— Молча. Прибил его кула… — я хотел сказать правду, но запнулся, отчего-то застеснявшись.
— Кулаками? — удивилась Франка. — Надо было припалить. Они огня пуще серебра боятся. Хотя понятно. Ты все время в азарте забываешь про свою Силу. Надо бы тобой заняться на досуге. Но прибить вурдалака кулаками — это что-то. Ты хоть понимаешь, что он мог тебя просто разорвать, как тряпку? Этот был не новичок, а ближе уже к адепту, то есть за спиной у него не менее трех жизненных трансформаций и около трехсот лет жизни. Вернее, не жизни, а бытия, полноценно живыми вурдалаков не назовешь.
— Откуда ты все это знаешь?
Гнома в ответ насмешливо фыркнула:
— Откуда, откуда… от двугорбого чуда-юда! Ты не смотри, что я недоучка. Монстрологию нашему циклу преподавал сам Бигос Пшек. А этот старый козел умел заставить уважать свой предмет. Тут вот что… у него где-то здесь логово должно быть. Давай поищем? А? А там, знаешь…
— Серебро? Они же его боятся…
— Злато! — азартно заявила гнома. — Захлюстов еще зовут златниками! И каменья драгоценные, да утварь. Представь себе…
— Злато, говоришь? Времени у нас в обрез… — я покачал головой и сунул Франке баклагу в руки. — Слей мне умыться, потом позавтракаем, иначе я сейчас с голоду сдохну. А уже потом…
Явдоха кивнула головой, пристукнула копытцем и фыркнула, намекая, что тоже не против завтрака.
— Хорошо, — против обыкновения гнома не стала препираться. — Но смотри, ты пообещал. Мы быстро…
Быстро не получилось. Пока завтракали, окончательно рассвело. Потом я собирал вещи и грузил их на санки, а гнома, попросив подсадить ее на второй этаж башни, развела там какую-то волшбу.
Ну-ну… какое, к кикиморе, логово с сокровищами? Еще сама навернется сверху, тащи ее потом на закорках… Короче, хватит баловства. И вообще, у нее падчерица пропала, можно сказать, общественное положение рушится, а она… Еще четверть часа — и все, сворачиваемся…
— Снимай меня, — в провале перекрытия показалось довольное лицо гномы. — Нашла. Понятно, почему мои сторожки не сработали. Он не проникал в башню извне. Уже был здесь, таился на втором этаже.
— Вот же… — я еле сдержался, чтобы не ругнуться. — Прыгай уже, не верещи…
Вход в логово оказался метрах в двадцати от башни, прямо под остовом еще какого-то строения, и очень напоминал обычную промоину. Мне, честно говоря, совсем не хотелось туда лезть, но скандалить с гномой не хотелось еще больше. К тому же Франтя намекнула, что у упырей могут оказаться очень редкие…
— Инкунабула блаженного Клима Перверзия «К истине явлений»!!! Ее пятьсот лет никто не видел, остались только упоминания… — жарко шептала гнома, не отпуская мою руку. — И надо же, затравили упырину неподалеку от Кобленца, а у него в логове… Потом ее нам в университетской библиотеке показывали. Ты вообще понимаешь, что…
— Нет. Свети.
Гнома быстро начаровала светляк. Огонек ярко осветил короткий коридор, обложенный почерневшими от времени кирпичами и заканчивающийся небольшой дверцей, почти полностью окованной железом.
— Ты это… чарами проверь, что ли, — откуда-то из глубин памяти вынырнуло знание, что по таким вот коридорам беспечно шляться не стоит. — Может, урод здесь понаделал всякой гадости…
— Пустое, — отмахнулась гнома и потащила меня к двери. — Упыри к чародейству не способны, разве что самые старые, но те полностью теряют человеческий облик, так что…
— Позади меня стой. Посмотрим… — Я вытянул руку, кончиком меча толкнул дверь — и быстро отскочил назад. И вовремя, потому что из небольших отверстий в притолоке с лязгом выскочило несколько граненых железных штырей, пронзив воздух как раз там, где мы мгновение назад стояли.
— Ой!.. — тихонько пискнула гнома, прижав ладошки к губам.
— Вот те и «ой». Твори чары. Ищи… что-нибудь…
— Там есть кто-то живой… — неуверенно заявила Франка, прошептав несколько заклинаний. — Не нечисть… и не нелюдь. А ловушек… ловушек вроде нет…
— Какого хрена?.. — я совсем уже собрался отказаться от прогулки по подземелью, но потом ругнулся и шагнул в проем двери. — Да ну?..
