Над ленивым, горделивым, -
Дхну я буйным острым хладом
Из теснинных гулких уст;
Я низвергнусь по оливам
Светлосклонным водопадом,
Синеву неся заливам,
Расчищая небеса;
Взвею веяньем гульливым
Над раздольем волн измятым,
Всклочу зыбь руном мохнатым…
Пойте, сосен голоса,
По утесам оснеженным
Над полуднем остуженным!
Накреняйтесь, паруса!
НАРЦИСС помпейская бронза
Кто ты, прекрасный? В лесах, как Сатир одинокий,
ты бродишь,
Сам же не чадо дубрав: так благороден твой лик.
Прелесть движений пристойных, убранной обуви
пышность -
Всё говорит мне: ты - сын вышних иль смертных
царей,
Чутко, свой шаг удержав, ты последовал тайному
звуку
Стройным склоненьем главы, мерным движеньем
перста:
Пана ли внял ты свирель, иль Эхо влюбленные стоны?
Говор ли резвых наяд? шепот ли робких дриад?
Праздную руку, едва оперев о бедро, прихотливо
Легким наплечным руном ты перевил, как Лиэй:
Дивный, не сам ли ты Вакх, лелеемый нимфами Низы,
Ловчий, ленивец нагой, нежных любимец богинь?
Или ты - гордый Нарцисс, упоенный мечтой
одинокой,
В томном блуждающий сне, тайной гармонии полн?
К нимфе зовущей иди, ты, доселе себя не познавший,
Но не гляди, наклонясь, в зеркало сонной волны!
Ах, если ты не Нарцисс, то, свой лик отраженный
увидев,
О незнакомец,- дрожу,- новый ты станешь
Нарцисс.
ХУДОЖНИК И ПОЭТ
Светел, мир отразив, как волна, бескорыстный
художник.
В зыблемый образ глядясь, счастлив поэт:
он Нарцисс.
Грустно-блажен художник-поэт! Он - небо и воды:
Ловит, влюбленный, свой лик, видит
прозрачность и - мир.
СОВРЕМЕННИКИ
1 VАLERIO VATI[3]
S.[4]
Здесь вал, мутясь, непокоривой
У ног мятежится тоской:
А там на мыс - уж белогривый
Высоко прянул конь морской.
Тебе несу подснежник ранний
Я с воскресающих полей, -
А ты мне: «Милый, чу, в тумане -
Перекликанье журавлей!»
2 ЕМУ ЖЕ
Твой правый стих, твой стих победный,
Как неуклонный наш язык,
Облекся наготою медной,
Незыблем, как латинсккй зык!
В нем слышу клект орлов на кручах
И ночи шелесный Аверн,
И зов мятежный мачт скрипучих,
И молвь субур, и хрип таверн.
Взлетит и прянет зверь крылатый,
Как оный идол медяной
Пред венетийскою палатой, -
Лик благовестия земной.
Твой зорок стих, как око рыси,
И сам ты - духа страж, Линкей,
Елену уследивший с выси,
Мир расточающий пред ней.
Ты - мышц восторг и вызов буйный,
Языкова прозябший хмель.
Своей отравы огнеструйной
Ты сам не разгадал досель.
Твоя тоска, твое взыванье -
Свист тирса,- тирсоносца ж нет…
Тебе в Иакхе целованье,
И в Дионисе мой привет.
3 SOLE SАТО[5]
S.
Cui palmamque fero sacramque laurum?
Balmonti, tibi nam quod incohasti
Spirnt molle melos novisque multis
Bacchatum modulans Camena carmen
Devinxit numeris modisque saeclum
Sensumque edocuit vaga intimum aevi.[6]
Твой, Бальмонт, этот лавр! Напев твой дышит
Нежной жизнию. Ритмов многих силу
В исступленную песнь вложила Муза,
Новой звучностью мир очаровала;
Без пути заблудившись, без дороги,
Душу века заветную сказала.
КОЧЕВНИКИ КРАСОТЫ
Кочевники Красоты - вы, художники.
