<…> Он целый день лежит в полусне и только стонет» (16 мая); «Он так слаб, что не разговаривает и даже не читает…» (18 мая); «Жоржу <…> стало немного лучше, но писать сам он еще не может» (3 июня); «Я <…> успела кое-что прочесть Жоржу (ему еще запрещено читать)» (9 июня)[8]. Сам Георгий Иванов в отправленном 9 июля письме к Гулю характеризует свое состояние еще резче: «Две недели собирался Вам ответить и все не мог. Это результат “лечения”, которому я подвергся. Меня, как здешний эскулап выражается, “спасли”, но ценой того, что я стал идиотом. Этому лечению сопротивлялись все настоящие доктора, до того меня пользовавшие, и были правы — результат налицо»[9].
Переговоры с «Возрождением» начались незадолго перед тем, в июне. Вел их со стороны журнала Игорь Константинович Мартыновский (Мартыновский) — Опишня, секретарь редакции с марта 1956 г. по май 1960 г. (с № 51 по № 101). В молодости, в чине подпоручика, он участвовал в добровольческом движении, был тяжело ранен в бою под Каховкой. Уже в эмиграции окончил Николаевско-Алексеевское инженерное училище и Свободный университет в Софии. В Париже занимался общественной работой. Как литератор печатал прозу и литературные очерки о Пушкине, Лермонтове, Чехове, и др. преимущественно в том же «Возрождении» (под фамилией Опишня). Родился он очевидно около 1900 года, умер в 1965 году. Ни в каких других известных нам письмах Георгия Иванова, ни в каких его публикациях имя этого конфидента поэта не встречается.
Оригиналы писем хранятся в библиотеке Йельского университета[10]. Письма печатаются по новой орфографии которой Георгий Иванов пренебрегал до конца дней, с исправлением — без оговорок — явных описок и с приведенной в порядок пунктуацией, которой поэт также пренебрегал всю жизнь. При этом сугубо индивидуальные особенности авторского правописания мы оставляем в неприкосновенности. Авторские подписи и подчеркивания в письмах выделены курсивом. Ответные письма Мартыновского-Опишни к Георгию Иванову нам неизвестны. Вряд ли они и сохранились.
Публикация, подготовка текста и примечания А.Ю. Арьева
Георгий Иванов. Письма к Мартыновскому-Опишне
28 июня 1956
Beau-Sejour
Hueres
Var
Многоуважаемый
Игорь ……ич,
Извините за обращение — давно знаю Ваше имя, но отчество, к сожалению, мне неизвестно.
Благодарю Вас за Ваше любезное письмо. Отвечаю лично за себя — жена моя как раз накануне получения Вашего приглашения, уехала с друзьями в автомобильную поездку. Она должна вернуться через несколько дней и, конечно, сейчас же Вам ответит.
Очень рад, что Вы собираетесь поднять «Возрождение» и искренно желаю успеха. Что касается до возможности моего сотрудничества в нем, я охотно бы возобновил его в том же виде, как при покойном Мельгунове. Я, как Вы вероятно знаете, вел одно время критические страницы, под общим подзаголовком «Литература и жизнь». А. О. Гукасов одобрял мою работу. Мне пришлось ее прекратить по «несходству характеров» с Мельгуновым. Получив по уходе Мельгунова приглашение Абр. Осиповича возобновить сотрудничество — я сейчас же откликнулся на него, но тут, с места в карьер, у меня произошло недоразумение с намечавшимся в качестве нов<ого> редактора г. Виттом[11]. Таким образом, собственно с «Возрождением» у меня не было никаких столкновений и, как и прежде, я искренно уважаю это издательство как последовательно русское и антисоветское и, понятно, охотно приложу, насколько это в моих возможностях, руку к поднятию его культурного уровня. Если мое предложение Вас устраивает, пожалуйста, сообщите сколькими приблизительно страницами ежемесячно я смогу располагать и к какому сроку они должны быть доставлены. Тогда поставлю Вам кое-какие побочные вопросы и дело с концом.
Приймите уверения в моем искренном уважении. Искренно Ваш
Георгий Иванов
P. S. О «крахе» «Нового Журнала» говорить преждевременно — имею точные сведения. Что же до «Чеховского издательства», то с удовольствием написал бы о нем заслуженный «некролог»[12] — т. е. осиновый кол.
