Однако чтобы с юмором относиться к миру и к себе, мы должны иметь, в первую очередь, психологическую стабильность и гибкость. Ещё нам нужны силы, чтобы терпеть разочарования, противоречия и потери. Спокойный смех человека, который узнал горе и радость в этой жизни, так ценен именно потому, что это знак для окружающих: он прошёл через тяжёлые испытания и сохранил позитивное отношение к реальности.
Таким образом, не стоит огорчаться, говоря, мол, у вас нет чувства юмора. Вместо этого стоит сосредоточиться на том, как научиться не паниковать и находить в себе силы, чтобы абстрагироваться от любой ситуации. А ещё важно уметь смотреть на жизнь с разных ракурсов. «Лишь тогда я сумею, смеясь, обнять всех людей на свете, включая и вас».
Ницше сказал: «Лишь тот, кто широко улыбается, способен легко преодолеть действительность. Поэтому важно не одержать победу, а преодолеть все трудности с юмором».
…Я бы верила в себя, несмотря ни на что
У меня на коленях до сих пор видно штук десять шрамов, оставшихся после детских игр. Как я ни погляжу на них – всегда улыбаюсь.
Вот шрам, оставшийся от того раза, когда я, играя в парашютиста, катапультировалась с верха лестницы. Рана была такая, что виднелась кость. Под этим шрамом – память о том, как побелели от ужаса лица моих друзей, с которыми мы играли.
А эта синяя метка – от карандаша. Я бежала, сжимая его в руке, споткнулась, упала, и карандашный стержень воткнулся мне в ногу. Папа доставал его из ранки и ругал меня за неосторожность.
Большой шрам посередине колена, похожий на кусочек карты, остался у меня с тех пор, как я по ошибке нанесла на ссадину от падения противоожоговую мазь. Рана в итоге загноилась, и у меня была такая лихорадка, что я несколько дней не могла ходить в школу, а потом ещё и получила взбучку от мамы за то, что мажу на себя всё подряд.
У каждого моего шрама есть своя история. Все они – свидетели моего прошлого. В молодости они меня огорчали, и я мечтала от них избавиться, а теперь, напротив, каждый из них – отметка в моей книге жизни, говорящая о пройденных днях.
Не только на теле, но и на душе у меня осталось немало шрамов. Некоторые из них были со мной всегда, потому что, насколько я себя помню, у меня всегда всего было куда меньше, чем мне хотелось. Мама и папа, мои родные, учителя, одноклассники – мне хотелось, чтобы все они любили меня сильнее. Я мечтала, чтобы мир вертелся вокруг меня, но мир был ко мне не слишком-то ласков. Вот так и получалось, что я набивала шишки тут и там, но потом они, конечно, проходили. Ничего особенного – одни шрамы сменяли собой другие, порою ещё раньше, чем первые успевали сойти.
…Шрамы, которых я стыдилась, теперь мне драгоценны. Одна травма сменялась другой, оставляя после себя шрамы. В эти моменты я и росла над собой: так меня учила жизни сама жизнь.
Терять, а то и не иметь вовсе. Испытывать боль от этих потерь. Затем стремиться заполнить пустоты, а порою просто их терпеть, – и таким образом делать собственное существование богаче и полнее. Я думаю, что в этом процессе заключена самая суть человека.
Итак, шрамы на душе могут стать знаками отличия или позора, в зависимости от того, как мы сами выберем к ним относиться. Если у вас на душе есть старые шрамы, которых вы стыдитесь, то самое время перестать. Чем больше вы хотите спрятать отметину, тем болезненней она становится. Так зачем же страдать от раны, которая уже зажила?
В детстве у моей дочери была операция на сердце. Длинный шов, оставшийся от этого вмешательства, заметен у дочки на груди до сих пор. Когда она была младше, то очень переживала из-за него, поэтому однажды я обняла её и сказала:
– Этот шов – знак, что ты победила очень серьёзную болезнь. Выдержать такую большую операцию, когда ты такой маленький – не каждый сможет! Я ужасно горжусь этим твоим шрамом!
У вас всё может быть так же. Пусть рана была глубока, а заживление – болезненно, но ведь вы всё преодолели, и свидетельство тому – шрам в вашей душе. Это словно медаль, выданная вам жизнью за стойкость и храбрость. Похвалите же себя! Гордитесь же собою за то, что сумели пережить большое горе!
Обычно люди верят, что врач их вылечит. Поэтому во время терапии мы часто слышим такие слова:
– Спасибо вам, доктор! Мне гораздо лучше, я теперь даже могу улыбаться. Если бы не вы, даже не знаю, что бы со мной стало.
В таких случаях я всегда отвечаю:
– На самом деле, это не я, это всё вы. Вы сами сумели разрешить свои внутренние конфликты, я вам только немного помогла. Но ресурс для исцеления у вас был изначально – вы просто о нём не знали. Или, может быть, этот ресурс прятался в каком-нибудь дальнем уголке вашей души, задвинутый туда тяжёлыми воспоминаниями и проблемами. Я всего лишь помогла вам извлечь его на свет, а исцелили вы себя сами.
