ены идеи и эмоции клиента. Если человек ведёт себя как псих, социопат или невротик, он неприятен, и лучше измениться, чтобы вызывать положительную реакцию у большинства людей. Подобным же образом при научной оценке психотерапии важен не процесс, а результат в области как отношений, так и выполнения задач. Получил ли клиент работу и может ли на ней удержаться достаточно долго? Как он ладит с людьми и особенно с близкими? (Как говорится: «Если не можешь построить отношения с людьми, ничего не сможешь построить».) Здесь уместен ответ Фрейда своему собеседнику, который спросил его, каковы критерии психического здоровья: «То, как человек работает, и то, как он любит».
Следует сделать несколько замечаний по поводу высмеивания и современных эвфемизмов. Мы больше не говорим «преступник», мы говорим «совершеннолетний правонарушитель». Мы не говорим «тупица», мы говорим «исключительный ребёнок». Когда я работал с «исключительными детьми», некоторые из них объясняли мне: «Фрэнк, я просто не такой умный. Я ничего не понимаю». Они знают, что неумные, но мы описываем их эвфемизмами, которые извращают процесс адаптации к реальности. Нас учили ценить значимость и достоинство личности и не говорить: «Слушай, ты, дурачок…» Однако наш жизненный опыт сделал нас прагматиками, и мы хотим использовать терминологию, которая способна достучаться до этих людей. Если клиенты и пациенты могут употреблять подобные слова для общения друг с другом – а они это делают, – то и мы можем применять их в общении с ними.
Ещё одно отличие, «узаконивающее» использование высмеивания в рамках провокативной терапии, заключается в том, что высмеивающие слова психотерапевта направлены на безумные идеи и саморазрушающее поведение клиента, а его невербально выраженные теплота и забота – на личность клиента. Над личностью нельзя насмехаться, а над нелепыми идеями и поведением вполне можно. Приведём такой пример (5.28). Студентка на консультационной встрече спросила: «Что мне делать? У меня есть пациентка, которая утверждает, что она любовница Христа?» После короткого обсуждения мы решили, что студентка станет третьей в любовном треугольнике, конкурируя со свей пациенткой за внимание Иисуса. Студентка была привлекательной молодой женщиной и правдоподобно выглядела в качестве кандидатки на роль любовницы Христа, в отличие от пациентки, которая была похожа на паровоз, страдающий слоновой болезнью, поэтому мы решили применить такую стратегию: высмеивать идею пациентки, утверждая, что она, студентка, и есть настоящая любовница Христа! Студентка должна была делать такие заявления: «Когда я обхватила Иисуса ногами, Он сказал мне, что собирается отказаться от тебя ради меня. Он рассказал мне всё о тебе и о том, какая ты неумеха в постели». Она должна была долго и подробно рассказывать пациентке о своих очень приятных сексуальных и просто близких отношениях с Иисусом, проводя при этом нелицеприятные сравнения между собой и ею.
Я также заверил студентку, которая была набожным человеком, что Бог не поразит её насмерть, не сочтёт её слова богохульством, и поскольку он всеведущ, то, несомненно, поймёт цель и смысл провокативной терапии. И, кто знает, может быть, он даже благословит такой подход к терапии этой несчастной бредящей женщины. Через три сессии пациентка робко попросила студентку перестать говорить с ней в такой бредовой форме: «Даже я не верила в этот бред, когда несла его». Так закончилась четырёхлетняя история бреда.
Ещё один случай (5.29), который можно привести в качестве примера. Пациент сказал другому студенту, что «пенис Джона Кеннеди правит миром». В ходе консультации я порекомендовал студенту высмеивать это идиотское утверждение, в свою очередь, фанатично настаивая в крайне бессмысленной манере, что, напротив, именно лобковые волосы святого Иосифа являются столпом истины и т. д. и т. п. Студент сообщил, что пациент глядел на него с сомнением и спрашивал: «Кто тут сумасшедший, вы или я? Я думаю, что это вы, приятель». Я тогда сказал этому студенту: «Когда вы получаете подобную реакцию от психа, после того как вы высказали в нелепой форме его же безумные идеи или сымитировали поведение, значит, пациент уже на полпути домой».
Вскоре пациент отказался от психически нездоровых вербализаций и начал решать свои проблемы более эффективно, здраво и реалистично. Высмеивание сумасшедших идей и смех над сумасшествием подтверждают, что сумасшествие – это замаскированная игра.
Высмеивание также можно эффективно использовать для противодействия чрезмерной жалости к себе, как в следующем примере.
Клиент (после паузы, начинает твёрдо): Но я также… я бы не стал тратить все эти деньги, время и усилия на терапию, если бы не чувствовал, что есть… возможность найти хорошее в себе и вести хорошую жизнь. (заканчивает тихо, несколько последних слов произнесены неразборчиво)
Психотерапевт (перебивает громко и твёрдо): Ну, после пятнадцати лет вы всё ещё не нашли ничего хорошего в себе (мысль терапевта: то есть в вас этого нет)… либо это так, либо вы обращались не к тем психотерапевтам… они так и не смогли пробиться через всю эту бурду, беспорядок, неадекватность, некомпетентность и… и, знаете, ещё уныние, и зависимость, и… о, можно и дальше продолжать… не нашли терапевта, который смог бы пробиться через всё это дерьмо к (наклоняется вперёд, кладёт свою руку на руку клиента, тёплым голосом) настоящему… золотому… сокровищу, которым вы и являетесь.
Клиент (с отвращением и смехом одновременно): Ох!
Психотерапевт (удивлённо): Ну, что… Что?
Клиент (жалобно): Теперь вы надо мной смеётесь. (С. 30)
Провокативный психотерапевт использует юмористическое искажение, которое может принимать различные формы. Слова клиента могут быть намеренно неправильно поняты, чтобы заставить его объяснить его мысли и чувства. Очевидный смысл может быть неуклюже и с юмором истолкован, чтобы вынудить клиента повторить и защитить его идею. Психотерапевт может давать гротескно искажённые «психологические» объяснения, чтобы клиент задумался над причинами своего поведения.
Пример.
Психотерапевт (прищурившись глядит на клиента, жестикулируя обеими руками и говоря со страстностью телевизионного проповедника): Возможно, вы находитесь в тисках БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО, которое не хочет сдаваться, держит вас за яйца там, где волосы короче всего… (внезапно меняет тон и говорит нормальным голосом) с психологической точки зрения, конечно… (снова начинает хмуриться и опять переходит в режим телевизионного проповедника) тиски, которые, вероятно, препятствовали реализации вашего потенциала.
Клиент (кинув быстрый взгляд на психотерапевта, затем качает головой и перебивает): Нет, я просто ленивая задница, и… (после короткой паузы) и знаете, теперь, когда я думаю об этом, я никогда не был по-настоящему дисциплинирован и не говорил себе «нет». Я всегда делал практически всё, что хотел. (С. 31)
Искажение может быть использовано и для высмеивания ожиданий клиента относительно традиционной роли психотерапевта. Он может предлагать бессмысленные решения ещё не высказанных проблем клиента, чтобы прояснить его ожидания.
Пример.
Клиент (входит в кабинет, садится, замирает, обхватив голову руками, медленно, подавленным тоном): Как вы думаете, вы могли бы помочь мне с…
Психотерапевт (перебивая с энтузиазмом и твёрдостью): Да! Обычно я говорю людям с подобными проблемами: «Нет, не смогу», но в последнее время мне кажется, что почему бы и нет? Я имею в виду, что, если хочется, сделай, то есть если оно движется, его можно трахнуть!
Клиент (пытаясь прояснить): Нет… видите ли… я имею в виду…
Психотерапевт (перебивает, сердито хмурится и громко стучит кулаком по ручке кресла, категорическим тоном): Вот в том-то и дело! И решение этой проблемы очевидно… э-э, в чём была ваша проблема?
Клиент (зарывшись лицом в руки, хихикая, качая головой): Господи!
Психотерапевт (недоумённо): А? (8.32)
И, наконец, психотерапевт может искажать объяснения.
Клиентка (медленно, озадаченным тоном): Что со мной такое? Я, наверное, неразборчивая в связях?
Психотерапевт (тепло, похлопывает клиентку по колену): Вы не неразборчивы в связях, просто у вас течка длится 367 дней в году. (С. 33)
Слово «сарказм» ассоциируется с такими словами, как «горький», «убийственный», «ядовитый», «едкий», «язвительный». Хотя эти прилагательные иногда можно применить к высказываниям провокативного психотерапевта, его сарказм почти всегда определяется по выражению лица, тону голоса и т. д. Ниже приводится пример использования сарказма психотерапевтом в отношении клиентки, практикующей беспорядочные сексуальные связи, только что получившей относительно хорошо оплачиваемую работу.
Клиентка (входит в кабинет психотерапевта, делает рукой останавливающий жест): Прежде чем вы что-то скажете, я хочу, чтобы вы знали, что я нашла работу.
Психотерапевт (подозрительно): Где?
Клиентка (торжествующе): В лаборатории.
Психотерапевт (язвительно): В качестве кого, подопытного кролика?
Клиентка (раздражённо, но невольно улыбается): О, вы думаете, что вы очень остроумный!
Психотерапевт (подозрительно и с сарказмом): Ну и как ты уговорила его взять тебя на работу, дорогуша?
Клиентка (краснея): Всё было не так! (5.34)
Сократовская ирония заключается в притворном незнании с целью сделать очевидными не приносящие пользу представления пациента о жизни с помощью ловких уточняющих вопросов. Ещё одна форма иронии предполагает использование слов для выражения смысла, отличающегося от их буквального значения. А драматическая ирония заключается в том, чтобы сделать очевидным несоответствие между реальной и желаемой ситуациями, между результатом, ожидаемым пациентом, и вероятным ходом событий. Последний приём наиболее эффективен для того, чтобы подчеркнуть негативный результат саморазрушающего поведения пациента, которое он не всегда осознаёт в полной мере. Например (5.35), агрессивную пациентку только что поместили в изолированную палату. Она стоит у дверной решётки и выкрикивает непристойности в адрес персонала за то, что они пресекли её агрессивное поведение по отношению к другому пациенту.