– Ах… Увы и ах! – сказала она своему отражению.
Оля решила продолжить поиски Вольского по гостиницам, ресторанам и, если понадобится, клубам или дискотекам, где обитают эти малолетние провинциалки, охочие до чужого. В желании разобраться во всем, поставить все точки над ё, она решила идти до конца. Как бы ни было мучительно больно то, что могло ее ожидать в финале этих поисков.
Пока Соболенко в рабочее время мотал бесконечную ленту интернет-магазинов, взрывая себе мозг нерешаемой задачей – что бы такое подарить вдруг возникшей в его жизни взрослой дочери, дабы начать выстраивать с ней отношения и поближе познакомиться, – Ева решила сматывать удочки. Мысли о тщетности и бессмысленности существования давно угнетали ее. Знакомство с Вольским показалось глотком свежего воздуха, благодаря которому она снова почувствовала желание жить. Но то, как и куда все это в итоге повернулось, лишь убедило ее в верности своего решения. Почему-то Еве было важно собраться. Она навела порядок в комнате, выкинула и сожгла все, что могло хоть как-то ее скомпрометировать. В рюкзак закинула вещей дня на два и пошла на выход. В дверях она столкнулась с мамой.
– Ты куда? Дочь, я хотела с тобой поговорить, – взмолилась Мила.
– Обязательно, мам. Но могу я от всего этого отдохнуть немного? Меня Ирка на выходные к себе на дачу зовет, я решила съездить перезагрузиться.
Мила хотела было возразить, но задумалась, ибо в словах дочери было разумное зерно: им всем действительно следовало прежде всего успокоиться. Вторым или параллельным эшелоном проскочила мысль о том, что они с Соболем смогут зависнуть у нее на пару дней и все спланировать.
– Ну хорошо. Главное, что ты, я вижу, спокойна и, как всегда, мудра не по годам.
Они обнялись. Ева заглянула Миле в глаза – последний раз она смотрела на нее так нежно, по-дочернему, лет десять назад, когда еще не была колючим ежиком. В те времена они вполне себе мирно жили-дружили. На мгновение Мила заволновалась, однако удивления не показала и ни единого вопроса не задала. Когда за Евой закрылась дверь, она еще долго сидела на кухне, листая школьный альбом дочери, шмыгала носом и недоумевала: куда все подевалось?
На улице Ева почувствовала пьянящую свободу. Будто впервые в жизни ей можно все. Абсолютно все, что она захочет. От этого возникло непреодолимое желание рассказать кому-нибудь о том, что с нею сейчас происходит. В соцсетях? Не, тупой эпатаж, ей хотелось живого, включенного участия. Она набрала номер Вольского и, не дождавшись даже его «алло», отрапортовала:
– Ну что ж, вы своего добились, господин психолог: одной жертвой обстоятельств сегодня станет меньше. Захотите засвидетельствовать мой последний полет – жду в семь на середине главного моста! Отбой!
Она расхохоталась, почувствовав себя сильной и коварной.
«Последний день жизни должен проходить по моим правилам и потому быть идеальным», – подумала Ева. И решила позволить себе все, что давно хотела и в чем отказывала себе по каким-то своим или навязанным убеждениям.
11:43
Ева пришла к набережной, долго смотрела на Волгу. Захотелось поплакать. Поплакала. Привязались два бомжа. Предлагали носовой платок – утереть слезы. Послала их матом! Дебилы. Почему-то стало весело.
13:16
Бесцельно гуляла по центру города. Смотрела на воркующих голубей. Купила булку хлеба. Всю ее скрошила. Обжоры!
14:50
Зашла в кино, на ближайший сеанс. Оказалась жизнеутверждающая спортивная драма. В которой, несмотря ни на что и вопреки всему, герой выкарабкался и победил. Пусть не так, как мечтал. И в чем-то вышло даже глубже и сильнее. Вывод прозвучал прям на злобу дня: мол, жить, надо жить! Но все это Еве, смотревшей уже как бы с «того света», показалось мелким и смешным.
16:27
Прокатилась на чертовом колесе, убедившись, что была права: дурацкое занятие! Все детство она этого хотела, но боялась. Поэтому всем говорила, что не хочет. Что ж, зато теперь знает наверняка. Когда была на самом верху, подумала, что уже сегодня вечером она будет парить вечно…
17:45
Поела вкуснейшего мороженого. Будет что вспомнить!
18:01
Постреляла в тире. Все в «молоко»! Не быть ей гангстером.
18:23
Проехалась верхом на пони, но только полдороги, потому что решила, что мучает бедное животное. Так что вторую оплаченную часть пути просто шла с ним рядом. Думала о том, что вот уже сегодня вечером пони все еще будет, а ее – уже нет! «Пони, помни меня!»
Какой-то глупо-наивный получался у нее идеальный день, думала она. Еве было одновременно весело и грустно. Посмотрела на часы: 18:55. Она стояла на середине моста. Пришла за пять минут до начала! – усмехнулась про себя Ева. Всегда бы так, а то вечно она везде опаздывала. На самом деле ей не терпелось увидеть реакцию Сергея. Все это время она то и дело представляла его – запыхавшегося, перепуганного. Как он начнет свои психотерапевтические штучки, чтобы ее отговорить. Но нет, ничего у него не получится. Она прыгнет. И делу конец!
19:03
Ева оглянулась – никого. Правда, на соседнем мосту пристроились два человека. Прям на середине, как она. Смотрелось странно. Она с мобильного навела на них фотообъектив, так они стали махать руками и что-то ей кричать. Щелкнув, она увеличила кадр и с удивлением узнала двух бомжей, что предлагали ей платок. Придурки! Следят за ней, что ли? Ева, перегнувшись через перила, посмотрела на темную Волгу, прикидывая шансы на успех задуманного.
