С друзьями школьных лет нас сводит сама жизнь. Мы живём в одном дворе или учимся в одном классе, ходим на одни и те же кружки. Поэтому если, скажем, нам приходится переезжать, то связь неизбежно теряется. А вот друзья, которых мы заводим, будучи взрослыми, – это люди, которых мы выбираем сами. Поэтому дружба во взрослом возрасте всегда имеет привкус свободы.
Когда мы взрослеем, уменьшается количество разных рамок, которые нас ограничивали в детстве, и постепенно исчезает необходимость видеться каждый день с одноклассниками или соседями. Наша идентичность к этому времени уже сформирована, а внутренние потребности, как правило, покрываются общением с коллегами и семьёй. Поэтому зрелые дружеские отношения теперь складываются таким образом, что, хотя между нами есть доверие, мы уже не оказываем друг на друга заметного влияния, соблюдаем некую разумную дистанцию. Временами, конечно, случаются конфликты, и, хотя в целом они воспринимаются спокойно, в случае чего мы ещё способны наговорить друг другу резкостей. Ведь мы свободно обмениваемся мыслями и выражаем свои чувства.
Однако, конечно же, нельзя сказать, что важность друзей со временем уменьшается. Какими бы взрослыми мы ни были, каждый из нас всё равно порою бывает беспомощен перед жизнью. Поэтому необходимы друзья, с которыми можно разделить тяжесть этой ноши.
Когда нам переваливает за 40, мы внезапно обнаруживаем себя между молотом и наковальней разнообразных «надо»: часть из них – приказы тех, перед кем мы в ответе, а часть – требования тех, за кого в ответе мы. Нужно нести ответственность за семейный бюджет и посвящать себя воспитанию детей, а поясница ужасно болит, но все вокруг считают происходящее нормой. Начать жаловаться на то, как тебе тяжело, – всё равно что подписаться под собственной несостоятельностью; и, бывает, даже спрятаться некуда, чтобы просто выдохнуть. Однако люди – не роботы: у каждого из нас есть слабые места, с которыми ничего не поделать. Тут-то и становятся отчаянно необходимы друзья.
Пройдя половину жизни и вместе постарев, супруги, как правило, отчасти утрачивают друг для друга сексуальную привлекательность. Если с этими в высшей степени естественными изменениями не смириться, то в семье могут начаться конфликты, а супруги начнут избегать друг друга в постели. А ещё случается так, что повзрослевшие дети съезжают, и, оказывается, они всё это время не давали агрессии между мужем и женой проявляться в полной мере. Когда дети больше не живут с ними, взаимное напряжение может начать нарастать и привести к серьёзным неприятностям, если его заблаговременно не снизить.
В такие вот времена наши друзья просто выслушивают нас – и ничего не просят взамен. Друзья – это бальзам на раны, которые нам могут нанести. Поэтому мы ходим на встречи выпускников, ищем наших прежних друзей и пытаемся найти с ними точки соприкосновения. Именно друзья наполняют смыслом наше существование, если он утрачен, и стоят с нами рука об руку, когда мы выбираем, как жить дальше.
Люди живут внутри сложно сплетённой сети человеческих взаимоотношений и в ней же добиваются успеха. Если эта сеть сплетена чересчур свободно – нам одиноко; если же слишком туго – мы начинаем задыхаться. То, что компенсирует оба этих расклада, – наши старые, близкие друзья. Они – наша психологическая поддержка в мире, где человеку может быть очень трудно одному. Недаром индейская пословица гласит: «Друг – это тот, кто несёт мои печали на своей спине».
Однако в дружбе однажды наступает время пойти разными дорогами. Мы растём и развиваемся в бесконечной череде встреч и расставаний. Это нужно понимать и принимать. Насколько дружба формируется временем и пространством, настолько же она ими и ограничивается.
Но подобная природа дружбы ещё не уменьшает её ценности. Даже если теперь мы отдалились, в моей жизни был человек, который проводил со мной время и был мостом между мной и остальным миром, – одного этого факта уже достаточно, чтобы дружба оставалась ценной.
И лишь тогда, когда мы станем принимать друг друга такими, какие мы есть, беречь друг друга и заботиться друг о друге; когда признаем, что все отношения имеют свой срок, и откажемся от чрезмерной идеализации в духе: «Настоящий друг – это тот, кто готов за меня умереть», – только тогда мы сможем стать настоящими друзьями. Друг, который так вошёл в нашу жизнь, – это человек, который хорошо нас знает, но тем не менее до сих пор любит. И это одна из самых главных и радостных вещей в жизни.
У меня есть такие друзья. Пробудившись утром, я первым делом проверяю сообщения, потому что хочу скорее узнать, что они успели написать за ночь. Мы часто видимся, но мне всегда интересно, чем они живут. Я переживаю за них, как за себя, если у них что-нибудь идёт не так. Мы рассказываем друг другу то, что больше никому не доверили бы, и утешаем друг друга, если это необходимо. Когда я думаю о своих друзьях, то на моём лице непроизвольно появляется улыбка; ощущения не особенно отличаются от влюблённости. Эти друзья – мои бывшие одноклассницы, которые вновь собрались вместе спустя 30 лет после окончания школы.
