В отношениях с людьми работает тот же принцип. Если нам необходимо подстраиваться под человека, на которого и смотреть-то не хочется, мы сразу ощущаем себя жалкими и подобострастными. Попробуйте поработать над своей реакцией, например: «Я стану смеяться не потому, что так хочет этот человек, а потому, что хочу разрядить атмосферу». В любой ситуации старайтесь сделать себя субъектом, а не объектом. Вот почему я спросила своего пациента, который однажды заявил, что он лучше умрет, чем станет во время корпоратива смеяться над шутками неприятного ему начальника:
– А почему, собственно, вам и не улыбнуться ему слегка? Я вижу, что вы тратите слишком много энергии на человека, который потом не будет иметь никакого значения в вашей судьбе. И не жалко ли вам тратить эту энергию на то, чтобы злиться на начальника, испытывать неудобство каждый раз, когда вы его видите, и раздражаться на людей, которые под него подстраиваются? Не похоже, чтобы вы всерьёз хотели потратить на это свою жизнь.
Безусловно, я хорошо понимаю, что смеяться над дурацкими шутками начальника нелегко. И знаю, сложно бывает избавиться от ощущения, что в такие моменты вы попросту пресмыкаетесь перед ним. Однако, если вы станете его ненавидеть и всячески избегать, это лишь усугубит ситуацию. Попробуйте решить проблему, не погружаясь с головой в ее причины. Как бы ни был несправедлив этот мир, решать ваши проблемы всё равно вам. Ни родители, ни семья, ни супруги не смогут сделать это за нас. Так что необходимо перестать обвинять других людей и смириться, что никто, кроме нас самих, нам не поможет. Только тогда мы сможем писать свою историю, а не чужую, и жить своей жизнью, а не чужой. Между тем, что мы терпеть не можем, и тем, что нам нравится; между человеком, с которым нам противно рядом стоять, и человеком, с которым мы хотели бы провести свою жизнь, – между этими крайностями существует множество точек соприкосновения. Самостоятельно с ними разбираться и самому находить между ними компромиссы – не это ли и есть жизнь взрослого человека?
О чём я сожалею больше всего
Это было много лет назад. К нам в клинику приехала на лечение бабушка из далёкой деревни. Зайдя в мой кабинет, она довольно долго озиралась по сторонам, а потом осторожно спросила меня:
– Извините, а… где же доктор?
Доктором была как раз я, поэтому задумалась, а почему же она вдруг задала мне подобный вопрос? По всему выходило, что для этой бабушки я не выглядела врачом, даже несмотря на то что на мне был белый медицинский халат. Всё потому, что бабушка прожила жизнь в мире, в котором все главные роли занимали мужчины, и мысль о том, что женщина тоже может быть врачом, была для неё нонсенсом. Конечно, теперь мир изменился. Доля студенток в медицинских вузах превысила 30 %, и на столько же увеличилось количество женщин-врачей. Но, даже несмотря на это, мои младшие коллеги нередко признавались, что боятся рожать детей. Они говорили: надо и практиковать, и писать научную работу, и разгребать остальные дела – когда в этом графике рожать и растить ребёнка? К тревоге о том, что они не сумеют как следует позаботиться о ребёнке, примешивалось беспокойство, что их не будут повышать по карьерной лестнице, а потом и вовсе уволят: ведь они неизбежно станут хуже работать. Как я понимаю эти тревоги! Сколько бы ни говорили, что мир поменялся, но жизнь работающей мамы по-прежнему тяжела. По этой причине у меня и не поворачивается язык говорить моим младшим коллегам женского пола, мол, пора бы вам уже завести ребёночка.
Я вышла замуж за однокурсника, когда была ещё интерном, и сразу забеременела. Время было такое, для будущих мам послабления в работе не предусматривались, и мне говорили: «Терпи, во время беременности всем тяжело». А однажды у нас была операция, и в это же время нескольким пациентам отделения интенсивной терапии потребовалась сердечно-лёгочная реанимация. Трое человек находились на грани жизни и смерти, ситуация была критической, и я не могла сидеть сложа руки, в то время как мои коллеги и старшие врачи бегали туда и обратно по отделению. Я схватила мешок Амбу[12] и, когда состояние одного из пациентов снова начало ухудшаться, подбежала к нему и начала делать непрямой массаж сердца. В какой-то момент я ощутила, как у меня в животе что-то сжалось, но выбора, кроме как продолжать реанимацию и надеяться, что с ребёнком всё в порядке, у меня не оставалось. Ведь невозможно заявить: «Я беременна!», – и бросить умирающего на твоих руках человека.
Все наши пациенты, к счастью, выжили той ночью. У меня же случилось кровотечение, а за ним выкидыш. Такое было со мной впервые. Я пожалела о том дне, когда стала врачом. Я рыдала, оплакивая моего ребёнка, которого не сумела сохранить и которого не потеряла бы, не начни тогда сердечно-лёгочную реанимацию. Ещё долгое время я не могла оправиться от шока, вызванного этой потерей.
