— А ты останешься на ночь? Останешься? — заглядывал в глаза Корешок. — Ты говорила, что костер будем вечером жечь.
Действительно, обещала, чего только она ему не наговорила, лишь бы прекратить истерику, когда перед первым сентября везла его в интернат. И как теперь сказать, что ей надо вернуться обратно, чтобы успеть до поездки разыскать Никиту? Какое Корешку дело до ее мужиков? Он считает себя единственным мужчиной в ее жизни.
Он так смотрит, он так ждет ее ответа, что губы сами собой выговаривают совсем не то, что она собиралась сказать:
— Да, Кореш. Останусь. Все в силе.
И его радостный вопль тут же огласил окрестности.
Никита был неуловим. Мишка Збаринов не знал его адреса, но примерно мог указать, в каких дворах находится Никитин дом.
Ольга обошла все дворы, в каждом расспрашивала о нем, но тщетно. Не может быть, чтоб никто из соседей не знал такого видного парня, как Никита. Может, Мишка что-то напутал?
Он назвал еще кафешку на центральном перекрестке, бильярдную около рынка, автосервис на окраине, и Ольга прилежно обошла все эти места, где мог появиться Никита.
В кафешке смазливая официанточка окинула ее цепким ревнивым взглядом и поджала губки, буркнула что-то неопределенное, а потом отрезала:
— Я вам, девушка, не справочное бюро.
«Наверное, у нее тоже что-то было с Никитой, — неприязненно подумала Ольга. — Ишь как меня всю глазами обшарила…» Честно говоря, она совсем не одобрила Никитин выбор. Девочка была юная, глуповатая, с нахальными глазами и ярко накрашенными губами. Из-за алой помады казалось, что рот у нее перепачкан кровью, как у вампира. Глаза были тоже густо обведены карандашом и в три слоя намазаны тушью. Умой такую, и у нее «лица не останется». «И ноги коротковаты», — мстительно подумала Ольга, выходя из кафешки на улицу.
В бильярдной было накурено, хоть топор вешай. Вокруг нескольких столов сгрудились мужчины. Запах пива, сигаретного дыма и пота резко шибанул в нос.
Ольгу никто не слушал — любой вопрос тонул в общем гомоне, крепком матерке и оживленных азартных возгласах. Она обошла все столы, заглядывая в лицо каждому, проталкиваясь вперед, к столам, и с трудом выбираясь обратно. Ее толкали в запале, пару раз обматерили, но Ольга упорно продолжала обход бильярдной, пока наконец не убедилась, что не могла проглядеть Никиту.
На окраину города ее любезно согласился подвезти какой-то дядечка. Он пытался заигрывать, но Ольга была так погружена в свои мрачные мысли, что дядечка скоро отстал.
Автосервис стоял на самом выезде из города, чуть в стороне, и к нему вела узкая аллейка, по чьей-то глупой прихоти обсаженная с двух сторон кипарисами. Кипарисы чахли и хирели, впитывая пары бензина и выхлопные газы, нижние веточки у них пожелтели, но, видимо, хозяин сервиса считал, что они очень украшают его заведение.
Было уже поздно, смена закончилась, и на весь автосервис были только охранник да пьяненький мастер, который пытался вставить ключ в замок зажигания, чтобы поехать домой. Ключ никак не попадал, поскольку мастер был сильно пьян и руки у него ходили ходуном. Наконец он оставил бесполезное занятие, сунул ключ в карман и вышел из машины.
— Не-е, Витек, — мотнул он головой охраннику. — Пешим пойду. Сегодня не мой день.
— Не твой, Филиппыч, — согласился охранник.
Ольга подошла ближе. Она выбрала более трезвого и обратилась к охраннику:
— Вы ведь Витя, да?
— Ну, — кивнул он.
— Мне Никита вас правильно описал… Он велел, если что срочное, у вас спросить, как его найти…
— А зачем его искать? — удивился охранник. — Здесь он. Мы на троих пили. — Он повернулся в сторону пристройки, в которой размешался туалет, и зычно крикнул: — Никита! Выходи! К тебе дама!
Ольга обрадовалась: повезло! А сердце заколотилось в ребра, словно собралось выпрыгнуть. Она даже действительно прижала ладони к груди.
— Никит! — еще раз окликнул охранник и повернулся к мастеру: — Что-то он долго. Может, перебрал?
— Да не, он парень крепкий, — икнул тот и спохватился. — А машина его где? Машины-то нету… Вон там, у бровки, «мазда» стояла, «белая ночь».
— Это как? — не поняла Ольга.
— Цвет такой, чуть сероватый.
— И что?
— И нету, — развел руками Филиппыч. — Видать, уехал уже Никита, а я и не заметил.
— И я не заметил, — пожал плечами охранник. Ольга огорченно вздохнула.
— А куда он мог поехать?
— Спать, — хором выдохнули Никитины собутыльники. — Он уже очень хороший был.
— А где он живет?
Мужчины переглянулись.
— Кажись, в Сапруновке… — неуверенно сказал Филиппыч.
— Да нет, — тут же возразил охранник. — Не в Сапруновке, а на проспекте Мира, в пятиэтажках. В Сапруновке Лешка-косой живет.
— Ну да, — почесав затылок, согласился Филиппыч. — Только в пятиэтажках не Никита, и Васька Агеев. Я у него как раз вчера был, мы калымили вместе.
