Здоровый взрослый смирился с тем, что жизнь несовершенна, и осознаёт, что человеку следует быть не одному, а вместе с другими. Наш мир сложно устроен, и здоровый взрослый это принимает. Он понимает, что в этом мире невозможно продержаться в одиночку и следует выходить к окружающим – вступать с ними в различные отношения, взаимно сталкиваться, иногда выигрывать, а иногда проигрывать. Взрослый человек пытается отыскать счастье, разумно контролируя собственные страсти, чтобы однажды сделать этот мир лучше.
Становление взрослым в конце-то концов – это процесс избавления от детского чувства всемогущества, которое шепчет тебе, что мир будет таким, как ты захочешь. А ещё это процесс расставания с детскими мечтами о том, что возможно абсолютно всё. Взрослеть – значит распрощаться с детской уверенностью в том, что тебе простят любую ошибку и что любую твою проблему, какой бы она ни была, кто-нибудь непременно решит за тебя.
Мир, где всё делается так, как мы того хотим; мир, в котором нам спокойно и безопасно; мир, где мы можем наслаждаться нашей детской невинностью, – такой мир возможен, только если вокруг есть люди, которые безоговорочно нас любят и принимют. Однако таким мир был для нас лишь в детстве. Тогда мама всегда была рядом и давала нам всё необходимое, дарила свою безграничную любовь. Тогда нам достаточно было улыбнуться, чтобы сделать окружающих счастливыми, а если мы нечаянно проливали воду, то это была не наша ответственность, а взрослых, которые за нас отвечали.
Почему же люди всех возрастов в глубине души мечтают вернуть себе это детское ощущение? Быть может, потому что счастье это было так велико? Став взрослыми, мы неизбежно начинаем тосковать по своим юным годам, вот только они уже никогда не вернутся. Однако, пожив какое-то время взрослой жизнью, понимаешь: уметь адаптироваться к миру, который не собирается прогибаться под нас, и находить баланс между мечтами и реальностью – это не так уж и печально. Напротив, став взрослым, осознаёшь, насколько же драгоценна эта жизнь, в которой мы можем, лавируя среди множества ограничений, делать свой собственный выбор и созидать нечто новое.
Что чаще всего говорили мне пациенты
Однажды какой-то журналист спросил меня:
– Доктор, какие слова пациенты говорят вам чаще всего?
– «Ну вот, теперь я плáчу», – ответила я.
– Что? – удивился журналист.
В наши дни психиатрическое отделение клиники называется отделением психического здоровья, а отношение людей к этой сфере медицины постепенно меняется. Тем не менее даже сейчас на тех, кто обращается к психотерапевту, порою смотрят косо. Поэтому и в прошлом мои пациенты, прежде чем попасть на приём, обычно долгое время мучались наедине с собой. Как знать, может, в этом-то и была причина того, что они заходили в кабинет, садились напротив меня – и начинали безудержно плакать. Это происходило регулярно. То были их слова, которые они уже давно носили в себе, не имея никого, кому они могли бы выговориться. Поэтому, когда они собирались заговорить, вместо слов первыми вырывались слёзы. У меня был один пациент, который в течение часа с лишним не проронил ни слова – только плакал. Насколько тяжело было у него на душе! Тогда всё, что я могла сделать для пациента, – это дать ему порыдать вволю, до тех пор, пока слёзы наконец не иссякнут.
Я часто думала, ожидая, пока выплачется очередной пациент: почему мы запрещаем себе плакать? Когда мы смотрим печальный сериал или грустный фильм и нам случается заплакать, то мы торопимся украдкой вытереть слёзы, пока кто-нибудь их не увидел. Всё потому, что мы уверены: плакать – значит, поддаваться эмоциям, показывать другому человеку нашу слабость. И вот уже мы изо всех сил сдерживаем собственные эмоции.
Но, когда хочется плакать – нужно плакать. Плач – это как бы спусковой клапан для гнева и агрессии, которые копятся в нашей душе. Злость, страх или печаль высвобождаются из нашего сердца вместе со слезами. Поэтому, поплакав, мы обычно чувствуем облегчение. И поэтому, когда мы испытываем огорчение или гнев, так важно позволить нашей подавленной агрессии покинуть нас через слёзы.
Быть может, плач – это своего рода шаманский ритуал, направленный на высвобождение горя, которое затягивает душу бесконечной тьмой. Слёзы вымывают из сердца печаль. А когда они постепенно иссякают – словно кончается ритуал, – то горе, бурлившее в груди, наконец успокаивается, становится прозрачной водой, которая спокойно разливается по нашему сердцу.
Поэтому возможность плакать, когда захочется, – огромный дар. Но ещё больший дар – если рядом будет кто-то, кто выслушает ваш плач. Когда на сердце лежит огромный камень; когда кажется, что ниже падать уже некуда; когда всё кончено, а в грядущем нет ни одного просвета; когда ясно, что мы остались совсем одни на белом свете, – если в этот момент мы отыщем руку того, кто нас понимает, и как следует расплачемся, держась за неё, то, пусть даже это ничего не решит, мы вдруг ощутим, как легко становится на душе. Мы почувствуем в себе силы встряхнуться и снова встать. И нас поднимет на ноги осознание того, что мы уже не одиноки: ведь рядом оказался человек, который сумел поплакать вместе с нами.
