От всех этих слов Грелант так разозлился, что нарочно проехал с тележкой, на которой спала Валентина, несколько раз мимо ямы. Он даже глаз в сторону Турольда не скосил и шагу не убавил и не прибавил, медленно брел, а кривые колеса телеги скрипели, то поднимаясь, то опускаясь.
И в конце концов карлик удалился вместе с тележкой.
Турольд в отчаянии хлопнул себя по коленям.
– Что я за несчастный человек! – вскричал он. – Ведь это точно была Валентина… Ах, проклятое чудовище, зачем оно убило мою возлюбленную? И для чего карлик таскает ее тело по всему лесу?
Скоро над краем ямы показалось человеческое лицо. Это было довольно неожиданно, так что Турольд даже подскочил.
– Привет тебе, – сказал незнакомец. – Я Квинталин.
– Мое имя Турольд, сын Гарольда, короля Норвегии, – отвечал Турольд. – Помоги мне выбраться из этой ямы, и награда моя будет щедрой.
– Как бы твоей наградой не стал удар ножом, – отвечал Квинталин, покосившись на нож Турольда. – Знаю я таких, как ты: добры, покуда вам худо, а как только добьетесь своего – сразу забываете всех, кто вам помогал.
– Никто не скажет обо мне, будто я бываю добр, – возразил Турольд. – Однако не бываю и несправедлив или неблагодарен.
– Ха! – вскричал Квинталин. – Как же, поверю я!.. Ищи дурака.
И он хотел уйти, но Турольд взмолился:
– Скажи, видел ли ты в лесу безобразного карлика с телегой, на которой тот повсюду возит мертвую женщину?
– Что тебе за нужда в карлике и в мертвой женщине?
– Карлик мне вовсе не нужен, разве что я захочу убить его; но женщина эта – моя возлюбленная, королевская дочь Валентина.
– Зачем тебе мертвая возлюбленная? – удивился Квинталин.
– Сам не знаю, – ответил Турольд. – Для начала мне нужно выбраться из этой ямы.
– Ты угодил в нее по доброй воле, – сказал Квинталин. – Не собираюсь я тебе помогать – ведь я сам выкопал эту ловушку. И вижу теперь, что удалась она на славу.
– Так ты – друг этому карлику? – догадался Турольд и прикрыл глаз. Теперь, одним глазом, он ясно видел, что Квинталин пришел к яме полюбоваться на дело рук своих и что помощи от него не дождешься.
– Вместе мы похитили Валентину, – сказал Квинталин. – И погрузили ее в сон. Она принадлежит мне, а тебе лишь остается сидеть здесь и смотреть, как мы таскаем ее в телеге по лесу взад и вперед.
– Немного радости от обладания женщиной, если всё это обладание сводится к тому, что вы таскаете ее, спящую, в телеге, – сказал Турольд.
– Мудрёно выражаешься, – заметил Квинталин.
– Это оттого, что меня научили читать и писать. Ты уверен, что не хочешь помочь мне выбраться из ямы?
– Еще бы! – сказал Квинталин. – К тому же я сильно опечален: кто-то убил мою мать, гадью, жившую в потоке вод под мельницей.
– Так это ты подарил ей диадему, принадлежавшую Валентине? – спросил Турольд.
– Так это ты убил мою мать? – закричал вне себя Квинталин.
Турольд промолчал.
Квинталин же сказал:
– Моя мать была чудовищем, но это вовсе не значит, что я не любил ее. Никому из людей, и тебе тоже, не понять, что это такое – быть сыном чудовища.
Тут Турольд открыл в усмешке свои острые рыбьи зубы и ответил:
– А вот тут, Квинталин, ты сильно ошибаешься.
Так беседовали они некоторое время, и каждый рассказал другому о своей матери и о своем отце, и о том, как рос каждый из них в родительском доме и чем был занят, пока созревало тело, а голова гудела от неосмысленности, и грудь разрывало от неясных стремлений.
Квинталин лежал на краю ямы, свесив вниз голову, а Турольд сидел на дне, обхватив руками колени, и задрав голову кверху. В конце концов, у обоих сильно заболела шея, и тут раздался отчаянный крик Греланта:
– На помощь! На помощь! На помощь!
– Это кричит карлик, – сказал, встрепенувшись, Квинталин. – Какая-то с ним приключилась беда.
Он встал и повернулся в ту сторону, откуда доносился призыв; а Турольд на дне ямы тоже вскочил на ноги и принялся подпрыгивать. Но ни тот, ни другой ничего не увидели.
– Где Грелант, там и Валентина, – заметил Квинталин. – И если хитроумный карлик не может совладать с противником, значит, нападение серьезное, и моих сил может не хватить.
– Так помоги мне выбраться, и я не оставлю в беде ни тебя, ни твоего друга, – обещал Турольд.
Квинталин спросил:
– И не станешь мстить?
– Для чего мне мстить вам, если вы не убили Валентину, но только погрузили ее в сон?
Сбросил Квинталин в яму-берлогу большое бревно, и Турольд быстро выбрался наружу.
Вместе побежали они на зов карлика – а Грелант кричал все тише, потому что изнемог в схватке и слабел с каждым мгновением.
Вот помчались Турольд и Квинталин сквозь чащу, продрались сквозь кусты, перепрыгнули через овраг, прочавкали по малому болотцу, обогнули болото большое и снова вверх по склону холма, хрустя ветками, – здесь, на вершине, они увидели телегу со спящей Валентиной, а подле телеги – карлика Греланта и злую Артусу, схватившихся в поединке. Артуса одолевала; карлик упал на колени и звал подмогу еле слышным голосом, а Артуса вбивала его в землю, высоко поднимая при каждом ударе ногу в сапоге.
