Старшего звали Федотыч. Он выкурил сигарету до половины, передал младшему напарнику, а сам, прищурившись, не отрывал взгляд от дороги. Ровная, однообразная степь неслась навстречу, ровная полоска шоссе терялась у горизонта.
Сашка, чтоб не уснуть, травил байки. Он был рад новому слушателю, а Ольга понимала, что между двумя напарниками, сутками находящимися рядом в дороге, уже все говорено-переговорено, поэтому каждый свежий человек — клад. Совсем как у них с Лидкой.
Сашка развлекал ее рассказами о «плечевых» девочках, которых они подбирают на трассе, расписывал в красках, как они с Федотычем делят девчонку на двоих. Может, шустрый водитель и не шутил насчет платы натурой. И если б не Федотыч, давно бы остановил машину и повозился на сиденье с симпатичной попутчицей. Сашка был уверен, что неотразим и любая девчонка почтет за счастье с ним перепихнуться.
Ольга не то чтобы боялась такого поворота — что-что, а постоять она за себя всегда умела, — а просто не могла представить себе, что придется с кем-то из них проделывать на тряском жестком сиденье то, что они с Никитой называли любовью…
Никита… Она подавила подступивший к горлу горький комок. Этот хлыщ Сашка в подметки не годится ее любимому… Но он живет, радуется, ржет, как молодой жеребец, клеит девчонок, а Никита уже никогда ее не обнимет…
— Ты бы рассказала чего, — сказал Сашка.
— Чего?
— Ну, не знаю… Как это поезд без тебя ушел. Интересно же.
— Обычно ушел, — пожала плечами Ольга. — Я сама спрыгнула.
— Тю! — изумился Сашка. — А на хрена?
Ольга не ответила. Она прислонилась к высокой спинке, откинулась назад, поплотнее запахнула куртку и прикрыла глаза.
— Ну, не хочешь говорить, не надо, — обиделся Сашка. — А вообще у нас положено, ежели сажаем попутчика, то он должен нас развлекать, чтоб в дороге не заснули.
— Ты и так не заснешь, — буркнул Федотыч. Он покосился на Ольгу и добавил: — Не мешай человеку. Видишь, вымоталась. А тебе лишь бы языком трещать.
Они ехали очень быстро, как только мог быстро двигаться неповоротливый рефрижератор с прицепом. Федотыч и Сашка через каждые четыре часа менялись за рулем. Но до Новопокровской они добрались всего лишь через полчаса после того, как Ольгин состав мигнул хвостовыми огнями и свернул на восток.
— Черт! И что делать будем? — расстроенно спросил Федотыч. Он чувствовал свою вину. — На нашей колымаге гонки не устроишь, это тебе не «Формула-1».
— Не знаю… — растерянно ответила Ольга. — Поймаю попутку, попробую в Сальске догнать.
— Чепуха, — вмешался Сашка. — До Сальска нормальной дороги нет, будешь по проселкам блукать, опять отстанешь.
— И что ты предлагаешь? — разозлился Федотыч.
— Самолетом надо, — ляпнул Сашка.
— Соображай, дурья башка! — в сердцах сплюнул Федотыч. — Вот балаболка, как баба, ей-богу!
— Ты сперва послушай, а потом ругайся, — обиделся Сашка. — У нее поезд туда шесть суток тащится. Так?
— Ну.
— Баранки гну. А до Москвы сутки всего.
— И что с того? На хрена ей Москва, когда ей в Хабаровск надо?
— Так сядет в Москве в самолет и полетит куда душе угодно. Хоть в Хабаровск, хоть в Вашингтон.
— Мне в Вашингтон не надо, — хмыкнула Ольга. — Туда поезда не ходят.
— А билет? — сообразил Федотыч. — Он ведь денег стоит. У тебя деньги-то есть? — спросил он у Ольги. — А то у нас с Сашком негусто…
— Есть.
Ольга обрадовалась, что так кстати захватила с собой деньги. Все-таки шестое чувство ей иногда помогает. Вот оставила бы заначку дома, и куда бы она теперь делась? А так есть варианты…
Идея с самолетом привлекала ее своей бесшабашностью. Такое мог предложить только безбашенный Сашка, а воплотить — только Ольга. Вот у Лидки вытянется фейс, когда Ольга встретит ее на вокзале в Хабаровске!
— Ты откуда, подруга? — пролепечет напарница.
А Ольга ей небрежно так ответит:
— С самолета…
— Билетов нет, девушка, я же русским языком вам сказала, — раздраженно ответила кассирша. — Следующий.
— Подождите, — заторопилась Ольга. — На Хабаровск нет. А может, на Омск или Новосибирск?
— Вы сперва определите, куда вам надо, а потом спрашивайте!
— Мне все равно. Лишь бы быстрее, — взмолилась Ольга.
Кассирша подозрительно посмотрела на нее и нажала внизу под панелью кнопочку.
Дежуривший около входа в кассы сержант отклеился от двери, подошел к Ольге и козырнул:
— Ваши документики.
— Пожалуйста, — Ольга протянула паспорт.
Он полистал его и сурово нахмурился:
— Так, а где регистрация?
— Какая регистрация?
— Ну, вы ведь приезжая? Положено сразу становиться на учет, раз уж вы явились в Москву…
— Так я проездом, только что с поезда, — засуетилась Ольга. — Мне дальше лететь надо, в Сибирь.
— Билет, — потребовал сержант.
— Так я не взяла еще…
— Нет, железнодорожный, в Москву.
— Пожалуйста.
Ольга протянула ему билет и облегченно вздохнула. Какое счастье, что она решила купить его в кассе, как обычная пассажирка, а не поехала со знакомыми проводниками! Просто побоялась, что трепливые девчонки пристанут с расспросами, а потом раззвонят по всей дороге, что Ольга с поезда сошла и догнать никак не может. Потому и поезд выбрала краснодарский, а не ставропольский. На ставропольских каждая собака друг друга знает. И хорошо, что машинально забрала его, когда краснодарская проводница перед Москвой заглянула в купе, привычно зачастив:
— Подъезжаем, белье сдавайте, билетики нужны? Сержант прочел билет, вернул ей и спросил подозрительно:
— Что ж вы, девушка, не знаете, куда вам ехать?
— Начиная от Омска, мне уже все равно, — улыбнулась Ольга. — Главное, в Сибирь. Мне свой поезд нужно догнать.
— На станции отстали? — посочувствовал сержант. — Внимательнее надо быть. Я тоже один раз чуть не опоздал. Побежал за мороженым, а стоянку сократили. Ваше счастье, что паспорт и деньги при вас.
Ольга кивнула. Строгий милиционер в ее глазах вдруг превратился в обычного парнишку пассажира, одного из тех, кто на каждом полустанке срывается с подножки и бежит покупать то воду, то пиво, то мороженое, стремясь угодить своей жене или девушке.
— Кать, посмотри в базе на Омск, — сказал сержант кассирше.
Та недовольно фыркнула, но нажала пальчиками несколько клавиш на компьютере, посмотрела на экран и сухо бросила:
— Есть один, сегодня в шестнадцать двадцать. Регистрация в Домодедово за два часа. Будете брать?
Ольга глянула на часы. Полпервого. Если сразу выехать в аэропорт, то успеет. Она кивнула и торопливо достала деньги.
Ольга вышла из кассы на улицу, поежилась от промозглого ветра и подошла к переходу. Светло-желтый павильончик метро был отсюда рукой подать — через площадь, и Ольга уже раздумывала на ходу, как быстрее добираться: на электричке от Павелецкого, или на экспрессе от Домодедовской. По всем прикидкам выходило, что на экспрессе удобнее. На светофоре как раз зажегся зеленый, поток машин, поворачивающих с площади, остановился, и она шагнула на мостовую.
В этот момент непонятно откуда вывернулась обшарпанная иномарка с заляпанными грязью номерами. Она, не сбавляя скорости на вираже, лихо завернула за угол, заехала правыми колесами на тротуар и помчалась вперед.
Ольга машинально оглянулась. Она успела увидеть только летящее на нее темное пятно. Потом почувствовала сильный толчок, удар… и в глазах все померкло…
Ее отбросило бампером влево, па середину дороги, и ее счастье, что мчавшийся по левому ряду автомобиль успел затормозить.
Иномарка промчалась дальше не останавливаясь.
Глава 10
Ольга открыла глаза и увидела белое. Белизна разливалась вокруг ослепительная и немного пугающая.
Где-то рядом очень громко играла музыка. Какая-то девушка с хриплым голосом задыхалась от нежности… Кто-то разговаривал над самым ухом, кто-то стонал, устало и монотонно.
В ноздри ударил запах вареной капусты и немытого тела. Вернее, многих тел.
Ольга осторожно повернула голову. Прямо перед ее глазами на системе отвесов, гирек и железяк, отведенная в сторону, была подвешена ее собственная рука. Она казалась чужой, закованная в гипс от пальцев до плеча. Ольга ее совершенно не чувствовала.
Остальное тело тоже не подавало признаков жизни. И лишь медленно шевельнув сначала второй рукой, потом ногами по очереди, Ольга поняла, что они на месте. Она ощупала свободной рукой голову, по самые глаза обмотанную бинтом. Голова была цела, но тоже ничего не чувствовала.
Казалось, жили только желудок и язык. Желудок сжимался спазмами, и от этого Ольгу сильно мутило, а язык распух во рту, словно не помещался. Ужасно хотелось пить.
— Пить… — прошептала она с трудом, но никто не подошел.
Она оперлась на локоть и подтянулась повыше. Теперь можно было оглядеться.
В огромной палате тесно, почти впритык друг к другу были поставлены двадцать кроватей, на которых лежали и сидели женщины самых разных возрастов, от старых до девчонок. Кто спал, несмотря на шум, кто пытался читать, кто играл в карты, кто недвижно глядел в потолок, совсем как недавно Ольга.
— Девочка… — шепотом позвала Ольга свою соседку, симпатичную хохлушку лет двадцати. — Где я? Что со мной?
— В больнице «скорой помощи», — сообщила словоохотливая хохлушка. — У тебя рука вон раздроблена, башка пробита и внутри все опущено. Тебя машина сбила, не помнишь?
Ольга попробовала покачать головой, но перед глазами все поплыло, и она ответила:
— Нет…
— Тебя после операции в мужское отделение класть хотели, — прыснула хохлушка. — Голову обрили, вот нянька и перепутала. А потом историю болезни глянула, а ты девка… Вот прикол, да?
— Прикол… — равнодушно согласилась Ольга.
Честно говоря, ей было абсолютно все равно, где лежать.
— А меня хозяин избил, — сообщила хохлушка. — Он на рынке несколько точек держит. Приревновал к Равилю, зараза! А я на Равиля даже не смотрела А он и слушать ничего не хочет. Видишь вот, два зуба выбил, — она доверчиво показала Ольге свидетельства бешеной страсти своего «хозяина». — И ребро сломал. Да еще сотрясение мозга заработала. Я бы ушла давно, да голова кружится, не могу долго стоять. А мне же на точке двенадцать часов надо, от зари до зари…