– Топиться собралась? – вдруг раздался за спиной женский голос. Ева оглянулась. Перед ней стояла Оля. Обе удивленно уставились друг на друга.
– О, ты-то мне и нужна! Это же ты гуляла с пьяным Вольским? – спросила Оля.
– Вольским? Сергеем, психологом из Москвы? – уточнила Ева.
– С ним самым.
– А он Вольский? Прикольная фамилия.
И она мысленно ее на себя примерила: «Ева Вольская – ниче так!» Словно угадав ее мысли, Оля покачала головой.
– Не выйдет. Я его невеста!
Ева внимательно оглядела собеседницу, прищурилась, даже наклонила голову, словно художник, оценивающий натурщицу.
– Хм, я тебя иначе представляла.
Оле вдруг полегчало, в душе словно враз зацвели сады, запели соловьи и замычали коровы!
– Серьезно? Выходит, он говорил обо мне? – стараясь скрыть рвущуюся наружу радость, спросила она.
– Не затыкался… Сигаретка есть? – надменно спросила Ева. Оля помотала головой.
– Но могу тебе купить. Тебе же, похоже, не продадут – несовершеннолетняя?
– В точку, тетя!
Оля повела бровью, оценив дерзость девчонки. Ева подхватила свой рюкзак и, кивнув Оле, направилась в сторону берега. Оля, двинувшаяся было за нею, вдруг остановилась и, кивнув на перила моста, спросила:
– А как насчет утопиться? Концепция поменялась?
– Успею еще! – махнула рукой Ева, не останавливаясь. Оля засмеялась и догнала девчонку.
Вольский услышал, как зашипел баллон с кислородом. Потом раздался хлопок. Он рефлекторно сжался. Наступившая тишина показалась по-настоящему мертвой.
– Черт! Не смешно.
Он нащупал на груди мобильный и набрал номер профессора.
– Да, – услышал он встревоженный голос Петра Алексеевича, – вы почему не отвечали? Как я должен вас понимать?
– Простите, хотел усложнить себе задачу – для усиления, так сказать, эффекта. Но он тут сам неожиданно усилился. Короче, кислород накрылся.
– Что? Как это возможно?
– А хрен его знает. Да, только теперь он не шипит: хлопнул – и тишина. Похоже, скоро я реально почувствую, каково это!
– Я вас… я вас… – профессор вдруг шумно задышал, – понял… Что ж такое? Пить…
Вольский замер, на том конце возникла тишина, и Сергею показалось, что Дрозд упал в обморок или что-то типа того.
– Профессор! Петр Алексеевич! Не смешно! Алло! Алло-о-о-о, мать вашу!!!
Но на том конце не отвечали. Вольский дал отбой и тут же снова набрал Дрозда. В ответ шли длинные гудки.
– Не-е-е-е-е-ет! – заорал Вольский что есть мочи.
Соболенко целый день блуждал по интернету в поисках подарка для Евы. Вечером в дверь кабинета постучали. Вошел взбудораженный сержант. Соболенко почувствовал его панику, даже не отводя глаз от ноутбука.
– Кошелев, когда ты так откровенно сопишь, дело пахнет жареным.
Краснощекий парень засмеялся и возбужденно воскликнул:
– Так точно, товарищ майор! Задержали двух отморозков по хулиганке, один из них, по фото с камеры на торговом центре, похож на стрелявших во Власову. Ну, мы на понт взяли, они и раскололись по полной.
Соболенко вмиг оторвался от ноутбука и с интересом посмотрел на любителя триумфальных пауз.
– Ну и? Пасынок? – не выдержал Соболенко, поскольку уже знал: не переспросишь – не откроет козыря.
– В точку, товарищ майор!
– Да ладно?! – все равно удивился Соболенко к неописуемой радости сержанта Кошелева, любителя докладывать поворотные данные.
Следователь вскочил со стула и, на ходу забрав мобильный и ключи от машины, быстро вышел из кабинета. Кошелев продолжал свой доклад, едва поспевая за майором.
– Короче, бабки на оружие и задание «припугнуть» – не убивать, а только припугнуть – им дал Прохор Власов.
– Молодец, Кошелев, далеко пойдешь, так держать! – похвалил Соболенко сержанта и по-отечески похлопал его по предплечью.
– Слушаюсь! – взяв под козырек, ответил по форме Кошелев.
Соболенко поехал к Власовым, по дороге позвонил Миле и прямо спросил, чем увлекается Ева, что она любит, о чем мечтает? В ответ Мила громко захохотала в трубку.
– Игорек, какие мечты – она же подросток! Я понятия не имею, она как дикая рысь живет. Я поэтому и хотела попросить Вольского с ней поработать. Но ты видишь, как все вышло?
– Ясно. Плохо дело. Ладно, решим. Пока!
Прямо с порога, словно он в этом доме впервые, Соболенко официальным, не предполагающим теплоты личного знакомства тоном сообщил, что Прохор задержан по подозрению в организации вооруженного нападения на вас, Власова Ульяна Юрьевна. Она и глазом не успела моргнуть, как следователь надел на парня наручники. Ульяна тут же вошла в привычную роль «спасателя» и повела было Соболенко в сторонку, и он даже не возражал. И казалось, что вот-вот все по старинке и решится. Ведь все это сейчас было лишним, у них с Прохором наконец стали налаживаться человеческие отношения. Но Прохор вдруг их остановил: