Использование объяснений и инсайтов происходит аналогичным образом. Например (5.55), одна пациентка спросила, почему она однажды вбежала в церковь во время похорон, бросилась к гробу, обхватила его руками и поцеловала его. Я начал предлагать благовидные, но неправдоподобные причины, почему она так поступила, и заметил: «Ну, такая добрая католичка, как вы…» Она перебила меня, заявив, что не считает себя доброй католичкой и уже много лет не ходит к мессе (по крайней мере, в начале шестидесятых годов это было рабочим определением «доброго католика»). Я продолжил: «Ну, это был хороший друг семьи и всё такое…» Она снова перебила меня, заявив, что вообще не знала ни семью, ни покойного. Её ответ вызвал ряд выразительных переглядываний и озадаченных хмурых лиц других пациентов из группы. Один из пациентов спросил: «То есть вы пришли на похороны… («Да».), обняли гроб и поцеловали его… и вы даже не знали умершего?» («Да, именно так».)
Психотерапевт: Ну, может быть, у вас был избыток религиозного рвения и истовости.
Пациентка (качает головой и смеётся): Не-а, я была сумасшедшая на всю голову.
Психотерапевт (недоверчиво): Что вы имеете в виду?
Пациентка: Это был просто безумный поступок.
До этого персоналу никак не удавалось заставить её признать безумность её поступка. Она продолжила говорить как совершенно нормальный человек и заявила, что, независимо от причины, не будет больше целовать гробы или совершать какие-либо другие странные поступки.
Психотерапевт (протестуя): Ну, вы просто не сможете, если не знаете психических и генетических корней ваших проблем. Если вы не понимаете, как всё началось, вы не сможете изменить своё поведение?
Пациентка (твёрдо): Я просто больше не буду этого делать, вот и всё.
Психотерапевт: Ну, тогда вы, вероятно, начнёте совершать какие-то другие безумные поступки. Это называется «замещение симптомов».
Пациентка: Чёрт возьми, я знаю, что является безумием, а что нет. Я просто не собираюсь заниматься подобными вещами.
(Группа, пациентка и психотерапевт разразились смехом.)
Как и в индивидуальной провокативной психотерапии, психотерапевт часто использует юмор, чтобы спровоцировать участников группы на осознание и решение своих проблем.
Ниже приведён пример того, как провокативный психотерапевт может справиться с яростью участника группы, вызвав у него смех. В мужскую группу был направлен мужчина мощного телосложения в возрасте около 30 лет. Недавно доставленный в больницу сотрудниками полиции, он демонстрировал едва сдерживаемую ярость и, по мнению персонала, был потенциально опасен и неуправляем. Войдя в комнату после начала сессии, он сел напротив психотерапевта, громко дыша через нос, стиснув зубы и свирепо оскалившись.
Психотерапевт (обращаясь к вновь прибывшему, непринуждённо): Здравствуйте, как вас зовут?
Пациент № 1 (громко, злобно, сквозь стиснутые зубы): Неважно!
Психотерапевт (с тревогой в голосе): Ладно, вам не обязательно представляться. (внезапно меняет своё мнение) О, я знаю (щёлкает пальцами), ваше дело номер 93 322. Не так ли?
Пациент № 1 (хмуро смотрит на психотерапевта, затем оглядывает группу, громко и сердито перебивает): Кто это, блядь, такой?
Психотерапевт (несколько участников группы попеременно смотрят то на психотерапевта, то на пациента № 1 и начинают смеяться, психотерапевт прикладывает руку ко лбу, затем показывает на пациента № 1): Подождите, не говорите мне. Попробую догадаться. Вы тот парень, которого жена отправила сюда, потому что он трахал корову, или… (пациенты № 2, 3, 4 и 5 смеются, остальные внимательно наблюдают за психотерапевтом и пациентом № 1)
Пациент № 6 (обращаясь непосредственно к пациенту № 1): Это Фрэнк Фаррелли, он проводит занятия по групповой терапии два раза в неделю. Вы должны привыкнуть…
Пациент № 1 (выглядит менее свирепо, перебивает пациента № 6, обращается к группе, в то время как некоторые из участников продолжают ухмыляться или хихикать, говорит менее громко): Он сам выглядит немного странным.
Психотерапевт (перебивая, сдавленным, обиженным тоном): Ну, может быть, вы и правы, 93 322, но я был… нормальным… до того как начал проводить встречи с этими психами…
Пациент № 1 (смотрит на психотерапевта, локти на коленях, руки сцеплены перед собой, затем опускает голову, поворачивает её влево, прикусывает нижнюю губу, явно пытаясь скрыть свои усилия удержать смех, затем качает головой из стороны в сторону, фыркая про себя): Чёрт!
Пациент № 4 (наклоняется вперёд, чтобы поговорить с пациентом № 1, ухмыляется): Мы называем эти встречи «Час юмора Странной Бороды». Это главное событие в нашей жизни.
(Несколько пациентов смеются, включая пациента № 1, который перестал выглядеть сердитым и открыто ухмыляется.)
Психотерапевт (смотрит на пациента № 1, улыбается, шутливым тоном): Ну что, дружище, 93 322, готов рассказать, чем ты так рассержен?