<Июль 1956>
Beau-Sejour
Hueres
Var
Дорогой Игорь Константинович,
Я думаю, — раз мы собираемся сотрудничать, да еще «старые знакомые» (теперь отлично вспомнил о наших встречах у <нрзб> — можно бросить в обращении к друг-другу наши взаимного глубоко уважения. Что касается «дела», то 8-10 страниц ежемесячно меня вполне удовлетворят. Подзаголовок «Литература и Жизнь» был мне навязан С. П. Мельгуновым. Потом я узнал, что под этим же заголовком чуть ли не четверть века прославляла советчину «наш общий друг» мадам Александрова![13] Так что переменю я с истинным удовольствием. Суть ведь в том как было и при Мельгунове — что я пишу что и как хочу и имею право первенства в выборе книг и тем. Я, когда мы с Мельгуновым договаривались, предложил было назвать «Лица и Маски», но тут он и его Прасковья[14] в голос завопили: «Невозможно, мы не “Аполлон”». И, пожалуй, они были правы — действительно как не «подымай» «Возрождение» — «Аполлона» не может получиться. М. б. можно было бы назвать «Лица и Маски» и в скобках «Литературные заметки»? Но решайте сами — Вам в данном случае видней. Согласен и на «Литературные заметки» просто.
Для начала у меня следующие темы Чех<овского> изд<ательства>: Гл. Струве «История эмигрантской литературы». Его же «Неизданный Гумилев»[15]. Да — дело в эмигрантской литературе. Будьте добры, достаньте мне — у милейшего Джуджиева[16] (кланяйтесь ему от меня) — возможно полный список книг, изданных Чеховским Издательством, для «ориентации». Они посылали мне все свои издания, но я все это барахло оставил в Париже и список мне необходим. Был, кажется, отдельный каталог? Если надо я, по использовании, его Вам верну. Также прошу Вас прислать мне «Незамеченное поколение» Варшавского[17], последние №№ «Граней», последний № «Опытов» (6-й), два тома Степуна[18] и, конечно, если есть, Литературную Московскую газету[19] — какие есть №№. Все это тоже могу вернуть. Также (не к спеху) «Жемчужины поэзии» К. Р., которого, при случае, хочу отметить как даровитого поэта (и как-никак нашего любимого «шефа»[20] в добрые старые времена). Он ведь, конечно, не сверх естествен<ный> талант, однако был хороший ученик Фета — Полонского и затюкали его совершенно несправедливо.
Остается вопрос, о котором отдельно пишет Вам И. Одоевцева. Я не сомневаюсь, что Вы благополучно разрешите это «принципиальное дело» к нашему взаимному удовольствию. Насчет размера — сто страниц на машинке ведь не так мало, и дело ведь идет не о таланте иных «Возрожденских» «беллетристов», а о первоклассной художественной прозе писателя с большим именем[21]! Кроме принципиальной стороны тут есть и очень существенная сторона — гонорарная — на моих критических страничках, требующих большого старания, не наработаешь и на папиросы. Кстати, по Условию с Мельгуновым мои статьи тоже оплачивались как художественная проза.
Желаю Вам всего лучшего
Искренно Ваш
Георгий Иванов
<Июль — август 1956>
Beau-Sejour
Hueres
Var
Дорогой Игорь Константинович,
Условимся, для начала — чтобы впредь не было «недоразумений», наше сотрудничество в «Возрождении» начнется с момента появления на его страницах наших вещей, и до того ни о нем, ни о том в какой форме оно осуществится «посторонние лица» ничего не знают.
Не подумайте, что я как-то и за что-то Вас упрекаю. Если Вы и сказали кому-нибудь мимоходом, что мол Г. Ив. собирается шлепнуть Ч<еховское> Изд<ательство> — ничего зазорного само собой нет. Но Вы не учли, что это известие распространится с быстротой молнии буквально по всему земному шару. И не только распространится, но и будет дано, с всевозможными подробностями прямо фантастическими. И от этих «точных сведений» о статье даже и не написанной еще, пойдут для меня вовсе не фантастические, а очень реальные неприятности материального свойства. Если мне удастся зимой быть в Париже, я Вам могу подробно рассказать что и как. Пока же предлагаю Вам следующее.
Я беру критический отдел, как уже говорилось. Первую мою статью Вы пускаете в ноябрьской книжке, одновременно с началом отрывка И<рины> О<доевцевой>. Она не будет обзором Чех<овского> издательства. Вероятней всего я начну с книги Глеба Струве и добавлю до 10 страниц взгляд и нечто. Найдется о чем. До появления наших имен никто об этом не знает, так же как и о содержании моей статьи. Это, повторяю, «профилактическая мера», абсолютно необходимая по разным причинам.
И<рина> В<ладимировна> шлет Вам привет. Вы так и не указали нашу постраничную плату — сей вопрос, сами понимаете, очень существенный, несмотря на его «презренность».
Извините за почерк: от жары, которая на наш край навалилась, голова болит и перо не повинуется.
Вам преданный
Георгий Иванов
<10 сентября 1956>
Дорогой Игорь Константинович,
Спасибо за Ваше милое письмо.
«По существу» же его, разрешите ответить Вам через несколько дней. Пока шлю Вам от нас обоих искренний привет