Вам - пращуров деревья
И кладбищ теснота!
Вам вольные кочевья
Сулила Красота.
Вседневная измена,
Вседневный новый стан:
Безвыходного плена
Блуждающий обман.
О, верьте далей чуду
И сказке всех завес,
Всех весен изумруду,
Всей широте небес!
Художники, пасите
Грез ваших табуны;
Минуя, всколосите -
И киньте - целины!
И с вашего раздолья
Низриньтесь вихрем орд
На нивы подневолья,
Где раб упрягом гoрд.
Топчи их рай, Аттила,-
И новью пустоты
Взойдут твои светила,
Твоих степей цветы.
ВЕЕТНОVЕNIАNА
Снилось мне: сквозит завеса
Меж землей и лицом небес.
Небо - влажный взор Зевеса,
И прозрачный грустит Зевес.
Я прочел в склоненном взоре
Голубеющую печаль.
Вспухнет вал - и рухнет - в море;
Наших весен ему не жаль.
Возгрустил пустынник неба,
Что ответный, отсветный лик -
Ах, лишь омутом Эреба
Повторенный его двойник…
Вечных сфер святой порядок
И весь лик золотых Идей
Яркой красочностью радуг
Льнули к ночи его бровей,-
Обвивали, развевали
Ясной солнечностью печаль;
Нерожденных солнц вставали
За негаданной далыо даль.
Но печаль гасила краски…
И вззвенел, одичав, тимпан;
Взвыл кимвал: сатирам пляски
Повелел хохотливый Пан.
Их вскружился вихорь зыбкий,
Надрывалась дуда звончей -
И божественной улыбкой
Прояснилась печаль очей.
III
ПЕЧАЛЬ ПОЛДНЯ
Я - Полдня вещего крылатая Печаль.
Я грезой нисхожу к виденьям сонным Пана:
И отлетевшего ему чего-то жаль,
И безотзывное - в Элизии тумана.
Я, похоронною лазурью осиянна,
Шепчу в безмолвии, что совершилась даль.
Я - Полдня белого небесная Печаль,
Я - Исполнения глубокая Осанна.
Из золотых котлов торжественной рекой
Я знойных чар лию серебряные сплавы
На моря синего струящийся покой,
На снежной вечности сверкающие главы,
На красные скалы, где солнечные славы
Слагаешь ты, поэт, пронзен моей тоской.
АЛКАНИЕ
Дух пламенный, алкаючи, вращает
В поднебесьи свой солнцевидный глаз;
Горит он всем исполниться зараз
И целого, нецельный, не вмещает,-
Вновь извергая вон, что поглощает, -
Смарагд роняя, чтоб схватить алмаз:
Так из пучин индийских водолаз
Случайный перл, исторгнув, похищает.
Спеша и задыхаясь, и дробя
Единое, забвенью и изменам
Мы рабствуем, и любим, полюбя,
Не духа вечностью, но духа пленом.
Мы нищими по россыпям пройдем,
И что нас ищет глухо - не найдем.
GLI SPIRITI DEL VISO[7]
Есть духи глаз. С куста не каждый цвет
Они вплетут в венки своих избраний;
И сорванный с их памятию ранней
Сплетается. И суд их: Да иль: Нет,
Хоть преломлен в их зрящих чашах свет,
Но чист кристалл эфироносных граней.
Они - глядят; молчанье - их завет.
Но в глубях дали грезят даль пространней.
Они - как горный вкруг души туман.
В их снах правдив явления обман.
И мне вестят их арфы у порога,
Что радостен в росах и солнце луг;
Что звездный свод - созвучье всех разлук;
Что мир - обличье страждущего Бога.
ТОВАРИЩАМ
1 ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ
Е.С. Кругликовой
Кто знает край, где свой - всех стран школяр?
