Духи, боги, демоны и прочие инферналы клянутся своею сутью. Именно она наказывает за нарушение. Кстати, поэтому нечисть выполняет только букву договоров, в этом их суть. Кёки понимала, что бьёт в спину Тима для его же блага. Превращение в демона на глазах сотни людей убило бы его. Но богиня в глубине души осознавала, что выбрала не самый лучший путь. Во всём виноваты её чувство вины и ощущение бесполезности в последнее время. Ведь могла, вместо того чтобы тратить время на ностальгию, попытаться достучаться до парня. Или ещё проще – переместить его. Но сознательно избрала самый болезненный для себя способ. Как наказание.
И оно последовало. Не считая того, что сейчас она беглая слуга, Кёки вернулась к изначальной силе. Слабая воздушница с парой слабых способностей.
Хорошо, что Норвуд прекрасно понял ситуацию и лично проконтролировал обмен.
«А ты дура! И что собираешься делать дальше? Ведь теперь ты вне закона». Кёки хотелось плакать.
Геноске Току
Могучий, высокий и седовласый старик в строгом чёрном костюме, освещённый исчезающим за горизонт солнцем, стоял, словно статуя какому-то мифическому воину. Будто сигнальный столб на обочине дороги, которая вела от Стужеграда, Геноске провожал невидящим взглядом проносящиеся мимо него автомобили. Легковые, грузовые, фуры, автобусы и даже бронетранспортеры проносились с почти ощутимой аурой крыс, бегущих с тонущего корабля. А если обладать феноменальным слухом, то можно услышать грохот составов, убывающих с вокзала на другом конце города. Стужеград стремительно пустел, оставив в себе только магов и солдат, что служили Владистужевым и Нахтриттерам. Или сами были ими.
Только потомственного слугу Мейстеров мало волновала эта суета. Тем более именно его присутствие и спровоцировало эвакуацию. Старик в тысячный раз решал одни и те же вопросы.
Правильно ли он поступает? Не лучше ли бездействие, чем действие? Не обернётся ли его поступок большими проблемами, чем ожидание?
И в тысячный раз себе отвечал: правильно. Ведь маленькая богиня взяла на себя ответственность и стала изгоем. Может, это было не лучшим решением, но любое другое могло оказаться хуже. Переубедить просыпающегося демона снова утихнуть – это неимоверно трудная задача. А переместить совсем не значило, что монстр не сможет телепортироваться обратно. С этой стороны он никогда не испытывал силу господина. Как бы ни считал сам лорд, но Геноске был невероятно счастлив и горд тем, что именно он оказался его подопечным. Упрямый, любознательный, плюющий на все условности и правила. Способный прямо в лицо сказать правду и одновременно обмануть. Думающий на много ходов вперёд и поступающий согласно мимолётному импульсу. В общем, настоящий Дольмейстер. Честно говоря, более кукловод, чем многие до него. И главное, не видел он никого равному ему, кто сможет вернуть уходящее имя Мейстеров.
Поэтому сейчас он не видел лучшего выхода, чем устранить проблему самому. Иначе Тим обязательно пошёл бы с ним, и совсем не факт, что, вкусив крови, справился бы со своим внутренним зверем. Тем более господин уже полторы недели находится в коме, неустанно сражаясь за владение телом со своим демоном. И даже вид мерзавцев мог усилить чудище внутри. Значит, поступок Геноске верен.
Последствия? Здесь Старик пасовал, как и предки. Слишком изменился мир за последние пятьдесят лет. Далёкое стало близким, а близкое – далёким. Неважное вчера стало мерилом успеха сегодня. Когда-то без сомнений лояльное большинство стало требовать прав и внимания. И те, кто защищал, пожелали привилегий и почестей. Поэтому они не могли просчитать все факторы. Убоится или запаникует нынешнее поколение людей, наконец осознав, какая сила живёт рядом с ними? Вызовет страх, опаску или, наоборот, желание ограничить, уничтожить подобное явление? Не ступят ли нынешние слабые одарённые на путь саморазрушения в поисках собственной силы? Не объединятся ли с простым людом против первых семей? Или потребуют изгнать тьму из дома, как многие другие государства?
Даже Геноске не мог предсказать ответы. Он всегда был в основном сосредоточен на внутренних делах семьи, а не на политике. Родители Тимора и погибшие во время войны родственники, намного лучше него знающие сегодняшнюю обстановку, не смогли стать защитниками рода, отправившись на перерождение или ещё куда. Несмотря на то, что на Пратерре не сомневались в наличии души, про происходящее с душами после смерти тоже не ведали. Духи не распространялись ни о своей жизни, ни о том, что происходит ещё дальше за кромкой. Небытие, перерождение, рай…
Геноске быстро моргнул, будто стирая непрошеные мысли. Совсем постарел, раз задумался о смерти. Излишние переживания тоже не добавляли настроения. Но Старик знал, что дело не в приближающейся дряхлости или кончине. Нет, все его переживания и самоедство – это грусть от будущего расставания с воспитанником. Он просто привязался к этому непоседливому, любопытному и целеустремлённому мальчику с демоном в душе. Который походя ломает привычные шаблоны и встряхивает застоявшееся болото (вынужден признать) древних магов. Нынешний лорд воплощает в себе лучшие черты Мейстеров. К сожалению, прошлое поколение, включая его самого, оказалось провальным: ни одного защитника рода. Только старики вроде него встали в один строй с предками. Духи тоже гордились мальчиком как потомком, который подарил им надежду на возрождение. Сам Геноске осознал, что просто любил своего подопечного безо всяких ожиданий.
