реалистичные ожидания ребёнка и прямо или косвенно указывает на то, что: 1) его потребности не обязательно должны быть удовлетворены, 2) он может подождать, пока родители их удовлетворят, или 3) он может удовлетворить их в рамках отношений с другими людьми.
Пример (5.60). Молодой студент в ходе семейной провокативной психотерапии наконец-то признался задыхающимся голосом и со слезами на глазах, что хочет, чтобы его отец (крепкий, надёжный, работящий мужчина) стал для него другом. При дальнейшем расспросе выяснилось, что он ожидал, что будет вести долгие разговоры с отцом, желательно продолжительностью от одного до четырёх часов. Психотерапевт, смеясь, сделал жест в сторону отца, протестуя: «Чёрт возьми, мы уже говорили о том, как ваш отец владеет словом, о его ораторских способностях. Если он произнесёт три законченных предложения, я подумаю, что у него случился словесный понос, верно?» Отец кивнул, усмехаясь: «Ты же знаешь, что я не умею красиво говорить, парень». Сын вскоре отказался от своих нереалистичных ожиданий в отношении отца, научился принимать отцовский способ выстраивания взаимоотношений (совместная работа по дому, починка домашней утвари) и смог удовлетворить свою потребность в вербальном общении с помощью других доступных суррогатов фигуры отца.
Третий повторяющийся сценарий в рамках семейной провокативной психотерапии (тесно связанный со вторым) – это неспособность детей воспринимать своих родителей как самостоятельных личностей. Дети в силу своего возраста и недостатка опыта обладают довольно узким кругозором, особенно в том, что связано с их родителями. Поскольку уже одно это обстоятельство приводит к многочисленным семейным конфликтам, семейный провокативный психотерапевт пытается расширить представление ребёнка о родителях с помощью различных методов. Пытаясь помочь ребёнку воспринимать родителей как отдельных от него личностей, во время сессии психотерапевт может попросить его описать отца и мать как какого-либо взрослого, используя при этом девичью фамилию матери и полное имя отца. «Мисс Бетти Джонс» и «Джордж Смит» для ребёнка звучат и ощущаются им иначе, чем «мама и папа».
В попытке сформировать представление о родителях как о самостоятельных личностях, существовавших отдельно задолго до рождения ребёнка, можно попросить отца и мать описать детям себя в детстве, особенно концентрируясь на вопросе «Ты попадал в неприятности с родителями и учителями?» Отцов и матерей просят написать свою жизненную историю и принести её для обсуждения на следующей сессии. Один отец, рассказывая детям о себе в подростковом возрасте, смущённо заявил: «Начнём с того, что во время учёбы в школе кабинет директора был моим вторым домом». Последовавший за этим смех всей семьи не только помог сыновьям по-другому взглянуть на своего отца, но и поменял мнение отца о трудностях своих сыновей. Так и матери, подробно рассказывая о своих переживаниях, конфликтах и поведении во время свиданий, редко упускают возможность заинтересовать своих дочерей.
Несмотря на то что приведённый выше перечень далеко не исчерпывающий, мы хотим завершить раздел о семейной провокативной психотерапии четвёртым и последним сценарием: «У родителей есть обязанности, а у детей – права». Эта идея широко распространена в нашей культуре, и, возможно, в какой-то степени это справедливо. Отдел по защите детей является необходимой частью любого хорошо функционирующего окружного управления социального обеспечения по целому ряду причин. Кроме того, юридические права детей только начинают признаваться на практике в наших судах, и акцент на правах детей здесь также вполне обоснован. Однако если у детей есть права, а у родителей – обязанности, то и обратная ситуация не менее, а то и более справедлива, и семейный провокативный психотерапевт пытается придать равную значимость обеим сторонам – правам и обязанностям родителей и детей.
Вопросы и ответы
С июля 1963 года мы рассказывали о провокативной терапии в рамках докладов, публичных выступлений, семинаров, мастер-классов, и симпозиумов перед коллегами, студентами, слушателями и широкой публикой. Кроме того, сотни «мозгоправов» имели доступ к многочисленным аудио- и видеозаписям сессий, сделанным за последние несколько лет. Как правило, у них возникали вопросы, и они высказывали своё мнение об этой системе психотерапии. Данная глава представляет собой обобщение результатов дискуссий, состоявшихся после наших презентаций. Мы благодарны всем, кто заставил нас поразмыслить над этими аспектами нашей теории.
1. Вопрос: Вы непоколебимо уверены в себе и своей правоте. Почему вы считаете, что правы?
