4A. Вопрос: Где вы берёте силы, чтобы подобным образом разговаривать с клиентами?
4A. Ответ: Это легко. Я не согласен с вашим предположением, что психотерапевты не должны так разговаривать с клиентами. Люди разговаривают с другими людьми именно так. Клиенты – тоже люди.
4Б. Вопрос (гневно): Вы хотите сказать, что, когда злобно и агрессивно нападаете на бедных пациентов, вы…
4Б. Ответ (перебивая): Я не хочу сказать вам ничего подобного. Теперь, если вы готовы слушать, я расскажу вам, что имею в виду. Я не нападаю на пациента, я нападаю на его идеи. Я высмеиваю не его самого, а его самонадеянность и саморазрушающее поведение. И я также думал, что уже дал понять, когда говорил об использовании юмора в провокативной терапии, что психотерапевт так же охотно высмеивает собственную роль, как и идеи клиента.
В связи с этим следует отметить ещё один момент. Наверное, большинство из нас наблюдали за отношениями между какими-нибудь двумя людьми и удивлялись, почему человек А продолжает отношения с человеком Б. Ответ заключается в том, что мы либо имеем очень ограниченное представление о том, как ведёт себя Б в этих отношениях, и не отслеживаем все модели его поведения (как позитивные, так и негативные) по отношению к А. Или же мы даём негативным сообщениям Б в адрес А другую оценку, чем даёт А. Если мы взглянем на свои отношения с людьми, то нередко можем использовать такую поговорку: «О, он выглядит так грозно. На самом деле он только лает, но не кусает». Коротко говоря, одно дело – оценивать отношения со стороны, другое – жить внутри них. Первая позиция часто может привести к весьма искажённым выводам. И, конечно, верно и обратное.
Точно так же в психотерапевтических отношениях есть много позитивных, полезных элементов, которые заставляют клиента возвращаться, хотя стороннему наблюдателю почти сразу бросаются в глаза их негативные аспекты (высмеивание, пародия, конфронтация и т. д.).
5. Вопрос: Как использовать провокативную терапию с суицидальными пациентами?
5. Ответ: С осторожностью. Но если мы считаем, что большинство суицидальных мыслей проистекает из депрессии, а часть депрессивных состояний – из интроецированных агрессивных чувств, то провокативная терапия с её способностью вызывать стремление бороться за себя особенно подходит для таких пациентов. Как гнев, так и смех клиента, спровоцированные психотерапевтом, антагонистичны депрессии, и большинство клиентов, несмотря на мысль о том, что им незачем жить, спонтанно реагируют на провокации психотерапевта и тем самым ощущают некую осмысленность своего существования.
Провокативный психотерапевт разыгрывает различные сценарии: осмотр останков, заупокойная месса или служба, надгробная речь (которая неизменно оборачивается косноязычным фиаско священнослужителя, отчаянно пытающегося найти что-то хорошее в отношении «покойного» и унизительно терпящего неудачу), попадание умершего пациента в ад (в рай он никогда не попадает), психологическая помощь семье после самоубийства клиента и т. д.
Примером последнего может служить следующий случай. Молодой человек из моей частной практики в панике попросился на внеплановую встречу. Он чувствовал, что находится на грани самоубийства, и хотел взять последнюю сессию. По прибытии он заявил, что единственная причина – тонкая ниточка, как он выразился, – удерживающая его, заключается в том, что его самоубийство может спровоцировать срыв у его матери, что приведёт к её госпитализации.
Психотерапевт (бодро): Не волнуйтесь! Я всё объясню вашим родителям после ваших похорон. Я так и вижу нас сейчас…ваши мать и отец сидят там… (психотерапевт указывает на два пустых стула), и ваша мать говорит:
(Психотерапевт изображает обоих родителей пациента, которых он никогда не видел, стереотипно пародируя их голосом, манерами и мимикой.)
«Мать» (со слезами на глазах): Почему… почему… почему он это сделал, мистер Фаррелли?
Психотерапевт (ставит локти на подлокотник кресла, откидывается назад, кончики пальцев соединены, смотрит на пустой стул, кивает): Я понимаю, что для вас это шок, миссис Джонс, но мы можем объяснить вам его самоубийство профессионально. Здесь речь идёт о том, что мы называем психодинамикой, и…
«Отец» (громко перебивая): ЧТО ЭТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА ТАКАЯ?
Психотерапевт (умиротворяюще, знаком призывает его замолчать): Думаю, мистер Джонс, я могу это объяснить. Это означает то, что чувствовал и думал ваш чокнутый сын… э-э, бедный Джордж. Видите ли (психотерапевт наклоняется вперёд, очень серьёзно), у него было то, что мы называем неразрешённым эдиповым комплексом.
«Отец» (громко перебивая): ЧТО ЭТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА ТАКАЯ?
Психотерапевт (делая руками успокаивающие жесты): Подождите минутку, мистер Джонс. Я сейчас все объясню. Видите ли, он хотел трах… э, простите, перепих… э, иметь отношения со своей матерью…
«Отец» (взрывается): ЧЁРТ ВОЗЬМИ!
