Юмор привлекает внимание клиента, так до него доходят слова психотерапевта. Помните историю о человеке, купившем осла, который реагировал исключительно на любовь и ласку и не нуждался в наказании; необходимыми и достаточными были исключительно положительные подкрепления. Он привёз осла домой и завёл его в сарай. Через некоторое время он попытался вывести осла из сарая, чтобы запрячь в телегу. Чувствуя себя дураком, он принялся целовать и обнимать животное и напевать ему на ухо ласковые слова, но без всякого результата. Осёл ревел, угрюмо смотрел на него и не двигался с места. В ярости мужчина позвонил предыдущему хозяину и возмутился, что вопреки заверениям любовь и ласка не вызывали никакого отклика. Бывший хозяин любезно согласился помочь. Он приехал к дому нового хозяина, вошёл в сарай, нагнулся, поднял доску и с силой ударил ею по носу осла. Уши животного опустились, глаза заслезились. Он почти упал на землю. Бывший хозяин, бросив доску, отступил назад и, легонько хлопая в ладоши, успокаивающим голосом прошептал: «Давай, мальчик. Давай, мальчик». Осёл быстро вышел из сарая. Новый хозяин воскликнул: «Что за чёрт! Вы не сказали мне, что нужно практически убить животное, чтобы оно послушалось». На что предыдущий хозяин ответил: «Я забыл сказать, что сперва необходимо привлечь его внимание». Эта история аналогична работе с людьми: сначала нужно привлечь их внимание.
В терапевтической практике разнообразное и многократное использование юмора позволяет застать клиента врасплох, быстро обойти его оборону и запреты, спровоцировать на внезапное переживание определённых эмоций и спонтанное проговаривание своих ценностных установок и чувств. Провокативный психотерапевт стремится спровоцировать такое переживание, поскольку личный опыт не только лучший, но и единственный учитель, способный преподать ценный урок. Таким образом, психотерапевт пытается заставить клиента встретиться лицом к лицу с его переживаниями или хотя бы их частью здесь и сейчас. В конечном счёте всё, что у нас есть, – это настоящее. Одна из проблем многих клиентов состоит в том, что они либо «жертвы» прошлого, вынашивающие старую вендетту (в каждом из нас есть толика сицилийца, для которого мстить так же естественно, как дышать), либо «пленники» будущего (так в трусов нас превращает мысль «А что, если…»[14]).
Юмор можно использовать, чтобы поставить клиента в некомфортную позицию, когда он ощущает собственную неполноценность, провоцируя его тем самым применять различные копинг-стратегии в отношениях. Если клиент может самоутвердиться и отстоять свою точку зрения, общаясь с психотерапевтом по поводу личной проблемы, в которой психотерапевт занимает отрицательную сторону, он тем самым устанавливает дистанцию между собой и этой проблемой и ощущает своё превосходство над ней. Если клиент пришёл на терапию, ожидая, что его будут нежно поглаживать и обхаживать, то вскоре его постигает разочарование. Это особенно важно при работе со сложными клиентами: юмор помогает разрушить ожидаемые сценарии психотерапии (независимо от их происхождения) и вынуждает клиента справляться с ситуацией.
И последняя причина, которую не следует сбрасывать со счетов, заключается в том, что использование юмора доставляет удовольствие психотерапевту. Он позволяет ему сохранять терпение по отношению к клиенту, оставаться в ладу с самим собой и делает процесс работы лёгким и приятным.
Здесь необходимо сделать оговорку: немного – хорошо, но больше не обязательно лучше. Наш опыт убеждает нас в пользе юмора в психотерапии. Однако слишком рьяное стремление психотерапевта быть всё время смешным сделает его юмор фальшивым и наигранным, и психотерапевт перестанет быть чутким и восприимчивым по отношению с себе и клиенту.
Четыре языка провокативного психотерапевта
Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу, если не изъяснюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением? И бездушные вещи, издающие звук, флейта или арфа, если не производят раздельных тонов, как распознать то, что играют на флейте или на арфе? И если труба будет издавать неопределённый звук, кто станет готовиться к сражению? Так, если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер. Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения. Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец и говорящий для меня чужестранец.
Чтобы эффективно общаться с людьми, нужно говорить на их языке – избитая истина, но над ней стоит поразмыслить. Апостол Павел, вероятно, был не первым и не последним, кто осознал это. Одним словом, если мы, психотерапевты, не можем по-настоящему достучаться до клиента, то наши слова, какими бы глубокими они ни были, для него ничего не стоят. Они глоссола́лия. Любые слова, если они вырваны из контекста, могут показаться смешными. Читатель, попробуй понять эти метафоры, которые однажды действительно были сказаны клиентам: 1) Психотерапевт (глубокомысленно): «Жизнь похожа на морковку». 2) «Когда я закрываю глаза и думаю о вас, я вижу грибы».