Где молодость стопой стремится спешной,
С огнем в очах, чела мечтой безгрешной
И криком уст,- а уличный фигляр
Толпу зевак собрал игрой потешной?-
Где вам венки, поэт, трибун, маляр,
В дыму и визгах дев?- где мрак кромешный
Дант юный числил,- мыслил Абеляр?-
Где речь вольна и гении косматы?-
Где чаще все, родных степей сарматы,
Проходит сонм ваш, распрей обуян?-
Где ткет любовь меж мраморных Диан
На солнце ткань, - и Рима казематы
Черны в луне?.. То - град твой, Юлиан!
2 DEM WELТVЕRBESSERER[8]
А. С. Ященку
Ты - что поток, чей буйственный задор
Бежит в снегах. Как сталь студеной влаги,
Тягчится, потемнев, твой жесткий взор
В борении мыслительной отваги,
Когда средь нас иль на поле бумаги
Ты ринешься в миропобедный спор…
Миг, и в лазури тонет кругозор,
Пасутся овцы, за звездою маги
Идут, и ты несешь венки олив
И миру мир… с ярмом, о деспот-мистик,
Казацкой вольности и казуистик
Равно дитя,- все в русском сердце слив!..
Верней оракул всех характеристик:
Льдом не застынь, кто холодно бурлив!
3 ПЕРЕВОДЧИКУ
Будь жаворонок нив и пажитей - Вергилий,
Иль альбатрос Бодлер, иль соловей Верлен
Твоей ловитвою,- все в чужеземный плен
Не заманить тебе птиц вольных без усилий,
Мой милый птицелов,- и, верно, без насилий
Не обойдешься ты, поэт, и без измен,
Хотя б ты другом был всех девяти камен,
И зла ботаником, и пастырем идиллий.
Затем, что стих чужой - что скользкий бог Протей:
Не улучить его охватом ни отвагой.
Ты держишь рыбий хвост, а он текучей влагой
Струится и бежит из немощных сетей.
С Протеем будь Протей, вторь каждой маске -
маской!
Милей досужий люд своей забавить сказкой.
4 LA FAILLITE DE LA SCIENCE[9]
Вл.Н. Ивановскому
Беспечный ученик скептического Юма!
Питали злобой Гоббс и подозреньем Кант
Твой непоседный ум: но в школе всех Ведант
Твоя душа, поэт, не сделалась угрюма.
Боюся: цеховой не станешь ты педант.
Что перелетная взлюбила ныне дума?
Уже наставник твой - не Юм -«суровый Дант»!
Ты с корабля наук бежишь, как мышь из трюма.
В ковчеге ль Ноевом всех факультетов течь
Открылась, и в нее живая хлещет влага?
Скажи, агностик мой, предтеча всех предтеч:
Куда ученая потянется ватага?
Ужели на Парнас? .. Затем что знанья - нет!
Ты бросил в знанье сеть и выловил - сонет.
5 АСПЕКТЫ
Вл Н. Ивановскому
Не Ding-an-sich[10]1 и не Явленье, вы,
О царство третье, легкие Аспекты,
Вы, лилии моей невинной секты,
Не догматы учительной Совы,
Но лишь зениц воззревших интеллекты,
Вы, духи глаз (сказал бы Дант),- увы,
Не теоремы темной головы,
Blague[11] или блажь, аффекты иль дефекты
Мышления, и «примысл» или миф,
О спектры душ! - все ж, сверстник мой
старинный,
Вас не отверг познанья критик чинный
В те дни, когда плясал в Париже Скиф
И прорицал, мятежным Вакхом болен,
Что нет межей, что хаос прав и волен.
КАССАНДРЕ
Пусть говорят: «Святыня - не от Жизни»:
Блюди елей у брачного чертога!
Жених грядет: пожди еще немного
И уличной не внемли укоризне.
То - странники в неузнанной отчизне;
Сжигая храмы, мнят, что жгут в них бога,
И веселятся на багровой тризне.
Но ты блюди елей свой у порога!
Блуждает Жизнь извивами Мэандра,
А Море ждет в недвижимом сосуде.
На пепле Трои восстает Кассандра.
Святой елей, рушенья в дымной груде,
Ты новая затеплишь Александра
И возвестишь о Фениксовом чуде.