Психотерапевт (понимающе кивая): Я знаю, знаю, мистер Джонс, но вы должны понять, что так работают эти больные умы. Видите ли, этот импульс или желание были для него неприемлемы…
«Мать» (со слезами): О нет, слава богу! Я бы никогда…
Психотерапевт (не обращая внимания): Поэтому он подавлял это желание и проецировал на вас, миссис Джонс, и был убеждён, что вы хотите вступить с ним в сексуальные отношения.
«Отец» (взрываясь): ЧТО ЗА ХРЕНЬ, Я…
Психотерапевт (настойчиво): Подождите, пожалуйста, мистер Джонс…
«Мать» (в ужасе, отшатываясь): Я никогда, никогда не испытывала к нему таких чувств, это противоестественно…
Психотерапевт (одобрительно кивает): Я знаю, миссис Джонс. Но тогда он пришёл в ужас от ваших неестественных чувств к нему и хотел вас убить…
«Отец» (взрывается): ЧЁРТ ВОЗЬМИ!!! Я УБЬЮ ЭТОГО МАЛЕНЬКОГО УРОДА…
Психотерапевт (жестом останавливая его, твёрдо): Вы опоздали, мистер Джонс. Теперь позвольте мне закончить моё профессиональное объяснение. (поворачивается к «матери», наклоняется к ней, участливым, тёплым голосом) Но эта мысль тоже была для него неприемлема, поэтому он подавил её и покончил с собой. Потому что мы знаем, миссис Джонс, мы знаем, что каждое самоубийство – это убийство. Ваш сын в душе был убийцей.
«Мать» (со слезами): О, мистер Фаррелли, я не знаю, что…
«Отец» (перебивая): НУ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, Я РАД, ЧТО ОН МЁРТВ, ЕСЛИ ОН БЫЛ ТАКИМ ИЗВРАЩЕНЦЕМ.
Пациент (наблюдает за происходящим, всё больше хмурится, рот полуоткрыт, прерывает ролевую игру психотерапевта сердитым тоном): Ну, ты, сукин сын! Это ещё одна причина, по которой я не собираюсь совершать самоубийство – чтобы ты не рассказал моим родителям всю эту ложь после того, как меня не станет!
Психотерапевт (небрежно): Какая вам разница? Вы будете мертвы, и тогда это вас ни капельки не будет беспокоить.
(С. 61)
Следует заметить, что независимо от того, какой подход вы используете, если вы постоянно работаете с клиентами, имеющими в анамнезе суицидальные мысли и попытки самоубийства, есть статистическая вероятность, что рано или поздно кто-то из них совершит самоубийство «во время вашего дежурства». И я намеренно формулирую это именно так – во время вашего дежурства, – потому что, как мне кажется, большинство психотерапевтов переживают это именно так. Один клиент даже сказал следующее.
Клиент (смотрит на психотерапевта): Если я покончу с собой, в этом штате ваша профессиональная репутация будет смешана с грязью.
Психотерапевт (небрежно): О, забудьте. Раньше я тоже так думал, но всякий раз, когда это случалось за все эти годы… Знаете, вы не поверите, но мои коллеги так сильно поддерживали меня. Они обычно говорили что-то вроде: «Она всё равно собиралась покончить с собой в одну из ближайших недель – никто не смог бы её остановить» или «Надо отдать тебе должное, Фрэнк, у тебя хватило смелости работать с этим пациентом – я-то струсил». И они обнимали меня и говорили: «Фрэнк, я принесу тебе чашку кофе. Сливки и сахар?» И я отвечу (психотерапевт говорит нерешительно, со слезами на глазах, тяжело дыша) «Да… только… одну… чайную ложку… сахара…» (вытирает слёзы с глаз, резко меняет тон голоса с прерывающегося слезами на счастливый) Ну, и сразу же мне становится лучше, а к обеду всё забывается. И даже семьи неизменно благодарят меня, говоря: «Вы сделали всё, что могли, и мы вам благодарны». Или они говорят: «Ну, теперь он вместе с Иисусом», что звучит немного странно (клиент невольно заливается смехом) но… нет, я бы не позволил вашим страхам испортить мою профессиональную репутацию помешать вам совершить самоубийство.
Клиент (краснеет, кусает губы, фыркает от смеха): Ладно, ладно я уловил суть. (5.62)
Можно было бы привести ещё целый ряд примеров, но в заключение позвольте мне описать только один случай.
Пациентка, которой было около двадцати лет, стабильно прогрессировала на протяжении тридцати сессий. Терапия уже подходила к концу, когда она неожиданно заявила, что это её «последняя сессия».
Психотерапевт (несколько удивлённо, но примирительно): Хорошо, красавица. Так о чём вы хотите поговорить?
Пациентка (спокойно): Вы не будете возражать, если я покончу жизнь самоубийством?
Психотерапевт (ошарашенно, но маскирует свою реакцию энтузиазмом): Нет! Вовсе нет! Это говорит о том, что вы делаете выбор и принимаете во внимание его последствия, а самоопределение имеет большое значение в клинической практике. Более того, важно не количество, а качество прожитых дней. А последнее время многие даже полагают, что самоубийство не обязательно является неудачей, а может даже считаться успехом, что, как мне кажется, может оказаться полезным в вашем случае. Да, именно так я и думаю – что буду считать вас успешной, если вы покончите с собой. Конечно (