Парнишка, отбарабанив титулы, вместе с напарником подвинул кресло хозяйке, после чего они отошли к дальней стене и застыли как истуканы.
— Да, это я Гор, — Купава, присев, наконец соизволила заговорить. — Как ты?
У нее даже голос изменился: стал грудным, властным и полным достоинства. Дела, однако…
— Нормально, — я улыбнулся. — Рад тебя видеть. Ты как?
— Сам видишь, — усмехнулась девушка. — Князь вернул милость нашему роду. Возвратил имения и все прочие родовые звания и свободы. И еще подкинул от щедрот своих. И да, я ушла по его приказу из Обители.
— Рад за тебя.
— Благодарю, — вежливо улыбнулась Купава. — Сам ходить можешь?
— С трудом.
— Не страшно. Я прикажу отнести в возок. У меня, в Юрияве, тебя живо поставят на ноги. Если понадобится, выпишу лучших чародеев из Великограда.
— Зачем? — по инерции поинтересовался я.
— Ты мне нужен! — Купава вымолвила эти слова спокойно, но глаза выдали бушевавшие в ней эмоции и настоящий смысл сказанного.
— Извини.
— Не поняла… — девушка надменно уставилась на меня.
— Извини, но у меня свой путь.
С Купавы разом слетело все боярское достоинство, сменившись обыкновенной женской злостью и… и еще раз злостью. Но надо отдать должное, она мгновенно взяла себя в руки.
— Ты хорошо подумал? — с показным равнодушием переспросила девушка.
— Да.
— Ты глуп, как я погляжу. — Купава резко встала и направилась к двери, бросив на прощание: — Надумаешь — я в Юрияве. Пристрою к делу от щедрот своих. К примеру, в конюхи…
Дверь резко хлопнула, почти заглушив очередное хмыканье Акакия за стеной. В этот раз озадаченное.
Вот как это называется? Сдурели девки вконец? Никому ничего не обещал, а с Купавой вообще даже не любился, и на тебе… Всем подай Горана для личного использования. А вот хрен вам! Еще не хватало, чтобы сейчас Франка пожаловала с требованием своей законной доли в заветном теле. Хотя вряд ли, подгорница — дева умная, понятия синицы в руках и журавля в небе четко различает. Хотя и не без своих странностей девица, но они у нее природные, так сказать, свойственные всем хафлингессам. И вообще, у меня из всех троих претенденток именно к ней душа больше лежит. Но так… чисто умозрительно. Надо срочно выпить…
Выпил, но заново налить не успел. Послышался отчетливый лязг и, четко печатая шаг, в кабинет вошли шестеро хафлингов, с ног до головы закованных в броню. Они совсем не были похожи на торговцев и ремесленников, какими я представлял этот народ. Воины, суровые рубаки: только так я могу охарактеризовать гостей. Все, вплоть до иссеченных шрамами лиц и холодных суровых глаз, свидетельствовало об этом.
А за ними… За ними появилась Франка, ведя за руку двух девочек в нарядных парчовых платьицах, в тон наряду хафлингессы. Милица и Янина с интересом вертели головками, рассматривая кабинет, а когда увидели меня, прижались к хафлингессе, все же продолжая постреливать глазками по сторонам.
Ожидал еще увидеть Петунью: уже знал, что с ней все в порядке, и передача родственникам жениха благополучно свершилась. Даже вроде как свадьбу сыграли. Но Пета так и не появилась. Жаль, но ничего не поделаешь. Она стала очень важной персоной, так что ей не до меня.
— Поздоровайтесь с дядей Гораном, — хафлингесса, весело улыбаясь, подвела девочек ко мне.
— Милица Додон из дома Додонов… — отчаянно смущаясь, сообщила Милка и спрятала лицо у Франки в юбке.
— Янина Додон из дома Додонов… — ее сестричка, совсем наоборот, смущаться даже и не думала. Она сразу начала что-то нашептывать на ухо Милице, временами прыская смехом.
Я как мог приветливее улыбнулся девочкам. Не испугать бы — рожа-то еще до конца не зажила.
— Видишь, какие красавицы! Все в меня! — с гордостью заявила Франка. — Совет Древа разрешил мне их усыновить, да и муж был не против. Ну да ладно, скажи лучше, как ты?
— Ничего. Выздоравливаю.
— Это хорошо! — сказала хафлингесса и неожиданно протянув руку, поправила воротник на моей рубахе. — Я рада, очень. Петка передает тебе большой привет. Она хотела приехать со мной, но не смогла.
— И ей передавай привет.
— Передам, конечно. Но мы очень спешим, — извиняющимся тоном сообщила Франка и положила мне на колени увесистый замшевый мешок. — Вот плата с премией от моего мужа. Посмотри на досуге… — последние слова она с намеком выделила. — И еще тебе хотят кое-что передать.
Один из хафлингов сделал шаг вперед и громыхнул басом:
— Дом Коганов умеет ценить доблесть и выражает тебе, Горан, свою признательность за спасение девы нашего дома!
Пара подгорников почтительно поднесла ко мне бархатную черную подушку, на которой лежал длинный слегка изогнутый меч в оправленных серебром ножнах, длинный широкий нож, и клевец, парного вида с мечом и ножом. Рядом с ними свернулся в клубок пояс, набранный из металлических звеньев на основе из толстой кожи.
