Ещё в детдоме подружившись с парой девочек, они решили открыть клинику для бедняков. Судьба раскидала, но связи они не теряли. И больницу всё же открыли, в которой работала оставшаяся пара. Госпожа Хартц отправилась к нам в школу, чтобы обеспечивать работу бесплатного медкабинета, на что-то большее денег не хватило.
С виду всё хорошо, но проблема в том, что их третья подруга болела с самого детства, что, понятное дело, сильно повлияло на выбор их деятельности. Доступное, то есть бесплатное лечение ей не помогло. Сейчас же моей целительнице кажется, что она нашла ответ в нашей библиотеке и практике на гвардейцах, потому спешит на помощь. А я снова прикидываю расходы, ведь по-любому придётся вложиться в благотворительность. Ещё одно но: сколько займёт лечение подруги, неизвестно. Так что скоро буду на голодном пайке. Грусть, печаль. Но мои бесстыжие очи следуют далее, отбрасывая сплин в сторону…
Нечто фиолетовое, воздушное, с кружевом и оборками, скажем прямо, откровенно сексуальное от Мари. Не знаю, всегда ли она носила подобное, но в последнее время женщина открыто флиртует с Геноске, что после смерти стал намного мягче характером и обзавёлся волчьими ушами как знаком трансформы в духовное состояние.
«Он такой душка», – не стеснялась служанка, то ли просто играя, то ли дразня Ханзо, который сильно бесился от этого факта.
Скажем так, в последнее время он несколько отдалился от своей невесты. Бывший хулиган с чего-то решил, что должен занять место старика рядом со мной. Глядя на его усердие, не хотелось расстраивать его информацией о том, что в клане Мейстер всегда было всего лишь три фамилии: Дольмейстер, Риттер и Току. Кукловоды, падшие рыцари и чудовища, никак иначе. Любой ближний слуга принимался в одну из семей. Соответственно, абы кого не брали. Но аккуратно подстриженный Ханзо со старательно копирующим невозмутимость лицом трогал мою душу до широкой улыбки. Единственное, я у него спросил: почему он решил изменить статус наёмного работника на слугу? Не помню, задавал ли этот вопрос.
– Понимаешь, Тим, тьфу ты, то есть господин. – Ошибку он совершил, потому что наедине я просил говорить со мною свободно, но малый опыт заставлял его вечно сбиваться. – Я ж с улицы. Парень простой и конкретный. Патриотизм-шматриотизм, долг, семья, честь – для меня это были просто слова, с помощью которых политики дурят народ. Для меня главное была банда. Типа один за всех и все за одного. Типа бабки, бабы, драйв. Но ты в курсе, чем это закончилось.
И вот когда я начал работать у тебя, я понял, что ты, Старик, все вокруг вас, вы живёте по этим правилам. Вместо отрыва вы учитесь, тренируетесь и работаете. Ты ввязался в войну ради почти незнакомых людей. А сколько проблем доставил тебе я? Но ты никогда не отступал. Даже Старик хоть ворчал, но всегда поддерживал тебя. Это один за всех и все за одного, а не «грабим вместе, а отвечает один, пока остальные бухают на воле».
А ещё вы реально делаете всё для империи. Службой, делами. Да вам даже в голову не приходит жулить с налогами. И умереть за тебя – это не красивые слова. Старик… Неважно, проехали. Мне тоже хочется больше, чем просто жрать и спать. Но империя – это слишком сложно, поэтому я хочу служить тебе. Ты рядом, справедливый и честный. И я уверен, что все твои дела идут во благо не только семье, мне, но и стране. Твои дела влияют на всю империю. Понимаешь?
Удивившись сумбурному, но обстоятельному ответу, я кивнул и с тех пор решил молчать. Вдруг у него получится, и не только я, но и предки примут его? Впрочем, всплывающие фоном воспоминания совсем не мешали мне любоваться соблазнительными образцами уже от любимых девушек, коих удалось заманить под поводом серьёзного разговора.
Миленькие белые трусики с оборками в голубую полоску Юко. Намекающие: я ещё маленькая для всех этих глупостей, но очень хочется быть красивой. «Извращуга!» – будто наяву услышал я её смешливый голос, когда залип на пикантное фото её задницы. Аж покраснел, невольно отводя взгляд в сторону.
Белоснежное, нежное, но всё равно создавалось ощущение льда и недоступности. В этот раз я рискнул и угадал: Юна. Моя снежная принцесса. Со времени размолвки между мною и её семьёй не сказала и пары слов. Пришлось применить немало красноречия, чтобы убедить её прийти ко мне домой. Честно говоря, помог только шантаж. Скажем так, немало народа интересовалось произошедшим в беседке в школьном саду. Само собой, я ничего и никому, но мог случайно обронить блокнот, где подробно описывал свидание с некой девушкой, что оказалась куда жарче своего ледяного образа. Вспомнив недавний разговор с нею, улыбнулся. Столько гнева в обычно тихом омуте её глаз. Сохраню этот образ навечно.
Что ж, наступило время последнего образца представленной Геноске коллекции. Айяно и светло-розовые с бантиком. Мило. Но одновременно они будили во мне дикую ревность. Для кого, Ай?! Долбаный Торугава не собирался отступать, по слухам, он порвал со всеми своими однодневными подружками, пару раз встречал её у школы. Только меня не обманешь: несмотря на холод её голоса, я видел в её глазах «Борись!», поэтому не отступлюсь. В следующую встречу, раз подлый Торугава не хочет вызвать меня на дуэль, сам брошу ему перчатку. Ради светло-розовых и бантика я готов на всё!
Изумлённые писки, визги и гневные выкрики, в зависимости от характера, прервали мою мысленную тираду и недолгую, эм-м-м, экскурсию. Кстати, мне даже не хотелось думать о том, сколько Геноске потратил энергии из Кристалла на эту шутку. Доппели или куклы, письма или мгновенные распечатки, множественный телепорт или ускорение, материальные иллюзии для замены. И возможно, ещё не менее десятка чар, о которых я просто не догадался. Наверное, ополовинил нынешний запас Алтаря. Что же, его отношение к экономии тоже явно претерпело изменения. До этого подобного замечено не было, потому что кнопки на стуле и он же, исчезающий из-под тебя; вода сверху, когда входишь в комнату; банановая шкурка на полу – это детский сад и по уровню, и по расходам силы.
Точно! Может, всё проще и это иллюзия?! Автоматом схватил первые попавшиеся под руку трусы, розовую паутинку от тёти Миюки, прекрасно осознавая, что всё самое настоящее. Но рефлекс же. И даже мысли не мелькнуло о том, что только что они были на ней. Честно-пречестно! Демоновы гормоны!
– Господин Тимор в кабинете, леди. – Голос Геноске остановил моё падение в бездну разврата и греха.
Демонов старикашка! Ни слова обвинения, но уверен, что сюда бегут все «обесчещенные» дамы скопом, пыша яростью и злобой.
– Ти-и-им, долбаный извращенец, молись! – начала тётя Миюки, что до сих пор недолюбливала меня, вечно подозревая в чём-то подобном. А в связи с навалившейся на неё ответственностью её характер изменился в злобную сторону, так что в угрозу я поверил.
– Не может быть?! – негромкий возглас Айяно.
– Может! – лязг затвора от Юны.
– О-о-о, Ти-и-им?! – полный веселья и немного смущения полусмех-полустон Юко.
– Господин? – раздалось безэмоциональное Кисейчу. – Вы же обещали-и-и?! – тут же по-детски обиженно.
– Хозяи-и-ин, не надо-о-о? Дольмейстер, придур-р-рок! – почти слившиеся в единый вопль голоса лисиц, паникующий и рычаще злой.
Как быстро исчезло из речи второй «хозяин», стоило ей по-настоящему выйти из себя, а с первой явно что-то не то. С одной стороны, стесняшка стесняшкой, что краснеет, стоит на неё взглянуть, а с другой стороны – стринги. Хотя, может, я зря, просто они ей удобнее?
Отметил, что не слышу голосов Хэлен и Мари. Всё равно? Или просто слишком далеко находятся, чтобы их возмущение достигло моих ушей? Демон, о чём я думаю?! Голоса и шаги уже рядом.
Наверное, существовали тысячи вариантов выхода из ситуации. Вплоть до телепортации всей обстановки в другую комнату и одновременной замены, чтобы при последующем обыске и находке сделать невинное лицо. Или, в крайнем случае, спрятаться в туалете, в душе. Мол, ничего не видел, ничего не знаю. Но в руке находились трусы тёти Миюки, а позади – грозный враг. Поэтому только паникой и магией могу объяснить свои действия. Раз – все улики с верёвки у меня в руках. Два – убраны в личный пространственный карман. Три – оборачиваюсь к дверям.
– Вы меня зачем-то искали, леди?
Четыре. Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем.
Меня осмотрели с различной степенью подозрительности. Почему никто не поверил в мою невиновность?! Что я такого сделал, чтобы обо мне так думали?!
– Где? – первой прервала вязкое, как варенье, полное косточек, молчание подозрительности тётя Миюки.
– Кто? – продолжал я разыгрывать святую невинность.
– Тру… Неважно. Главное, скажи, ты никуда не выходил? – Тётя Миюки всё ещё мне не верила, но доказательства отсутствовали. Пока, по её мнению. Читал в глазах женщины.
– Нет. А что случилось, девушки?
– Кто-то укр… пфр-р-р, – подавилась Юко, которой запечатали рот одновременно Юна и Айя.
– Если ты ни при чём, то и знать тебе необязательно, – отчеканила не занятая борьбой рыжая Мизуки.
– Неважно, – повторила тётя. – Девочки, на обыск. А ты подними руки и никуда не двигайся, – это уже мне.
Послушался команды. Меня охлопали, вывернули карманы. В другое время я бы поспорил, но сейчас точно знал: виновен! На самом деле надо было, чтобы не выбиваться из образа, но…
– Ничего… Чисто… Пусто, шеф, – раздавалось от девчонок, что с азартом отдались новой забаве. Не все, конечно.
Меня ещё раз смерили подозрительными взорами и покинули. Юко, уходя последней, с сожалением посмотрела на меня и покачала головой.
– Что?! – не выдержал я.
– Эх ты… А я надеялась на тебя.
Захлопнул рот. И что это было?! Хотя стоило всё отложить на потом, сейчас нужно избавиться от улик. Точнее, подкинуть их в нейтральное место, а лучше как-нибудь подсунуть мерзопакостному старикашке.
Ничего придумать не успел…
– Госпожа Миюки, останьтесь с Тимором, пожалуйста, – раздался голос Юны, что лишил меня всех шансов выкрутиться, кроме молчания.