А посмотреть в логове вурдалака было на что. Большая, богато обставленная комната со сводчатым потолком, пушистые ковры на полу, резная, с виду очень старинная и дорогая мебель, драпировки, картины в позолоченных рамах, большая кровать с балдахином…
— М-да… а где?.. — я покрутил головой в поисках, по моему мнению, необходимых атрибутов для логова нелюдя. Ну… цепи, скелеты, пытошные орудия, тазики крови…
Но ничего подобного в комнате, как ни странно, не нашлось. Разве что небольшой алтарь, обставленный черными зажженными свечами, со статуей мужика с мордой летучей мыши, с головы до ног закутанного в черный плащ, немного выбивался из картины совершенно человеческого жилья. Мать твою… вон даже домашние тапочки возле кровати стоят…
— Это их покровитель, Баадверан, — гнома ткнула пальчиком в алтарь. — Демон…
— Где живой?.. — я не успел договорить, потому что Франка метнулась в угол и дернула портьеру, за которой…
— О боги!!! — потрясенно охнула гнома. — Девочка…
В небольшой клетке, склепанной из железных полос, на куче тряпья лежало маленькое худенькое тельце…
Глава 28
«…вурдалаки вельми немногочисленны, ибо оные волей богов лишены блага естественного размножения и преумножают свое сословие через обращение, вызываемое введением в кровь кандидата своей мерзкой слюны. Но сей способ при всей своей простоте вельми хлопотен, ибо лишь один из тысячи взрослых укушенных переживает первую стадию обращения без стабилизации многими специальными эликсирами и заговорами, что редко возможно. Детский организм лучше переносит обращение, но тоже требует специального присмотра в течение некоторого времени, и невозможен без достижения ребенком возраста пяти лет и более. Посему вурдалаки предпочитают питаться взрослыми особями, а обращать дитятей. Ибо, по великомерзким законам упырьим, вурдалак обязан соорудить перед всякой новой трансформацией в следующее жизненное состояние по одному упырьему неофиту. А ежели не сможет, то деградирует, что есть для них великий позор и откат в иерархии. Таким образом, ежели гдесь пропадает дите человеческое, сие почти всегда суть происки вурдалачьи, ибо только из детей получается сильный жизнеспособный образец, способный к последующим трансформациям и достижению итогового результата.
А також добавлю смердящим злопыхателям: специальная комиссия, созданная для рассмотрения ваших мерзких наветов, полностью сняла с меня нелепые обвинения в причастности к сословию упырей…»
(Декан факультета монстрологии Академии Лиги Белого Света преподобный Бигос Пшек. «Монструмы как суть»)
Серединные земли. Петриковские пущи. Старая сторожевая башня.
01 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер. Утро
— Укусил ее?
— Похоже, нет… — Франка медленно провела ладонью над телом девочки и отрицательно покачала головой. — Нет… скорее всего, нет. Ждал…
— Чего ждал?
— Пока в возраст войдет.
— А если?..
— Нет! — отрезала гнома и бережно завернула девочку в одеяло, а потом — в меховой полог. — Говорю — нет. Поверь, я больше лекарка, чем чародейка, так что знаю. А спит, потому что опоил ее упырь декоктами, для преуменьшения травм нервических.
— Что теперь? — Я смотрел на чумазую симпатичную мордашку девчонки и даже не представлял, что с ней делать. Конечно, это дело благое, спору нет. Но куда мы ее потащим? Вот же напасть так напасть… Еще ребенка мне для полного счастья не хватало.
— Не знаю… — прошептала гнома и заботливо поправила соломенного цвета волосы девочки. — Может, он ее украл где-то в близлежащем селе? Отдадим назад. Хотя нет… они ее по темноте своей дремучей сразу спалят, во избежание обращения. Ты знаешь, Гор…
— Что? — я поддел засапожником замочек шкатулки, открыл ее и ошеломленно уставился на разноцветные камни.
— Я ее себе оставлю! — неожиданно выкрикнула Франка.
— Очень правильно. Потащим ее с собой в Топи. Ты просто отлично придумала.
— Ты ничего не понимаешь… — всхлипнула гнома. — Я… я… просто…
— Что ты просто?.. — Мое внимание привлек большой сундук, покрытый медвежьей шкурой. — Так, а здесь что?
— Не могу иметь детей…
— Понятно… — я отвел взгляд от чеканной позолоченной посуды и неожиданно понял смысл сказанного Франкой. — Что?.. А муж знает?
— Знает, — потупилась гнома. — Но ему все равно. Он меня и без детей любит. И у него Петка есть… то есть была…
— А вам, хафлингам, можно человеческих детей брать себе?
— Можно, можно, — убежденно зачастила Франка. — Должен Совет древа признать — и всё. Иногда разрешают. Я добьюсь этого. Обязательно. А если нет… тогда… тогда…
— Хорошо. Но ты понимаешь — если ты сейчас возьмешь эту девочку, то на этом твое путешествие закончится. Дальше я пойду сам.
— Да, — потупилась гнома. — Но я знаю. Верю… ты найдешь Пету. Знаю, и всё… Так что… прости…
— Ты знаешь, для чего тебя забрал Синод? — я походил по комнате и сел в кресло с подлокотниками в виде львиных лап. — Это важно: надо думать, где вас оставить.
— Я же тебе говорила, — эта сучка ничего мне не сообщила. Только сказала, что вреда не причинят, и так будет лучше. И скоро отпустят. — Гнома осторожно погладила девочку.
— Тогда останетесь в ближайшем селе. Пусть даже белоризцы и возьмут вас. Выхода другого нет. Так, отсюда ничего не берем. Я вход привалю на всякий случай. Если что, добро на обратном пути заберем. Да не смотри ты так: кроме девочки, ничего не возьмем. Пошли наверх, времени в обрез.
Через час мы уже выбрались на тропинку, ведущую на большак. Я впереди, а за мной Явдоха тащила санки с гномой с девочкой. Я шел и ломал себе голову над женской сущностью, все больше убеждаясь, что до конца ее понять невозможно. К примеру, Франка: сначала я ее определил для себя как исключительно вредную особь, избалованную стерву, потом мнение немного изм