В школьном коллективе часто бывает, что дети, чем-то друг на друга похожие, собираются в группы. Мы шестеро, однако, не походили друг на друга ни характерами, ни оценками, ни уровнем жизни. Из общего у нас были рост и любовь поваляться.
В моё время, когда начинался новый учебный год, детей в первый же день выстраивали по росту, присваивали каждому номер и рассаживали по порядку. В классе, где никто друг друга не знал, то, что мы все оказались в одном ряду, стало для нас предлогом для дружбы. Каждый день после уроков мы шли в гости к одной из нас, там ложились на пол, закутывали ноги в одно на всех одеяло и так валялись, подъедая вкусности и болтая. Из-за привычки валяться, как только появлялась возможность, мы придумали себе секретное прозвище «Лежуны».
Нашим девизом было: «Вместе выстоим, врозь погибнем», – и мы представить себе не могли, что однажды наша компания разлетится в разные стороны, словно листья с дерева. Мы не замечали, как бежит время, пока слушали рассказы любимого учителя, и наши души трепетали, плавая на волнах песни, которая вдруг начинала играть по радио. Ещё мы за разговорами сбрасывали напряжение, вызванное нашим недовольством родителями и миром, и всю ненависть, все обиды, которые у нас накапливались. В те годы я так и не сумела рассказать друзьям о смерти своей старшей сестры, но часто потом задавалась вопросом – не эти ли разговоры с ними про всё на свете позволили мне тогда нормально закончить школу, хотя я постоянно находилась в огромном стрессе и напряжении?
После школы мы все поступили в разные университеты, пошли разными дорогами и почти перестали общаться. Однако позднее, когда наши дети уже подрастали, у нас стало появляться свободное время, и мы начали собираться вместе. Одна из нас, правда, долгое время оставалась вне зоны доступа. Мы забеспокоились, не стряслось ли с ней чего, а потом я однажды случайно встретила эту подругу на парковке у больницы. Так наша компания снова воссоединилась. Мы были словно старинные часы, в которых не хватало шестерёнки, поэтому они не работали, но вновь пошли, стоило лишь вставить потеряшку на место. Когда наша последняя подруга вернулась в коллектив, мы обрели прежнюю живость и бодро затикали.
Забавно было, что прошло много времени после школы, а мы практически не поменялись – ни внешне, ни характером. У меня в ту пору было хобби – фотографировать капли воды; и однажды я организовала маленькую выставку своих работ. В день её открытия я собрала всех близких людей и устроила небольшую вечеринку. Все мои Пять Мушкетёров, конечно же, были там. Мы болтали, когда ко мне подошёл один из гостей.
– Я и не знал, что у вас столько сестёр! – сказал он.
Спустя мгновение мы расплылись в улыбках. Походя друг на дружку и ростом, и лицом, мы шестеро и впрямь могли сойти за сестёр. И дело было не только во внешности. Несмотря на то что мы все шли разными дорогами, было заметно: у нас удивительно совпадали и взгляды, и отношение ко многим вещам.
Теория психоанализа утверждает, что в юности наши друзья служат проекцией нашего собственного «Я». С помощью друзей мы оттачиваем собственную идентичность и беспрестанно структурируем своё самосознание. Проводя вместе такой значимый период, как юность, мы вместе же формируем систему ценностей и отношение к жизни, то есть волей-неволей активно влияем друг на друга.
Не потому ли мы понимали друг друга с полуслова? Даже пожелай я однажды возненавидеть всё это, не сумела бы. Писатель Антуан де Сент-Экзюпери писал о дружбе вот что:
«Старых друзей наскоро не создашь. Нет сокровища дороже, чем столько общих воспоминаний, столько тяжких часов, пережитых вместе, столько ссор, примирений, душевных порывов. Такая дружба – плод долгих лет»[16].
Так что старые друзья лучше всего.
Признаться, не будь у меня моих подруг, я вряд ли бы смогла вынести своё заболевание. Они ежедневно узнают, лучше мне или хуже. Только им я могу честно говорить о своей болезни. Бывало, я писала в наш чат: «Поменяла лекарство. Несколько дней вроде было получше, а теперь опять страшно кружится голова и вернулась усталость – из-за того, что все мои биоритмы нарушены или ещё из-за чего, я уже не знаю. Когда же закончится эта утомительная борьба! Или я привыкну?»
Ещё я писала такое: «Срок действия лекарства сокращается. Когда оно заканчивает работать, мне становится до того плохо, что хочется выйти из окна. Только как же я вас оставлю! Стискиваю зубы и твержу себе, что будет лучше. Хочу скорее снова стать человеком».
Мне случалось порой жаловаться и на мужа или детей. Друзья в этот момент откладывали все свои дела и терпеливо выслушивали, и это наполняло меня такой благодарностью, что снова появлялись силы жить дальше. Возможно, то, что я могла чуть больше улыбаться своим домашним и не срываться на них, даже будучи тяжело больной, – тоже заслуга моих друзей.