К одиноко стоящему старику подъехал бронированный, но роскошный лимузин. Из машины упругим прыжком выскочил высокий стройный мужчина примечательной внешности даже для многовидовой Рассветной империи. Смуглый, с алой радужкой и белоснежными волосами, что распустились свободной гривой, сдерживаемой лишь золотым обручем-короной.
Геноске улыбнулся, потому что вспомнил, как назвал императора его воспитанник, впервые увидев портрет самодержца: «Клястъ, это настоящий дроу!»
После подопечный объяснил своё восклицание, рассказав о тёмных эльфах. Что вызвало у него улыбку. Одни из самых известных и сильных магов света выглядели как последователи тьмы. А затем о светлых, что заставило старика рассмеяться, потому что Риттеры, которых называли Рыцарями Смерти, были внешне очень похожи на сидов. Те же светлые кожа и волосы, большие и яркие глаза, прекрасные черты и эмоциональная отстранённость.
– Чуешь кровь, Старик? – заметил улыбку Геноске мужчина.
Он с малых лет знал слугу Мейстеров. Именно у него он учился противостоять тьме. И впервые видел столь тёплую улыбку. Обычно огромный человек лишь кривил губы, обещая детям императора очередное жестокое испытание.
– Да, принц, – ровно произнёс Геноске, избавляясь от ностальгии. – Вы исполнили мою просьбу?
– Даже перевыполнили, господин Току, – так же ровно ответил Влад Святозарич.
Словно вернувшись в те времена, когда этот могучий седовласый мужчина гонял принцев и принцесс, показывая им, что они не всевластны и далеко не бессмертны. Его ровный и внушительный голос не раз заставлял отступить шёпот. Который заставляет сомневаться, бояться, не верить и не слышать.
– Я не смог оставить детей, – твёрдо, с еле заметным вызовом ответил Влад Святозарич на не заданный вопрос. – Не сейчас, – снова сказал раньше, чем собеседник спросил. – У меня неделю назад родился первый ребёнок. Сын.
Старик кивнул. Не имело значения, сколько детей принц забрал у Владистужевых и Нахтриттеров. Главное, что оба виновника в руках Святозаричей.
– Неважно. Просто не забудьте потом отдать пленных лорду Дольмейстеру, принц.
– Конечно, господин Току. Но… вы уверены в своём решении?
– Да, принц. Не ради крови, – позволил Геноске себе лёгкую паузу, – мести, слова или репутации. Ради империи. Ибо какие мы защитники Пратерры, если не можем хотя бы заплатить по счетам?
– Разговора про безнаказанность не было, Старик. – В запале Влад забыл о вколоченном почтении. Он принц, а значит, империя – его ответственность. – У нас сейчас хватает войск, чтобы самим вынести и исполнить приговор. Это куда лучше твоей личной вендетты.
«И менее разрушительно», – добавил принц про себя.
– Возможно, – не стал спорить Геноске. – Но это война Мейстеров. Мейстеры вынесли приговор и сами исполнят его. Так было, так и будет! – Он скорее играл гонор, чем чувствовал.
Просто отдать императору свою войну – это словно признать свою слабость. Одно – когда говорят окружающие, даже с фактами. Совсем другое – признать свою никчёмность вслух. Потому Геноске и не думал о подобном варианте.
– Как скажешь, Старик, – согласился Влад, остыв ещё после первой вырвавшейся фразы. – Тебе виднее. Но в городе осталось немало людей, что не поверили нам.
– Они выбрали свою судьбу.
– Не стану желать тебе удачи, господин Току. Но побереги себя, Старик.
Влад ещё раз взглянул на упрямого и несгибаемого, словно статуя, мужчину, махнул рукой и направился к машине.
– Кстати, Старик, если тебе интересно, то богиню мы приютили, не требуя клятв, – сказал он, обернувшись у открытой аппарели.
И кажется, успел увидеть вторую искренне тёплую улыбку Геноске Току. Наверное, всё же стоило нарушить закон ради того, кто когда-то так много отдал императорской семье.
Наконец Геноске остался один. Больше не проезжали машины, не гремели колёсами поезда. Даже в городе. Феноменальный слух же. Вокруг наступила удивительная тишина. Невозможная. Подозрительная.
«Надо же, совсем мнительным стал», – вздохнул про себя Геноске.
Конечно, они затихли, ведь прекрасно знают о его приходе. Иначе как принц объяснил бы необходимость эвакуации. Потому война, бегите. Ручное чудовище Мейстеров приближается. Спасайся кто может. Под этими лозунгами и прикрываясь заботой о неповинных гражданах принц и провернул свою авантюру. Фактически преступив закон, забрал у противника всех детей. Государство не имело права вмешиваться в войну магов, пока не нарушен Кодекс о Силе и Крови – свод правил, регулирующих дуэли, сражения и войны одарённых. Имперские спецслужбы зорко следят за соблюдением кодек