Пациент № 1 (нахмурившись, гораздо лучше себя контролирует): Меня зовут Фред Бланк, и ты бы тоже разозлился, если бы твоя жена с помощью толпы копов упекла тебя сюда.
Пациент № 3 (кивает в знак согласия, смотрит на пациента № 1 и обращается к нему): Моя жена так поступила со мной месяц назад, и я до сих пор на неё в какой-то степени злюсь.
Пациент № 1 (бросает быстрый взгляд на пациента № 3, твёрдо): Я не останусь здесь на месяц, это точно.
Пациент № 4 (сидит, наблюдает за пациентом № 1.): Чем она вам не угодила?
(Пациент№ 1 начал объяснять психотерапевту и группе свою ситуацию и признал, что у него вспыльчивый характер. Эта взаимоподдержка между участниками группы оказалась новым опытом для пациента № 1, позволив ему использовать ресурсы больницы для скорейшей выписки.) (С. 56)
Следующий пример иллюстрирует, как провокативный психотерапевт может заставить участников группы заняться тестированием реальности.
Один из участников группы находился в тяжёлой депрессии, так как был убеждён, что убил своего отца. На семейном празднике, когда они с отцом по семейной традиции мерились силой, отец упал и ударился головой. Через месяц отец попал в автомобильную катастрофу, в результате которой ему потребовалась операция на головном мозге. Участник чувствовал, что «убил отца», поскольку тот уже не был тем человеком, что раньше, и страдал «хроническим мозговым синдромом беспомощности». Несмотря на депрессию, пациент был полон решимости выйти из больницы.
Психотерапевт: Ты просто хочешь выйти отсюда, добиться успехов в жизни и заставить своего бедного отца ещё больше завидовать тебе и обижаться!
Пациент (взрывается смехом, с очень красным лицом): Именно так он и будет чувствовать себя!
Психотерапевт (сердито): Ты злобный маленький урод. Никак не успокоишься, да? Хочешь, чтобы ему стало ещё хуже, а? (многие члены группы смеются)
Пациент (смеётся): Вы меня подначиваете, но, знаете, я действительно так считаю.
Затем он сравнивает себя с Ли Харви Освальдом, утверждая, что они оба убийцы.
Пациент: Через полгода после травмы моего отца Ли Харви Освальд убил президента Джона Кеннеди. Он тоже был одиночкой, как и я.
(Другой пациент начинает смеяться над ним.)
Психотерапевт (сердито и серьёзно): Да, сейчас я вижу связь.
Другие участники группы смеются. Пациент, покраснев и смутившись, тоже смеётся. Психотерапевт говорит, что связь пациента с Освальдом совершенно очевидна и это факт. Другой участник усмехается, заявляя: «При желании можно связать что угодно с чем угодно». Психотерапевт продолжает называть пациента «злобным маленьким убийцей, которого надо запереть в тюрьме». Пациент сперва соглашается, но потом кричит: «Это был несчастный случай! Мы были немного пьяны! Просто несчастный случай!» Психотерапевт все ещё не верит ему: «Наверняка ты в детстве злился на отца, и это просто вырвалось из твоего подсознания!»
Пациент (с разумной вескостью): Конечно, в детстве я злился на отца. Все дети злятся на своих отцов, но это здесь ни при чём.
Теперь он казался последовательным в своей оценке пережитого. Он впервые признал, что это был несчастный случай. До этого семья, сотрудники и друзья твердили ему то же самое, но он продолжал винить себя.
Сессия заканчивается, и пациент подходит к психотерапевту, который вжимается в кресло и скулит: «Я беру назад всё, что когда-либо говорил о вас». Пациент смеётся и хочет пожать руку психотерапевту, который сперва протягивает свою руку, дрожащим голосом спрашивая: «Это какой-то приём джиу-джитсу?», а затем резко её отдёргивает.
Психотерапевт (удивлённо): Боже, у вас железная хватка!
Пациент (продолжает держать психотерапевта за руку, смеётся, говорит, что это была отличная встреча): Эта встреча была очень полезной, и я надеюсь, мы увидимся ещё.
(Всё это происходит возле двери комнаты, в которой проходила встреча. Остальные участники группы стоят вокруг, улыбаются и смеются. Пациент следует за психотерапевтом по коридору. Психотерапевт отпирает дверь кабинета, быстро проскакивает внутрь и захлопывает дверь. Через стекло видно, как пациент машет рукой, улыбается и смеётся над ним.) (5.57)
Ниже дан ещё один пример того, как в рамках групповой терапии психотерапевт заставляет пациентку протестировать реальность и избавиться от чрезмерной жалости к себе.
Невысокая, неухоженная хроническая пациентка средних лет (5.58) использовала различные тактики во время групповых сессий, чтобы отвлечь психотерапевта от критики её поведения. Её тактика в основном сводилась к жалобам на окружающих людей и к рассказу об отдельных травмирующих эпизодах, объясняющих причины её психического заболевания. Наконец она заговорила о самом «страшном»: более двадцати лет назад у неё родился внебрачный сын.