Часто в результате нашей профессиональной подготовки и влияния социально-экономической субкультуры мы, практикующие психотерапевты, используем слова, которые просто не имеют значения для пациентов и клиентов. Мы словно вещаем на другой частоте, вместо того чтобы настроиться на их волну. Однажды я (Ф. Ф.) работал с группой старшеклассников и затронул тему мастурбации. Я услышал, как один из мальчиков в группе пробормотал другому: «Он на каком языке говорит? На английском?» Другой парень сделал в воздухе указательным пальцем маленький квадратик, и я подумал: «О, я почти исчез для них – они теряют интерес». Тогда я сказал: «Ну, когда я учился в школе, между собой в раздевалке спортзала мы называли это “дёргать”, “гонять лысого”, “дрочить” и т. д.» Они покраснели и разразились хохотом. Некоторые заметно смутились. Я спросил: «Вы всё еще называете это так?» Они засмеялись, сказали «да», и я подумал: «Ну вот, мы снова на одной волне».
Непрерывная задача хорошего психотерапевта – переводить свою терминологию в слова, актуальные и значимые для клиента в рамках его социально-психической и смысловой системы координат. Обратная сторона медали – использовать терминологию клиента, придавая ей новый смысл и, таким образом, влияя на его мышление и восприятие.
Провокативный психотерапевт неустанно пытается делать и то и другое: проникать в суть понятий клиента, его систему координат и затем менять их. Когда мы, начинающие психотерапевты, пришли в эту сферу, наш язык, несомненно, был приемлем для любого светского приёма с чаем и печеньками. Однако со временем, с опытом и развитием провокативной терапии, мы стали говорить гораздо более грубым, эмоционально заряженным и нагруженным смыслами языком. И мы убедились, что он эффективен, поскольку те вещи, с которыми борются клиенты, являются для них эмоциональным динамитом; конфликты, которые их раздирают, не укладываются в вежливую, социально-приемлемую терминологию. Именно сильные чувства вызывают очень серьёзные патологии и социальные отклонения. Только определённые слова способны переносить эмоциональную нагрузку.
На протяжении многих лет провокативные психотерапевты использовали множество языков, слов, диалектов и т. д. для улучшения своих коммуникативных навыков. Однако большинство из них можно представить в виде четырёх видов: 1) религиозно-моральный язык; 2) язык раздевалки, или язык улицы; 3) язык тела, или кинестетический язык; 4) профессиональный жаргон. Религиозно-моральный язык – родительский, директивный, авторитарный, основанный на представлении о чёрно-белом мире, склонный обожествлять законность определённых субкультур или определённых периодов. Язык раздевалки – подростковый, четырёхбуквенный, бранный, эксплицитный, эмоционально нагруженный. Язык тела передаётся с помощью позы, осанки, жестов, мимики или тактильных ощущений. Профессиональный жаргон – это высокопарный, многосложный, глубокомысленный и, как правило, пугающий язык. Для пояснения этих многочисленных прилагательных необходимы примеры. Использование религиозно-нравственного и профессионального жаргона было дано в примере в 5.16 на странице 104, когда клиент согласился, что он безнравственный, слабый и ленивый.
Мы уже обсуждали в главе, посвящённой роли психотерапевта, его комментарии языка тела клиента в процессе коммуникации. Однако непосредственное использование психотерапевтом языка тела очень важно, если ему трудно достучаться до клиента, используя только слова. Например (5.41), молодая, привлекательная, но находящаяся в острой депрессии клиентка пришла на терапию из-за измены мужа. Она выглядела совершенно безучастной, была подавлена изменой и подумывала о самоубийстве. Первая сессия проходила в дождливый мартовский день, и мои ботинки были заляпаны грязью. После некоторого обсуждения…
Психотерапевт (вздыхая, устало): Вы просто коврик у входной двери, не так ли?
Клиентка (почти неслышно): Да, наверное.
Мне было больно это делать, но, будучи преданным делу и заботясь о благополучии клиентки, я принялся вытирать грязные ботинки о её дорогое платье, пока она безвольно сидела в кресле напротив меня.
Психотерапевт (безразлично): Ладно, коврик, хоть чем-то вы полезны.
Клиентка (обиженно и недоумённо, плаксивым тоном, медленно оттирая грязь с платья): Пожалуйста, не делайте этого.
Когда она пришла на вторую сессию, я положил ноги на её колени и пнул по ноге (не очень сильно). На третьей сессии я сделал это снова, но она пнула меня в ответ – сильно – и в этот момент она начала выкарабкиваться из депрессии. Она стала несколько агрессивной, но это была просто очередная проблема, с которой нужно было поработать.