Каждый из нас способен исцелить себя. Это свойство также называется психологической резилентностью – способностью нашей психики преодолевать стресс за счёт нашего же внутреннего ресурса. Резилентность – умение нашего сознания залечивать душевные раны так же, как наш организм залечивает порезы. Именно благодаря этому свойству люди, пережившие такие чудовищные события, как Холокост, способны затем вернуться к нормальной жизни.
Американский психолог Сальваторе Мадди изучал механизмы стресса на данных, полученных им от 430 сотрудников телефонной компании Bell в Иллинойсе, когда та оказалась на грани закрытия. Большинство из них испытало различные стрессовые эпизоды, такие как развод, сердечный приступ или инсульт, которые были вызваны общим психологическим потрясением. Однако любопытно, что треть сотрудников фирмы не претерпела существенных изменений по сравнению с тем временем, когда в компании всё было стабильно. Они были в хорошем состоянии и сумели устроиться на другую работу вскоре после увольнения. Их объединял более высокий по сравнению с остальными уровень психологической резилентности.
Само по себе наличие высокой резилентности, конечно, ещё не означает, что вы никогда не испытаете стресс. Тем не менее считается, что психологически устойчивые люди не склонны ломаться из-за высокого напряжения и способны быстрее с ним справиться. Для таких людей очевидно, что у каждого в жизни бывают трудные моменты. Больше того, сами они обращают такого рода ситуации в возможности для роста. Вместо того чтобы винить во всём окружающих, эти люди, напротив, говорят: «Ведь остальным тоже тяжело», – и стремятся найти способ самостоятельно справиться с проблемами и утешиться.
Быть может, вы тоже сейчас находитесь в пучине отчаяния из-за навалившихся проблем? Тогда запомните: жизнь посылает нам испытания, но она же дарит нам и душевную стойкость для того, чтобы справиться с ними. Я верю: пусть сейчас кажется, что чёрная полоса никогда не закончится, но вы возьмёте себя в руки и со всем разберётесь. Шажок за шажком выберетесь из трясины и снова двинетесь вперёд. Поэтому если вы ищете способ справиться с очередным испытанием, то вот он: доверьтесь себе.
И тогда, опираясь на скрытую, удивительную силу, что всё время носите в себе, вы сумеете добиться чего угодно.
…И тихо встретила бы смерть
Смерть – это конец всего. Конец нашего долгого жизненного пути. Конец всему счастью, которым мы наслаждались, всей нашей радости. И в то же время это конец всем печалям, что нас преследовали. Конец всей нашей боли. Расставание со всеми, кого мы когда-либо любили, со всеми, кто делал нам больно, и со всеми, кому делали больно мы. Умереть – значит оставить в этом мире всё, чем мы владели. Наше тело, наши успехи и нашу одержимость вещами, и наш дом, и даже само время, что было нам отпущено здесь, – всё это мы возвращаем миру, лишь немного попользовавшись, чтобы покинуть его налегке.
Смерть – это страх. Страх перестать существовать в этом мире. Страх остаться один на один с болью и одиночеством своего последнего часа. Страх больше никогда не увидеть лиц любимых людей. А ещё смерть – это страх перед тем, другим миром, который будет ждать нас, когда мы в последний раз закроем глаза. Ведь, быть может, в том, ином мире нам придётся заплатить за все наши ошибки! И, с другой стороны, смерть – это страх, что наше тело станет просто неодушевлённым предметом, начнёт разлагаться, превратится в корм для червей. Смерть, таким образом, – это наш страх беспомощности перед лицом неизбежного, с которым мы ничего не способны сделать.
Смерть – это учитель. Жестокий учитель, который спрашивает нас: почему и как мы тратим время своей жизни, которой нам осталось всего ничего? Это учитель, который пробуждает чувства, заставляя заново ощутить каждое мгновение бытия, насладиться каждой его крупицей.
Смерть – учитель равнодушный. Благодаря её урокам мы запоздало, но очень ясно видим, что же было действительно важно в нашей жизни, вот только вернуться назад уже не можем.
И всё же этот учитель милосерден. Он позволяет нам увидеть себя такими, какие мы есть, и затем приводит наше существование к логическому финалу. Смерть говорит нам: в мире нет ничего, что невозможно было бы простить, нет ни одной задачи, которую невозможно было бы разрешить. И потому более всего прочего смерть учит нас быть благодарными.
Смерть – это продолжение. Потому что пространство, которое мы сейчас занимаем, будет затем передано другому человеку. Так проявляется стремление Мироздания сделать наш мир поистине бесконечным и его огромное милосердие. Прикосновение Матери-природы обрывает нашу маленькую жизнь. Но этим же прикосновением начинается нечто новое, наш мир продолжает своё существование. Смерть щедра: она раскрывает пространство, чтобы наша жизнь превратилась в путевой камень на дороге тех, кто станет жить после нас.
Лев Толстой боялся смерти. Он с детства думал о ней и пытался преодолеть свой страх, глядя ему в глаза. В результате родилась повесть «Смерть Ивана Ильича»[42]