Тот, кто никогда не плачет, что бы ни происходило, – вот он-то на самом деле и слаб. Всё потому, что такому человеку просто не хватает сил быть слабым. И напротив, истинно сильный человек не станет скрывать собственную слабость. Даже если она обнажится – у него достаточно сил, чтобы с ней справиться. И потому он не стесняется своих слёз.
Конечно, видеть собственное раненое, испуганное эго очень тяжело. Но лишь тогда, когда мы посмотрим на себя со слезами сострадания на глазах, мы сможем принять себя с любовью. Тогда нашему внутреннему ребёнку больше не придется прятаться или убегать, и он обретёт силы на поиски счастья.
Так что, если хочется плакать, – плачьте.
Не дайте прошлому взять верх над настоящим
«Как же я глупо себя вела в прошлом!»
Не раз и не два, оглядываясь назад, я жалела о том, что делала. В эти моменты я расстраивалась и, бывало, ненавидела себя. Однако такого рода сожаление не только болезненно, но и сладко. Всё потому, что рассуждения в сослагательном наклонении на тему «Ах, вот если бы я тогда не ошибся!» манят нас прекрасной мечтой о том, что было бы, если бы мы могли повернуть время вспять.
«Если б только не тот случай, я бы сейчас был гораздо успешнее!» – вот что на самом деле мы скрываем за ширмой из таких сожалений. Мы стремимся восстановить свою пошатнувшуюся самооценку, убеждая себя, мол, если бы не та мелкая ошибка в прошлом, мы бы сейчас были совсем другими. Но в этом случае прошлое становится важнее, чем настоящее и будущее. Поэтому люди, живущие сожалениями о минувшем, кладут на алтарь прошлого своё будущее и настоящее.
Те, кто застрял в мыслях о том, как им хотелось бы изменить что-либо в прошлом, не способны жить сейчас и здесь. Большинство пациентов психотерапевта относится как раз к этому типу людей. Когда начинаешь работать с ними, то кажется, что они живут, надев на себя огромный скафандр, полный горькой памяти о прошлом. Они намертво привязаны к прошлому своими тревогами и страхом. Казалось бы, стоит лишь избавиться от скафандра – и вдохнёшь свежий воздух, ощутишь на лице тёплые солнечные лучи, сможешь повстречать новых людей. Но им не хватает смелости на этот шаг.
Я работала с пациенткой, в жизни которой не было ни одного дня, чтобы её не тиранил жестокий отец. Но однажды она встретила такого же жестокого мужчину – и вышла за него замуж. Нередко дочери отцов-алкоголиков выбирают себе в мужья таких же алкоголиков. Вот это-то и есть люди, которые живут в скафандре, сделанном из их собственного прошлого. А истинная причина, почему подобные ужасные вещи повторяются, словно дурные сны, – это раненый Внутренний ребёнок, который изо всех сил пытается вырасти.
Этот бедный ребёнок пережил нечто болезненное или шокирующее в тот период, когда был абсолютно бессилен перед лицом зла. Теперь он со всей своей болью скрывается в самой глубине нашей души. Его трясёт от ужаса, его развитие застыло. Но всё-таки он хочет избавиться от боли. Внутренний ребёнок провоцирует повторение болезненных ситуаций в надежде, что боль исчезнет или он сможет преодолеть её. Но избавиться от прошлого ему не удаётся, и он лишь воспроизводит травмирующую ситуацию снова и снова.
Поэтому цель психоанализа – помочь тому, кто увяз в своём прошлом так плотно, что не способен шевельнуться, осознать наличие у себя проблемы и решить её. Психоаналитик интерпретирует внутренний мир пациента и помогает ему встретиться со своей проблемой лицом к лицу, помогает её понять и решить – а затем просто ждёт.
Иногда меня спрашивают:
– Ну вот узнаете вы, что там у меня было раньше, и что? Что изменится-то? Моё болезненное прошлое возьмёт от этого и исчезнет?
Резонный вопрос. Пациенту не ясно, какая польза ему будет от понимания, что его тревога и желание сбежать, лишь только он выходит к людям, происходят из детства; что они связаны с теми временами, когда сердитый отец страшно ругал его и наказывал за малейшую ошибку. Конечно же, подобное осознание не может постфактум превратить его жестокого отца в доброго человека. И в конце концов, что сейчас даст тот факт, что наша зависимость от чужого мнения и неумение отказывать напрямую связаны с памятью о том, как нас в детстве отослали из родительского дома к бабушке и дедушке?
Само по себе знание ничего не меняет. В теории психоанализа то состояние, которое мы испытываем, осознав, что нынешними тревогой и страхом мы обязаны нашему прошлому, называют «интеллектуальным прозрением». Однако одно оно не приводит к значимым изменениям. То, что важнее, – это эмоциональное прозрение. Момент, когда мы находим причину нашей проблемы и чувствуем её глубоко внутри, думая про себя: «Ах вот что это было!», – а наши печали и страхи, которые копились внутри всё это время, выплёскиваются наконец наружу. И вот это-то эмоциональное прозрение нас меняет.