бормочет про себя), если она не сделает этого, я не знаю, как тогда буду классифицировать её случай…
Клиентка (смотря на психотерапевта во все глаза, сердитым ровным голосом): Вы бесчувственный сукин сын!
Психотерапевт (недоверчиво): Бесчувственный! Вовсе нет. (смеётся с облегчением, вызвав её гнев) Я сочувствую вашей бедной семье, которой пришлось мириться с вашими попытками самоубийства. Я глубоко сочувствую вашим коллегам и одноклассникам. У меня есть чувство…
Клиентка (перебивая его, со смесью гнева и иронии): Да! Ты – сама сердечность, Фрэнк.
Психотерапевт продолжает, описывая её смерть, разговор с её семьёй из десяти человек на похоронах и т. д. Клиентка, пытаясь не смеяться, злобно смотрит на него. Затем психотерапевт берёт в руки её сумочку и вытаскивает пачку сигарет со словами: «Вам не стоит их курить, они вредны для здоровья, и, кроме того, они вам больше не понадобятся». Когда он достаёт из её сумочки деньги, клиентка возмущена.
Клиентка (хватается за сумочку, психотерапевт отдёргивает её, смеясь, клиентка холодно-злобным голосом): Невежливо рыться в дамской сумочке.
Психотерапевт (смеётся над её злостью): Дама! Ну что вы! Зачем манерничать в ваш последний час?
Психотерапевт продолжает рыться в её сумочке, делает уничижительные замечания по поводу того, как неряшливо внутри, но добавляет, что ей не придётся долго об этом беспокоиться, берёт три доллара.
Клиентка (явно пытаясь сохранить серьёзное лицо): Да ладно, Фрэнк, мне нужны эти три бакса, чтобы доехать до дома на такси.
Психотерапевт (как будто внезапно осознавший свою ошибку): Ой, простите. Вот (протягивает ей сумочку и деньги), я забыл, что вам нужно вернуться домой, чтобы совершить самоубийство. Я не хочу, чтобы вы делали это здесь, в моём кабинете… (С. 63)
Через месяц она прислала чек с язвительной запиской: «Заметьте, что счёт оплачен полностью, за вычетом стоимости пачки сигарет, которую вы оставили себе, мистер Всезнайка».
Я мог бы ещё многое сказать на эту тему. Например, о тяжёлом опыте психотерапевта, реакции на самоубийство как психотерапевтов, так и членов семьи, уровне тревоги, с которым приходится мириться психотерапевту при работе с потенциальными самоубийцами, о том, что в нашем обществе смерть – любая смерть – воспринимается как непристойность, о том, является ли самоубийство законным и этичным вариантом для человека при определённых обстоятельствах, об исследованиях в этой области, некоторых вопросах, связанных с созданием центров профилактики самоубийств, и так далее. Суицид неизменно вызывает у меня самые разные мысли и чувства, и я надеюсь, что так будет и впредь. Но, наверное, стоит обратиться к другим вопросам.
6. Вопрос: Что, по-вашему, является источником изменений в рамках провокативной терапии?
6. Ответ: Провокативный психотерапевт ориентирован на поведение, что выражается в его упорном и настойчивом внимании (прямом или косвенном) к возможным и реальным социальным последствиям установок и действий клиента в прошлом, настоящем и будущем. Ещё один источник изменений – это попытка психотерапевта изменить «я»-концепцию клиента путём шутливого согласия с негативными характеристиками, которые тот себе приписывает.
Третьим источником изменений является то, что психотерапевт имплицитно ожидает, что клиент изменится – так, чтобы его не узнали собственные родители, – и это ожидание может, по принципу самоисполняющегося пророчества, побудить клиента к изменениям. Более того, психотерапевт, утрируя саморазрушающее, девиантное, патологическое поведение клиента и вызывая протест и сопротивление этому поведению с его стороны, формирует у него запреты на собственную девиантность. Одним словом, психотерапевт использует техники сопротивления и защиты клиента для того, чтобы заставить его измениться и двигаться в более конструктивном направлении. И, наконец, ещё один источник изменений заключён в многократном использовании психотерапевтом ролевого моделирования: психотерапевт с юмором демонстрирует клиенту, что существует иной способ восприятия проблем и отношения к ним, а также другой тип поведения.
7. Вопрос: А как быть с мотивацией клиента и клиентом, который вас не выбирал, так называемым недобровольным клиентом? Должен ли такой клиент признать или осознать его проблемы?
7. Ответ: Раньше я думал, что это важно, поскольку облегчает работу, но теперь я думаю: «Чёрт возьми, просто принесите тело, пока оно тёплое, и мы попробуем». Другие терапевтические методы выросли, по большому счету, из работы с мотивированными, не госпитализированными клиентами. Но в основе провокативной терапии лежит работа с недобровольно госпитализированными пациентами. Мы советуем: если вы работаете с немотивированными клиентами, контролируйте ситуацию.