Однако время действительно лечит. Не успела оглянуться, как у меня уже родилось двое детей, и я стала жить, совмещая заботу о них с карьерой врача. Мои дни пролетали сплошной чередой, занятые работой, домашними делами, воспитанием детей и заботой о родителях мужа. Тем не менее, поскольку муж и семья мне не помогали, не было ничего удивительного в том, что одна из моих четырёх ролей – врача, домохозяйки, мамы, невестки, – мне всё время не удавалась, хотя я и стремилась к тому, чтобы хорошо исполнять их все. Причём несмотря на то что я выкладывалась на полную, ни на работе, ни дома ни одна душа этого не замечала. К тому же я чувствовала себя плохой матерью из-за того, что не могу как следует заниматься воспитанием своих детей, и поэтому не осмеливалась жаловаться. Тем временем и забота о детях, и работа в госпитале, и дела по дому начали становиться для меня чем-то вроде домашнего задания, которое ты ненавидишь, но должен выполнить.
Моей первой мыслью с утра было: «Как мне дожить до вечера?», – и я начинала свой день с тяжёлого вздоха. В какой-то момент я вообще разучилась улыбаться. Всё глубже погружаясь в позицию жертвы, обвиняя своего мужа, семью и жестокий мир, я думала: «Да почему вообще я должна одна со всем этим справляться?»
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: не будь у меня всех этих сложностей тогда, может, и меня нынешней сегодня бы не существовало. И всё равно мне до боли жаль себя прошлую, которая тянула ненавистную лямку из чувства долга и ответственности.
А больше всего я сейчас сожалею о том, что в то время не умела радоваться жизни. Я не только не наслаждалась временем, которое проводила с сыном и дочкой, а изводила себя мыслями о том, что я плохая мать, которая мало присутствует в жизни своих детей. Я работала и училась, не ощущая от этого никакой радости, словно надо мной стоял надсмотрщик с бичом. Решись я радоваться жизни, наверное, разделила бы все свои дела на те, что могу сделать, и на те, что не могу, и обратилась бы к своей семье за помощью, – но я не могла. Решись я радоваться, приходила бы домой и первым делом обнимала бы своих детей и заглядывала им в глаза, а уж потом торопилась бы приготовить ужин, – но я не могла. Решись я радоваться, первым делом, выходя из дома утром, находила бы секунду на то, чтобы посмотреть на небо, чтобы потом встречать пациентов с улыбкой… но я не могла.
Ещё удивительнее то, что если бы кто-нибудь спросил меня, что же я получила за отказ от всего светлого в моей жизни, то мне нечего было бы ему ответить. Моя позиция жертвы и моё самобичевание в те дни отнимали у меня всю радость и оставляли после себя лишь усталость и гнев. Догадайся я тогда в процессе самообвинения и виктимизации попробовать радоваться жизни – и не сожалела бы сейчас о том времени так сильно.
Если вам в какой-то день не удалось заставить вашего ребенка помыться и вовремя лечь спать, в этом нет ничего страшного. Бывают даже и такие дни, когда мы, заработавшись, не успеваем приготовить полноценный ужин для пожилых родителей. Попросить мужа присмотреть ненадолго за ребёнком – нормально; а в освободившееся время хорошо было бы встретиться и поболтать с друзьями. Неужели у вас действительно не найдётся ни минуты на то, чтобы посмотреть фильм, который вам хочется, или послушать любимую музыку? Стоит только решиться – и всё то, что мы можем себе позволить, превращается в маленькие, но бесконечные радости жизни.
Если вам ничего не хочется делать, то с вами ничего и не произойдёт. Одна моя знакомая работающая мама, когда совсем уставала, парковалась возле дома и затем около часа просто тихо сидела в машине, слушая любимую музыку. Своим домашним она при этом говорила, что стоит в пробке и поэтому задерживается. Я сказала этой женщине, что она молодец.
Получение радости от жизни начинается как раз с того, чтобы поменьше говорить «я должен» и почаще говорить «я хочу». Талантливый человек не превзойдёт старательного, но и старательный проиграет тому, кто умеет радоваться. Да и не жалко ли растратить свою жизнь лишь на чувство ответственности и вины?
Вернись я сейчас в те годы, смотрела бы не вблизи, а вдаль. Я бы больше берегла себя. Я бы слушала свою любимую музыку. И обязательно разрешала бы себе минуты сладкого отдыха, как только появлялась возможность.
Перестань говорить, что ничего не выйдет
В прежние времена, если чей-нибудь сын вдруг поступал в престижное учебное заведение или выдерживал экзамен на государственную должность, на входе в деревню вывешивали большую табличку, извещавшую об этом, и закатывали пир на весь мир. Это делали для того, чтобы жители могли порадоваться за студента, который, так сказать, попал из грязи в князи. Но в наши дни со дна в княжеское сословие никто уже просто так не попадает. Сейчас условием для поступления в престижный университет являются платёжеспособность дедушки, невозмутимость папы, а также умения мамы оперативно искать информацию. Богатый дедушка необходим затем, что папа в одиночку всё равно не потянет репетиторов; ну а маме ребёнка в этом раскладе остаётся роль мастера информационного кунг-фу по вопросам поступления. Всё это говорит о том, что даже при наличии средств молодому человеку сегодня всё равно очень сложно поступить в престижный вуз и затем продвигаться по социальной лестнице.