна-Накаумуры справа Led Zeppelin, «Mother Ship». Зацепок с, например, Битлз или роллингами у меня не было, а LZ в позднем детстве (университет и чуть после) были базовой группой. Если уж недоизбытые личные истории, то это она.
Trash и junk тоже ж ресурсы, а что является почти невидимой частью вас? Рост, национальность, родители, чашка кофе с утра, такая-то музыка? Без чего себя не ощутить, даже и не думая об этой связи? Тьма всяческих фактов и коммутаций, а джанк-то и не виден. Но если вылезла тема его удаления, то чистка идет, и уже долго. Теперь только осознал. Но если обнуление, то дело, пожалуй, необратимое и частью процесса сделаются опасения. Не лишит ли он личного? Какой-то трэш внутри, не инфекция, застарелое невесть что, почти физиологическое. Все эти rubbish, trash, garbage, refuse, litter, waste, junk, debris извлекутся наружу и рассеются. Но если они производятся в таком словесном разнообразии, примешиваются ко всему или почти ко всему, вдруг они нужны? Что поделаешь, чистку не остановить.
Понятно, LZ не джанк и прочие эти слова. Выглядит тотальным хабом. Они и строение, и пересадочный пункт уровня мировой институции. Как Франкфуртский аэропорт. LZ переливались, коммутировали и пересылали, а потом время остановилось – их время затихло, получился умалившийся в значении полузаброшенный аэропорт. Насквозь знакомый, можно зайти, увидеть залы ожидания, пустые стойки регистрации, кафе-рестораны, оттуда не летает уже почти ничего. Но что теперь с институциями разного назначения? Юнеско, что такое сейчас UNESCO? Или ООН? Мировые органы ж ограничены во времени смыслом. Но как представить заброшенным Франкфуртский аэропорт? Два громадных терминала, стояночные поля до горизонта. Зоны A и C в Terminal 1, где переход к поездам, электричкам и автостанции. Зоны D и E в Terminal 2; между терминалами автобусы-шаттлы и монорельсовая SkyLine.
И вот FRA ушел в упадок: пустые или пока еще полупустые залы терминалов, какие-то секции закрыты. Глухие коридоры, безлюдные в конце зоны E, как старая часть аэропорта Шопена в Варшаве: чисто, сумеречно, пусто. Невнятные склады на втором этаже над входным вестибюлем. Зашторенные киоски внизу. Трава вдоль линии монорельса, откуда она там взялась? Понятно, с Франкфуртом такого произойти не может, не аэропорт же моногорода, пришедшего в запустение после ухода его моносмысла. LZ выглядели не меньше FRA. Или это частное ощущение, в мое