– Был бы здесь камень, была бы здесь скала, – плакал карлик. – Камушек родимый, скалочка дорогая, порода горная, золотая и серебряная, – я бы скрылся от этой ведьмы; да ведь здесь одна только красная земля, сгнившие листья и переплетенные корни, да дохлые гусеницы! Бедные мои ножки, бедные мои ручки, бедные мои маленькие косточки!
– Остановись, Артуса! – закричал еще издали Турольд.
Артуса застыла с поднятой ногой и сжатыми кулаками, а новые товарищи тем временем успели подбежать к ней вплотную. Глаза злой феи сверкнули, открытый красным огнем, а закрытый – черным.
– Кто вы такие, чтобы приказывать мне, когда бить, а когда остановиться? – спросила она.
– Ты не узнаешь меня разве, Артуса? – Турольд встал перед нею, загораживая собой и карлика, и Квинталина. – Я же Турольд, сын Гарольда, короля Норвегии, жених вот этой спящей девушки Валентины!
– Как можешь ты знать, что снится Валентине? – отвечала Артуса. – Ты ли в ее снах или, может быть, кто-то другой?
– Об этом можно будет спросить ее, когда она проснется.
– За время вашей разлуки Валентина из девочки превратилась в девушку, – сказала Артуса. – Девочки болтают все, что на ум придет, но девушки никогда этого не делают. И ты не дознаешься у нее правды.
– Все-таки я хочу разбудить ее, – настаивал Турольд.
Вместо ответа Артуса снова ударила карлика, и тот с тихим жалобным писком скрылся под землей.
Квинталин бросился на колени и схватился обеими руками за края разрыва, образовавшегося в том месте, где исчез карлик. Земля изо всех сил тянулась сомкнуть разрыв и поглотить карлика, чтобы потом сварить его в своем чреве вместе с дохлыми гусеницами. Мускулы на руках у Квинталина вздулись, лицо почернело, он пыхтел, и стонал, и кряхтел, и вскрикивал, но не позволял земле закрыться.
Турольд оттолкнул Артусу и тоже засунул обе руки в разрыв. Там он нащупал плечи Греланта, запустил пальцы ему под мышки и выволок злополучного карлика наружу.
Так сидели они втроем у ног Артусы и тяжко переводили дух, охлопывая карлика и стряхивая комья земли с его головы и одежды. А злая фея сказала им:
– Вижу я, вы успели подружиться, покуда строили козни друг против друга и против Валентины.
– Я по-прежнему желаю взять ее в жены, – сказал Турольд. Жабры у него за ушами побаливали, туда набился песок. Ему хотелось добраться до ручья и вымыть шею, но сначала следовало уладить вопрос с Валентиной. И потому он морщился и терпел.
Артуса сказала:
– Как же ты поговоришь с нею? Она по-прежнему спит.
Турольд подумал немного и ответил так:
– Обещай мне, что не причинишь вреда ни Греланту, ни Квинталину, пока я буду спать.
– Еще чего захотел! – закричала злая фея. – Да как только ты сомкнешь глаза и перестанешь следить за мной, я тотчас посворачиваю их гадкие шеи, уж будь в этом уверен.
– Поклянись, что пальцем их не тронешь, иначе не видать Валентине счастья, – пригрозил Турольд.
– Едва ты отвернешься, как я выпущу им кишки и намотаю вон на то толстое дерево! – сказала злая фея.
– Умоляю тебя, Артуса, во имя тех лет, что ты провела в Норвегии, – не трогай ни Греланта, ни Квинталина.
– Эти годы мне пришлось проспать, потому что Валентина подсыпала мне сонного зелья, – проворчала Ар-туса. – И сделала она это для того, чтобы быть с тобой, а от моего надзора избавиться. Так уж и быть, не стану причинять вреда Греланту и Квинталину, пока ты бродишь в ее сновидениях.
Тогда Турольд обратился к сыну гадьи и карлику и сказал им:
– Не бойтесь и ждите меня.
После этого он улегся на телегу рядом с Валентиной, взял ее за руку, улыбнулся и тотчас погрузился в сон. Голова его запрокинулась, волосы упали, открывая шею, и Артуса увидела красные воспаленные полосы у него за ушами. Она сделала знак Квинталину, чтобы тот принес воды и смыл песок с жабр спящего Турольда. Квинталин поливал жабры Турольда очень осторожно, боясь разбудить его раньше времени.
А Турольд спал и видел Валентину в зеленом лесу. Платье на ней было зеленое, волосы ее были распущены, и выглядела она такой, какой он помнил, – и смотрела прямо перед собой так отважно, как смотрят только юные девушки, готовые перешагнуть порог: какого бы рода счастье ни ожидало за этим порогом, ко всему они готовы и ничего не устрашатся.
Турольд поскорее выбежал вперед и встал перед нею, чтобы первым, кого она увидит за порогом, был он сам, Турольд, сын Гарольда, короля Норвежского.
Валентина, однако, остановилась, словно запнулась, и уставилась на него недоуменно.
– Кто ты? – шевельнулись ее губы.
И Турольд мысленно ответил:
– Я – это ты.
И протянул ей сразу обе руки, не разводя запястья.
И она точно так же, обеими руками, взяла их и прижала к сердцу.