стрельбы составляла всего метров сорок. А из винтовки, насколько я знал, стреляют обычно дальше.
Настало время уходить, мы отправились к воротам, где нас вышел проводить староста деревни Степан Аркадьевич. В руке он держал вещмешок, как у самого Панциря, только полный.
— Вот, держи, Сашка, собрали вам харчей на дорогу, — сказал он, но мешок протянул почему-то мне. — Идите быстро, до реки доберётесь, считай, что в безопасности, только, может быть, тварей встретите, но это не беда. И вот ещё.
Следующий подарок он тоже протянул мне, это был нож в потёртых кожаных ножнах, с рукояткой из дерева, сильно потемневшего от времени, вынув клинок из ножен, я разглядел обычную финку с потемневшим лезвием, но, как видно, очень острую.
— Ты не гляди, что он старый, — заверил меня старик. — Его мой покойный друг ковал, давно ещё, лет двадцать назад. Там сталь такая, что можно жестяные листы полосами нарезать, как бумагу.
Спасибо, — сказал я, прикрепляя ножны на брючный ремень. Нож лишним не будет, хотя в своей способности зарезать человека я сильно сомневался.
— Дай бог, чтобы не пригодился, — сказал напоследок Степан Аркадьевич.
На этой оптимистической ноте, он велел своим открывать ворота. Двое мужчин, используя хитрый механизм из говна и палок, ну, то есть, из верёвок и жердей, немного приоткрыли ворота. Ещё раз попрощавшись, мы вышли в опасный внешний мир.
Глава третья
Долгая ходьба по пересечённой местности никогда не была моим любимым занятием, а спортом я не занимался с тех пор, как в институте сдал зачёт по физкультуре. А тут, помимо моих лишних килограммов (которые постепенно исчезали от голода и постоянных нагрузок), на мне был ещё тяжеленный вещмешок, и винтовка, которая тоже весила немало.
Вышли мы в районе обеда, а уже к четырём часам я едва плёлся, стараясь не отстать от своего проводника. Тот, впрочем, не особо спешил, то ли жалел меня, то ли соблюдал осторожность и старался увидеть опасность заранее.
К шести часам он всё же сжалился и объявил привал. Я, услышав команду, просто мешком рухнул на землю, ноги гудели, голова кружилась, а ботинки мои, казалось, скоро умрут. Развязав мешок, я обнаружил там запас всё той же картошки, к которой прилагалось сало и сухари. А сверху лежал узелок с отварной картошкой, специально на один приём. Её мы и стали есть, запивая водой из фляжки.
— Может, стоило поход до завтра отложить? — спросил я. — Скоро стемнеет, идти мы не сможем, а в темноте могут быть эти.
— Если они на нас в темноте выйдут, — Панцирь как-то неоднозначно хмыкнул. — То все тут и останутся. Ночь — наш друг, а потому пойдём и ночью.
— У тебя фонарь есть? Или ты в темноте видишь?
— Вижу, не переживай. Я, и правда, боец не из последних, недаром столько лет небо копчу, многие убить пытались, да только сами давно в земле лежат.
Мне бы его уверенность, вот кино будет, если его убьют, а я останусь. Собственно, мне тогда тоже конец придёт, а если и нет, то я всё равно не знаю, куда мне идти и что делать. В Москву идти? Ага, пешком, из Сибири. Дойду я до первой твари, которая мной и закусит.
— А что старик про реку говорил? — снова спросил я. — Может, сделать плот, да по ней сплавиться?
— У меня в одном месте даже лодка осталась, вот только сплавляться можно вниз по течению, а нам в другую сторону нужно. Сплавимся мы в Ледовитый океан.
— Понятно, — сказал я, решив больше ничего не спрашивать, неприятно выглядеть идиотом, да и ему, наверное, уже надоел.
Отдыхать долго он мне не дал. Но и те полчаса, что мы просидели, позволили хоть немного восстановить силы. Мы снова пошли сквозь лесную чащу, не знаю, как Панцирь определял направление, за всё время я не видел у него ни компаса, ни карты, но мы уверенно шли вперёд. Надо полагать, скоро куда-то придём.
Когда стало темнеть, проводник мой вдруг остановился. Я было обрадовался долгожданному отдыху, но тут заметил, что он поднял руку в каком-то странном жесте, оттопыривая пальцы. Потом понял, что я ничего не понял, поэтому просто указал рукой куда-то вправо, приказывая смотреть туда.
Я уставился на деревья, словно то самое животное на новые ворота. И что там следовало разглядеть? Некоторое время мы стояли молча, я уже собрался задать очередной дурацкий вопрос, но тут краем уха уловил какой-то звук. Кто-то шёл по лесу, довольно далеко. Потом звук повторился, Панцирь жестом велел мне залечь.
Звуки то замолкали, то звучали громче, вообще, складывалось впечатление, что кто-то осторожно приближается. Панцирь тем временем развязывал мешок. Он извлёк оттуда какую-то штуку, которую из-за наступившей темноты я разглядеть не смог. Потом стал прилаживать её к себе на голову. Тут до меня дошло, что это прибор ночного видения, стало понятно, почему он с таким оптимизмом ждал ночи.
Минут через двадцать, когда вокруг окончательно стемнело, он приказал:
— Сиди здесь. Оружие держи наготове, я, когда вернусь, тебя позову, если не позвал, значит, это не я, стреляй сразу.
— Понял, — сказал я и пристроился у корней толстого дерева, выставив винтовку перед собой, так хоть сзади не зайдут. Едва видимый Панцирь окончательно растворился в темноте.
Ожидание затянулось, я сидел, не в силах разглядеть собственные руки, над головой было видно небольшой кусок звёздного неба, но и только. В темноте мерещились монстры и бандиты, которые уже подбирались со всех сторон, чтобы меня убить и съесть. Или даже не убивать, а прямо от живого откусывать куски. Или ножами отрезать. От таких мыслей мне стало совсем тошно.
Потом в темноте послышался какой-то шум, но не с той стороны, что раньше. Последовал короткий крик, потом выстрел, за ним второй, а потом всё стихло. Что теперь?
Минут через десять я услышал тихий шёпот из темноты:
— Денис, не стреляй, я вернулся.
Передо мной выросла большая тёмная фигура.
— Ну, как? — тоже шёпотом спросил я. — Получилось?
— Живой, как видишь, — он пытался казаться весёлым, но по голосу было заметно, что не всё прошло гладко. — У них минус три.
— А ты цел?
— Плечо задели немного, но ничего, нашёлся один, умеющий ножи метать. Падла, даже в темноте едва меня не угробил. Если у них все такие, то туго мужикам придётся.
— Что теперь?
— Идём дальше, держишь меня за ремень, старайся не потеряться.
Так мы и поступили. Ходьба по густому лесу в темноте, даже при наличии зрячего проводника, — удовольствие весьма сомнительное. А я к тому же начал понемногу засыпать прямо на ходу, несколько раз даже падал, но он продолжал меня тащить за собой. Ближе к утру, когда в лесу стало понемногу светать, а Панцирь снял свой прибор, впереди послышался шум воды. Река.
— Теперь вдоль реки пойдём, так безопаснее, — объяснил он.
Я не знал, почему так безопаснее, но спрашивать не стал, голова уже напрочь отказывалась работать. Видя моё состояние, он сжалился и велел ложиться, я свалился на камни прямо на берегу реки и вырубился, обнимая мешок. Разбудил он меня почти сразу, то есть, мне так показалось, а часы отчего-то показывали, что проспал я шесть часов.
— Ешь, — приказал он, пододвигая ко мне мешок. — А потом пойдём дальше.
Я приступил к еде, а попутно рассматривал реку. Не знаю, как она называлась. Ширина была метров пятьдесят, но при этом глубокой она не выглядела. Течение было быстрым. А потом я разглядел на воде что-то непонятное. Какие-то фигуры, что находились выше по течению, они перемещались с места на место, почти скрываясь в воде, отследить их передвижения можно было только по брызгам.
— Слушай, Панцирь, — спросил я, указывая вдаль. — Ты на реке ничего не замечаешь? Вон там.
— Твари воду не любят… — начал он, прикладывая к глазам небольшой бинокль. — Твою ж мать!
Тут уже и я разглядел ясно, что это какие-то четвероногие, которые прыгают в воде и, вроде бы, ловят рыбу. Воду они не любят, но при этом некоторые, как оказалось, любят рыбу, которая в этой воде живёт. Ну, а что? Вкусная, полезная и сытная пища, которая к тому же не огрызается из всех стволов.
— Первый раз таких вижу, — честно признался он. — Бери ствол.
Два раза мне говорить было не нужно, я поднял винтовку и прицелился. Они постепенно спускались в нашу сторону, скоро подойдут на дистанцию выстрела.
— Бери того, что ближе к берегу, — велел он. — Самый крупный, кажется, вожак. Старайся завалить хотя бы его.
Я кивнул. Тварей было шестнадцать, теперь, когда они подошли поближе, появилась возможность подсчитать. У него в магазине тридцать патронов, да я пару раз выстрелю, будем надеяться, что по воде они быстро бежать не смогут.
— Огонь, — тихо скомандовал он, когда счёл расстояние приемлемым.
Я выстрелил, даже визуально было видно, что попал, вот только условного вожака стаи монстров-рыболовов это не остановило, он резво кинулся в нашу сторону, а чуть позже, когда стая сообразила, в чём дело, кинулись и остальные.
Я быстро, как смог, передёрнул затвор, выбрасывая гильзу, и снова прицелился, тут стало заметно, что самый большой из монстров стал заваливаться набок, а потом и вовсе ушёл под воду. Всё же пуля моя оказалась для него смертельной. Вторую я удачно потратил на следующего. Панцирь стоял рядом и стрелял из автомата, аккуратно отсекая очереди по два-три патрона. Твари, одна за другой, останавливались и уходили под воду. Одного магазина не хватило, он моментально вынул из разгрузки второй и заменил его. Пустой рожок упал на камни. Последних застрелили уже с расстояния в два метра, всего на моём счету было три, на его — все остальные.
Тех, что погибли на глубине, унесло течением, а эти двое остались лежать на мелководье, дав возможность пристально их рассмотреть. Страшилища были ещё те. Сложно было поверить, что когда-то они были людьми, а потом злобный вирус их изменил. Что-то, вроде больших собак без шерсти, огромные шишковатые головы, широкие пасти с акульими зубами, на лапах когти, способные легко располосовать человека надвое. А на плече одного я с ужасом разглядел сильно искажённую татуировку в виде скорпиона.