Ольга махнула рукой и зашагала обратно. Видно, не судьба ей разыскать Никиту. Оставалась еще слабая надежда, что он все же придет к отправлению сам. А надежда, как известно, умирает последней…
Глава 2
Следующий взрыв прогремел, когда скорый поезд не доехал до столицы четырехсот километров. Ольга с Лидкой узнали об этом от встречающих, которые бурно обсуждали в вагоне события минувшей ночи. О взрыве только что сказали в утренних новостях.
— Где вы говорите? На Варшавке? — обеспокоенно переспрашивала женщина с тяжелым чемоданом, которая тщетно высматривала родных в толпе встречающих. — Ой, мамочки! Я же на Варшавке живу… А какой номер дома, не знаете?
— Не на Варшавке, а на Каширском шоссе… — поправил кто-то из встречающих.
— А где, в конце или в начале? — заволновалась вторая женщина. — У меня дочка как раз на Каширке… И встретить что-то не пришла… А я ж ей телеграмму дала…
Ольга быстро переоделась из формы в джинсы и футболку и спрыгнула с подножки, смешавшись с вокзальной толпой встречающих и уезжающих.
— Ты куда? — крикнула вслед Лидка. — А я как же?
Но Ольга в ответ только рукой махнула.
Она купила в кассе метро карточку для таксофона и замерла. На бумажном плакате рядом с кассой она увидела черно-белый фоторобот одного из подозреваемых. Того самого, с ястребиным носом… Под изображением были напечатаны несколько телефонов. Ольга запомнила один и огляделась в поисках телефона.
Подходящий нашелся в углу тоннеля, вдали от суеты и толкотни. Ольга повернулась спиной к людному тоннелю, загородила собой аппарат, чтоб никто не увидел, какие цифры она набирает.
— Слушаю… — ответил сухой мужской голос.
Ольга почувствовала, как в горле внезапно пересохло. Она хотела начать, но слова застряли в гортани, и вместо них вырвался только глухой хрип.
— Слушаю, говорите, — голос стал нетерпеливым.
Ольга оглянулась, прижала трубку к губам и заслонила ее ладонью. Она не узнала свой собственный голос. Он неожиданно оказался низким, совсем мальчишеским, а потом резко сорвался на фальцет, как у подростка.
— Я по поводу фоторобота… — с трудом выдавила она. — Я его знаю.
— Говорите четче, молодой человек, — оживился ее собеседник. — Откуда знаете, как он представился, где находится в настоящее время?
— Я этого не знаю… — растерялась Ольга. — Он на Каланчевке две недели назад получил какой-то товар. Он и еще несколько с ним. Им поездом передали.
— Минуточку, спокойнее… Какой товар? Кто передал? Откуда?
— Сейчас… — Ольга постаралась успокоиться, а то мысли скакали с пятого на десятое. — Значит, товар — какой-то порошок. Сероватый такой. Передали несколько черных, с бородами, на станции Тоннельная, ночью.
— Вы знаете тех, кто передал? Узнать, описать сможете?
— Нет… — помедлив, ответила Ольга. — Темно было.
— Хорошо… — На том конце провода помедлили. — А сколько было этого порошка?
— Примерно полтонны. — прикинула Ольга. — Десять сумок килограммов по пятьдесят.
— Кто еще с ним забирал? На какой машине? — торопливо уточнил собеседник.
— Их несколько человек было…
— Остальных можете описать?
— Нет. Они очень быстро прошли… А этот остановился ненадолго. А машина у них была «Газель», синяя, номера не помню…
Ольга перевела дух и быстро повесила трубку. Еще раз судорожно огляделась и юркнула в тоннель перехода, моментально растворившись в толпе. Почему-то она боялась, что к ней сейчас обязательно подойдет милиционер, козырнет и велит следовать за ним для подробного разбирательства.
Кто-то говорил ей, что в милиции стоит определитель номера и фиксирует все звонки. Определить, из какого автомата она говорит, — раз плюнуть, а потом передать вокзальной ментуре по рации — делать нечего. А она уже все сказала, что знает. Иначе если они начнут приставать и «раскручивать», то смогут вытянуть из нее, что во всю эту историю ее впутал Никита. А подставлять его Ольга вовсе не собиралась. Он ведь не мог знать, чем это кончится. Да и сама она совсем не была уверена, что не обозналась.
Может, это все-таки не гексоген? Так не хотелось думать о собственной причастности к произошедшему ужасу…
Ольга добралась до Каланчевки, нашла укромный закуток за полуразрушенным зданием старых мастерских и достала из кармана пакетик с порошком. Посмотрела на свет, вздохнула и аккуратно высыпала на твердую, вытоптанную землю тонкой длинной струйкой.
Потом вынула спичечный коробок, чиркнула спичкой, отступила на шаг и бросила спичку на рассыпанный порошок.
Она не знала, чего хочет от своего эксперимента, просто предполагала, что взрывчатка должна от огня взорваться или загореться…
Она загорелась. Тонкая сероватая змейка на земле вспыхнула от соприкосновения с брошенной спичкой. Огонь быстро метнулся по змейке, порошок разом занялся огнем, пыхнул и погас, оставив на земле тонкую, извилистую, выжженную полоску.
Ольга нервно вытерла о штанину разом вспотевшие ладони и сплюнула горькую противную слюну. Сомнений больше не оставалось.