1. Ответ: Никто, ни один человек не может заявить, что именно он заложил краеугольный камень в основание ИСТИНЫ. Часто со своими студентами и ординаторами я разговариваю о том, что я называю «мозаичная аналогия». Психиатрию можно представить как мозаику, а каждую из различных терапевтических систем и теорий, объясняющих поведение и мотивацию человека, – как кусочек мозаики. Я думаю, что провокативная терапия – это большой кусок этой мозаики. Она является способом организации нашего практического опыта, имеет логическое основание и внутреннюю последовательность, придавая специалисту уверенность. Она эффективна. В процессе применения провокативной терапии легко проследить, как работает условие «если…, то…». Другими словами: «Если я буду вести себя с этим клиентом так, то он, с большой долей вероятности, отреагирует на это таким-то и таким-то образом». Подобная предсказуемость и ощущение контроля над разнообразными клиническими явлениями укрепляют веру человека в правильность своих действий. А по мере приобретения опыта психотерапевт становится увереннее в себе, поскольку его поведенческий репертуар расширяется.
Есть ещё один момент, который, на мой взгляд, стоит затронуть. Однажды я присутствовал на семинаре, посвящённом организации общественной помощи, и слушал выступление молодых людей, которые отстаивали определённую линию действий по решению проблем в том или ином сообществе. После этого я сказал профессору: «Боже мой, звучит невероятно просто, и они уверены в своей правоте». Его ответ я никогда не забуду. Он сказал, что, когда приходит время действовать, необходимо всё максимально упрощать, и отметил, что я, как психотерапевт, поступаю таким же образом с моими клиентами. Я пришёл к убеждению, что это верно в отношениях как между отдельными людьми, так и между группами, государствами и нациями. Существует бесконечное количество истинных решений в личной, политической, религиозной, социальной, культурной и экономической сферах, но если необходимо действовать, то нужно выбрать из них одно, а затем поступать в соответствии с выбором. Так необходимо поступать и в терапии. Зачастую мы оказываем клиенту медвежью услугу, если тянем с ответом, колеблемся, подстраховываемся и заявляем, что ничего не знаем, а клиент знает себя лучше – что, безусловно, является психотерапевтической байкой, поскольку зачастую наши близкие люди знают нас гораздо лучше, чем мы знаем себя. Я также прекрасно понимаю, что делать исключительно категоричные заявления о значимости личности клиента или перспективах изменений – значит выдавать желаемое за действительное. Но, повторюсь, провокативный психотерапевт черпает свою уверенность из условия «если…, то…». И оно работает.
2. Вопрос: Всегда?
2. Ответ: Нет. И воспитание ребёнка, и яблочный пирог, и куриный суп, и любая другая форма лечения не всегда удаются. Мы не продвигаем провокативную терапию как современный аналог змеиного масла[16] ли панацею от всех и всяческих внутриличностных и межличностных конфликтов и от перхоти в придачу. Но это достаточно последовательная, внутренне непротиворечивая система терапии, которая представляет собой альтернативу более традиционным методам и которая, если добросовестно работать, даёт результат в большом проценте случаев.
3. Вопрос: Что насчёт использования провокативной терапии с алкоголиками?
3. Ответ: Вы, ребята, многого от меня хотите. В этой игре никто не выбивает хоум-раны[17] остоянно. Проводить терапию с алкоголиками – это всё равно что пытаться пробить вечную мерзлоту чайной ложкой. Но я добился определённого успеха в работе с такими пациентами, хотя мой личный опыт не позволил бы мне зайти так же далеко, как сделал один врач-психотерапевт, который, испробовав этот метод с алкоголиками несколько раз и добившись впечатляющих успехов, сказал: «Провокативная терапия, по моему мнению, является лучшим лечением для алкоголиков». Вероятно, не существует какого-то одного метода лечения, который сработал бы с каждым из них, но их поведение можно изменить, в этом я уверен.
В будущем, думаю, появятся некие виды лечения алкоголиков, которые сегодня считаются очень радикальными, если не сказать почти бесчеловечными. В качестве примера можно привести экспериментальное применение сукцинилхолина для лечения людей с алкогольной зависимостью в Великобритании: пациенту предлагают выпить алкогольный напиток в больнице, и как только он начинает пить, сукцинилхолин поступает внутривенно в кровь; у пациента возникает немедленное физиологическое ощущение надвигающейся гибели и полное впечатление, что он умирает. Идея метода заключается в том, чтобы совместить приём алкоголя с мощным аверсивным стимулом и вызвать у пациента подавляющую реакцию. В России существует экспериментальная программа, в рамках которой алкоголиков доставляют в больницы и вшивают в стенку их желудка электрохимическое устройство, которое вызывает сильные и болезненные спазмы при приёме даже мизерного количества алкоголя. Подобные методы, как мне кажется, указывают на то, какие процедуры следует ожидать в сфере лечения алкоголизма, – процедуры, по сравнению с которыми провокативная терапия покажется пикником в жаркий летний день.