Что касается вопроса «Должен ли клиент осознать его проблемы?» – это полезно, но не обязательно. Если клиент не признает проблему, психотерапевт расскажет ему, в чём она заключается, или спросит, какие проблемы, по мнению его близких людей, у него есть и согласен ли он с ними. Например, клиент может сказать, что его единственная проблема заключается в том, что его держат в больнице, или «Моя единственная проблема в том, что мне приходится ходить к вам, иначе мои родители выгонят меня из дома». Реакция психотерапевта обычно заключается в том, чтобы расхохотаться в лицо пациента и спровоцировать его повторить прямые, конкретные заявления, которые другие люди уже сделали о нём, его установках, поведении и общей паршивой репутации. Одним словом, клиенту не нужно признавать свою проблему или осознавать её до того момента, пока психотерапевт не вынудит его повторить определение этих проблем, данное его близкими.
8. Вопрос: Какова истинная причина создания провокативной терапии?
8. Ответ: В любой конкретной ситуации существует, по всей вероятности, не менее десятка различных факторов, которые могут объяснить то или иное поведение человека; поиск единственной реальной причины часто оказывается иллюзорным. Как я говорю студентам: «Остерегайтесь Бармаглота[18] ипотез, опирающихся на один фактор».
Возможно, в силу моего религиозного воспитания и профессиональной подготовки и того, чему меня учили о человеческой мотивации, раньше я думал, что чем сильнее мотивация, тем она запашистее. А чем она запашистее, тем легче её обнаружить. Поэтому истинные причины обычно имеют самый пахучий запах. Я больше не верю в это и не ищу однофакторных гипотез для объяснения своего или чужого поведения. Скорее существует множество простых, логически обоснованных объяснений поведения человека.
Развитию провокативной терапии дали толчок извечная проблема психотерапевтов (как добиться изменений в тех, кому мы обязаны помогать); стимулирующая профессиональная среда, состоящая из ряда психотерапевтов, бившихся над этой проблемой; абсолютная уверенность в том, что денежное, профессиональное, личное и социальное вознаграждение достаётся только успешным специалистам; и даже, возможно, мысль, о том, что почётное занятие – пытаться оказать помощь тем, кто испытывает боль. И наконец, я был чертовски азартен: я хотел стать одним из лучших психотерапевтов на свете и добиться успеха с пациентами, от которых другие специалисты отказались или которые были классифицированы как не поддающиеся лечению.
Но, возможно, это не до конца объясняет историю появления провокативной терапии. Вероятно, одна из причин кроется в словах моих сестёр. Моя старшая сестра, Сисси сказала что существует связь между провокативной психотерапией и тем, каким я был в детстве. «Ты обладал удивительным даром подражания ещё задолго до того, как пошёл в школу». А моя младшая сестра Джитти заметила: «Ты всегда любил дразнить людей. Ты дразнил меня до смерти». Но кто может знать наверняка, что влияет на людей в их выборе образа жизни, профессии и отношений? Я не знаю, да и вы, наверное, тоже. Максимум, что мы можем сделать, – это предположить.
9. Вопрос: Вы как-то сказали, что «внутри многих специалистов, использующих традиционные терапевтические методы, заперт провокативный психотерапевт, который рвётся наружу». Какие факторы, на ваш взгляд, мешают некоторым вашим коллегам применять провокативную терапию?
9. Ответ: За прошедшие годы я понял несколько причин, по которым кто-то не принимает провокативную терапию в качестве подхода в работе с пациентами и клиентами. Кто-то просто придерживается иных взглядов на человека, его поведение и то, как их изменить. Для других это связано прежде всего с их профессиональной подготовкой: некоторые, похоже, никогда не смогут выйти за границы того, чему их учили. Иные приводят так называемые социально-политические причины. Например, некоторым специалистам с трудом даётся смена ролей, т. е. обучение новому терапевтическому методу у представителя той профессии, которой они привыкли обучать. Один сотрудник психиатрической клиники сказал: «Мне очень интересна провокативная терапия, и я бы с удовольствием попробовал этот подход, но я не хочу прослыть его адептом». Есть психотерапевты, склонные подвергать сомнению нашу теорию и исследования, утверждая, что, хотя провокативная терапия щедра на рекомендации по работе с клиентами, теоретические объяснения и исследования, подтверждающие изменения, наблюдаемые у клиентов, слабы. Для некоторых специалистов провокативная терапия противоречит их роли воспитателя, которой они обучены для работы с неблагополучными клиентами. Для медсестёр и священнослужителей провокативная терапия может быть неприятной и противоречить их образу профессионального помощника. Всё вышесказанное не означает, что все, кто не принимают провокативную терапию, должны быть преданы анафеме и их должны сразить перхоть или венерические заболевания. Просто знайте – в глубине души мы-то знаем, что они неправы. Мы убеждены: «Сегодня провокативная терапия, завтра – мир».