— Прими сии клинки и владей им во славу своего дома! — торжественно продолжил подгорник, а его товарищи с поклоном вручили мне оружие.
— Благодарю, дом Коганов… — я сдержанно поклонился в ответ.
Хафлинги с каменными лицами сразу замаршировали к двери. Франка на прощание обернулась и подмигнула мне.
Я с облегчением выдохнул, потянул из ножен меч и с восхищением провел ладонью по искрящейся разноцветными рунами голубоватой стали. — Вот это угодили так угодили…
Меч, а вернее, тяжелая длинная сабля, поражала своей лаконичной красотой и совершенством. Длинная, слабоизогнутая, с обоюдоострой елманью и слегка увеличенной кривизной к острию в первой трети клинка, достаточно удобная как для рубящих ударов, так и для уколов. Рукоятка в форме орлиной головы и крестовидная гарда ласкали взгляд богатой серебряной чеканкой и изысканным совершенством форм. Вот ты какой, меч подгорников, под названием паллия… Серьезный клинок! Подарок пришелся как нельзя кстати, с недавних пор я остался совсем без оружия. Только засапожник и сохранился. Да и доспех придется в починку отдавать, если вообще не выбрасывать. Скорее последнее. Лекари говорили, что срезали броню с меня кусками вместе с кожей. Но это дело поправимое. Вот и денежек подкинули.
Я невольно залюбовался оружием, но потом вспомнил о словах Франки и полез в кошель. Помимо сотни двойных хафлингских марок, там лежала маленькая записка, свернутая в трубочку и вставленная в мужской массивный серебряный перстень с кроваво-красным рубином.
«Горан, сладкий мой, — шепотом прочитал я четко выписанные округлые руны, — у меня теперь есть поместье в Добренце. Все лето буду там, муженек покинул Острова, заводит свое дело в городе, но часто будет в отъездах. Да… то что мы нашли у упыря, я уже забрала. Свою долю получишь при встрече. Жду, целую, твоя Франтя».
— Ну вот, как я и подозревал, Франтя оказалась самой умной… — Я спрятал записку и потянулся к бокалу.
— Ну что, парень? — из-за портьеры неожиданно вышел Акакий. — Ты уже определился по жизни?
— Вы все правильно понимаете, ваше святейшество.
— Ну что же, — хмыкнул священник. — Упорство, хоть и глупое, тоже достойно уважения. Да… совсем забыл. Ежели ты думаешь почивать на лаврах победителя злобного лича, то глубоко ошибаешься. Всем известно, что оного друмана извели доблестные витязи Синода. Но никак не ты. Ежели кто и заметил, как оный Горан порхал в небесях, долбя чудище по загривку, то он уже сие забыл и не вспомнит во веки веков. Надеюсь, тебе понятно? А ежели ты будешь упорствовать, приписывая себе славу, то мы будем вынуждены вмешаться…
— Плевать… — я ответил, не особо раздумывая. — Не я так не я. Плевать…
— Гм… — озадаченно крякнул Акакий. — Я доволен твоей благоразумностью. Весьма доволен. Ладно, так чем займешься после выздоровления? В прознатчики вернешься? Если так, то у меня есть работенка для тебя. И не надо ссылаться на кодекс гильдии — оная о таком прознатчике даже не подозревает…
Мне вдруг представилась Малена. Ягушка сидела на завалинке возле своего дома, поглаживая примостившегося рядом Буяна, и грустно смотрела на море. Мала уже очень давно не являлась мне в видениях, но сейчас образ оказался настолько живым и ярким, что я едва не протянул руку, чтобы прикоснуться к ней.
— Чем займешься, говорю? — повторил Акакий, напрочь разрушив видение.
— Что делать буду? — переспросил я и сразу же ответил: — Домой отправлюсь.
— Домой?.. — удивленно протянул священник. — И где же твой дом?
— Не важно. Но он есть.
Да, вот так. Хватит. Все, больше не хочу. Свою жизнь я окупил уже сполна, теперь она моя и ничья более. Значит, домой. Вот только совсем не уверен, что окажусь там скоро. Но это не главное. Главное то, что у меня опять есть цель.
Глоссарий
абордажный палаш — длинноклинковое рубяще-колющее оружие с прямым или слегка изогнутым широким клинком без долов, имеющим одностороннюю или полуторную заточку
алебарда — род колюще-рубящего холодного оружия, широкий длинный топор с лезвием в виде полумесяца, насаженный на длинное древко, имеющее наконечник в виде копья
баклер — круглый кулачный щит 20–40 см в диаметре, чаще всего металлический. Мог оснащаться специальным острием, крепившимся по центру, которым вполне можно было атаковать
бармица — элемент шлема в виде кольчужной сетки (иногда вместо кольчуги использовались ламелляр или кольчато-пластинчатое полотно), обрамляющей шлем по нижнему краю. Закрывала шею, плечи, затылок и боковые стороны головы; в некоторых случаях — грудь и нижнюю часть лица
барбют (ит. Barbotto) — пехотный шлем, в значительной мере закрывающий лицо за счет развитых нащечников
бастард (оружие) — «полуторный меч», «длинный меч». Из некоторых источников следует, что названием своим он обязан тем, что крепился не к поясу владельца, а к седлу лошади. Подобного рода мечи ославы называют «полуторником» или «седельником»